Три девочки [История одной квартиры] - Верейская Елена Николаевна (читать хорошую книгу полностью .TXT) 📗

– Я открою, – сказала Катя и, взяв в руки одну из коптилок и бережно закрывая пламя ладонью, вышла из комнаты. В прихожей стукнула дверь, раздались голоса, шаги.

– Это они и есть, о ком сейчас говорили, – входя, сказала Катя. – Входите сюда, пожалуйста. – И она широко распахнула дверь.

Вошли двое – рослый, широкоплечий красноармеец и стройная, совсем молоденькая девушка, тоже в военной форме.

– Привет честной компании, – весело сказал красноармеец и улыбнулся, блеснув ослепительно-белыми крупными зубами.

– Здравствуй, жених, – первым важно ответил Тотик.

Все рассмеялись. Девушка залилась краской. Красноармеец подошел к тахте, порылся в кармане, вытащил кусочек сахару и, протягивая Тотику, спросил:

– А ты откуда знаешь, что я жених?

– Знаю, – твердо сказал Тотик.

– Вы легки на помине. Только что о вас говорили. Да вы это что же стоите? Садитесь, – и Софья Михайловна подвинулась на тахте.

– Спасибо, мы на минутку. Скоро десять часов, да и мамаша ждет, – сказал красноармеец. – Мы с Дашей зашли только вас за мамашу поблагодарить.

– Ну, что там, – смущенно забормотали девочки, – нам же не трудно…

– Как это не трудно? Мамаша нам все рассказала. И как она упала, а вы ее домой тащили, и как ей воду носите. Вот за это вам великое красноармейское спасибо, девушки дорогие.

Девочки растерялись и молчали.

– Что нового на фронте? – спросил доктор.

– Ничего, все в порядке. Потерпите, граждане, еще малость, – " продолжал «Жених». – Самую малость! Скоро легче, будет. Верьте мне на слово, – протянется скоро ниточка от нас на «Большую землю»…

– Ленинграда не отдадите? – спросила Люся.

– Ну! Какой разговор?! – удивился красноармеец.

– Пойдем, мамаша ждет, – Даша дернула его за рукав.

– И то! Пошли! Еще и еще раз спасибо за мамашу, девушки! Вы ей, может, жизнь спасли. – Он снова широко улыбнулся. – До свиданья, дорогие товарищи!

– До свиданья! Заходите еще!

– Какая милая пара! – сказала Софья Михайловна, когда Катя, проводив гостей, вернулась в комнату.

– А как его зовут, мы и не узнали, – сказала Наташа.

– Зовут Жених, – уверенно произнес Тотик.

Все засмеялись.

– Ну что ж, так и будем звать, – весело решила Софья Михайловна.

Люся и Катя ушли за водой. Сегодня была очередь Наташи остаться с Тотиком. Она сидела рядом с ним на тахте, стараясь хоть чем-нибудь развеселить мальчика. Но Тотик лежал безучастный ко всему и то и дело задремывал. Наташа с почти физической болью в сердце рассматривала его крошечное и совсем прозрачное личико с провалившимися, переставшими быть детскими, глазами.

Тотик уже не просил все время кушать. Он точно понимал, что от него, маленького, который сам еще не может бороться, требуется одно: не мешать бороться старшим.

В прихожей раздался громкий, настойчивый звонок. Люся с Катей? Нет, они только недавно ушли. Наташа пошла отпирать.

В полумраке прихожей трудно было разглядеть лицо вошедшего, высокого, худого красноармейца. Но он входил решительно, как к себе домой, никого не спрашивая, – и Наташа невольно отступила перед ним в глубь прихожей.

– Здравствуй, Наташа! Не узнаешь?

– Вася!!.

– Здравствуй! – Вася схватил Наташу и, приподняв чуть-чуть с пола, крепко поцеловал.

– Вася… Вася, ты!.. – повторяла Наташа, захлебываясь от радости и не находя никаких слов.

– Мои живы?

– Живы… здоровы…

– Катя дома?

– Ушла за водой. Сейчас вернется. Входи же, Вася!..

– Вот досада! Не могу. Буквально на минуту. Внизу машина ждет. Дед на работе?

– Да, Вася. Катя же минут через двадцать…

– Нельзя. Я и так сделал крюк. На, вот это вам всем, поделите. – Он сунул в руки Наташе небольшой мешочек с сухарями. – Скажи, – дед в порядке? Держится?

– О, еще как! Сутками работает.

– Молодец дед! Ну, поехал. Наташа, моих поцелуй. А всем скажи: скоро легче станет. Ничего немцам с нами не сделать! До свиданья!

Он снова наклонился и поцеловал Наташу.

– Стой, Вася! Катя у проруби против Восьмой линии. Может, мимо поедешь, увидишь.

– Возможно. Ну, будь здорова!

И дверь за Васей захлопнулась.

Наташа стояла в темной прихожей, прижимая к себе колючий мешочек с сухарями, и улыбалась счастливой улыбкой, а по лицу ее текли слезы.

Наконец она опомнилась и пошла в комнату. И тут только до ее сознания дошло: сухари!

Сухари!! !

Сейчас же дать Тотику!

Она налила из чайника в кружку теплой воды, достала из мешка большой сухарь, накрошила в воду и долго разминала ложкой, пока сухарь не превратился в полужидкую кашицу.

– Ну, Тотик, будем кушать!

Она кормила его с чайной ложечки, заставляя прожевывать пищу. Тотик сидел прямо, вытянув на одеяле обе тоненькие, как палочки, ручки, и послушно старательно жевал. И, проглотив, снова молча раскрывал рот. А в то время, как он жевал, Наташа сама откусывала от другого сухаря и с наслаждением хрустела им.

Когда вернулись девочки, Наташа все поняла по лицу Кати.

– Катюшка! Видела?!

– Видела! Мы только вытащили ведра наверх, поставили их на санки, вдруг машина останавливается. Выскочил из кабинки… Господи, Наташа!.. Я чуть не умерла от радости!..

– А какой он стал!.. Не узнать! – закричала Люся.

– Я сразу и не узнала…. В прихожей темно, открываю, а он…

И все три заговорили, перебивая друг друга и тряся за руки.

– А вот сухари, – Наташа показала на мешок.

– Ой поделим сейчас! Чтобы сразу кушать! – Люся, совсем как прежде, захлопала в ладоши.

– Конечно, сейчас! Давайте делить! Нас ведь семеро? – И Катя высыпала сухари на стол.

– Катя, только учти, что я уже один съела и Тотику один дала, – сказала Наташа. – Он поел и так сладко заснул!

И они принялись за дележку.

Когда на столе уже лежали семь кучек, девочки уселись вокруг стола, и комната наполнилась громким хрустом.

– Девочки, – сказала Наташа, – помните, Жених говорил: «Скоро легче станет»? Вот и Вася сегодня то же сказал и велел всем передать. «Ничего, – говорит, – немцам с нами не сделать».