Крепче брони - Толстобров Павел Петрович (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Утром с полковником Ушаковым мы побывали в местах недавних боев. Мариновка. На каждом метре воронка. От села не осталось камня на камне. Степановка. Издали — село как село. На самом деле из сотен домов ни одного не уцелело. Всюду трупы, больше немцев. Их еще не успели закопать.
Когда наши бойцы вошли в Ремовку и Снежное, женщины выбегали из своих домов, обнимали их, целовали, благодаря за освобождение от фашистских палачей… Сейчас в Ремовке на нас с полковником никто не обращает внимания. Женщины делят ячмень, деловито переругиваются между собой. Наголодались. Натерпелись. Теперь у каждой забота о семье, и им нет никакого дела до того, что бой идет всего в шести километрах. Знают: немец больше сюда не вернется, и можно заняться житейскими делами…
Перед фронтом нашей дивизии, как стало известно, отходят остатки трех разбитых немецких дивизий. Враг еще пытается оказывать сопротивление на промежуточных рубежах, сдерживая продвижение наших войск. Для более энергичных действий против отступающего противника появилась необходимость в создании мобильных подвижных отрядов.
Ночью у полковника Ушакова раздался телефонный звонок. Звонил комдив Д. В. Казак:
— Срочно вышлите три автомашины!..
Подвижной отряд был составлен из роты автоматчиков, взвода саперов, взвода противотанковых ружей, двух расчетов станковых пулеметов, двух 82-миллиметровых минометов и восьми 45-и 76-миллиметровых пушек, общей численностью в 316 человек.
Сбивая арьергарды противника, полки дивизии продвигаются вперед. А подвижной отряд в ночь на 3 сентября двинулся прямо на Енакиево (тогда Орджоникидзе).
Из фронтовых записей:
8 сентября, Ясиноватая (15 км севернее Сталино). Глухая ночь. Опять у радиоприемника.
Только что принял сводку Совинформбюро. Освобождены областной центр и много других городов Донбасса. Москва предупредила: будет приказ Верховного. Жду… Днем передали из подива телеграмму Военного совета 5-й ударной армии. Поздравление личному составу дивизии «…с исторической победой в борьбе за освобождение Донбасса…».
Вот что значит прорыв Миус-фронта. С начала последнего штурма его потребовалось всего 20 дней, чтобы освободить весь Донецкий бассейн. Конечно, этому способствовали и успехи наших войск на других фронтах, особенно разгром гитлеровских войск на Курской дуге.
…Приказ Верховного Главнокомандующего Толбухину, Малиновскому. Войска Южного и Юго-Западного фронтов в результате умелого маневра и решительного наступления одержали крупную победу в Донецком бассейне над немецкими захватчиками… Отбили у немцев и вернули нашей Родине Донецкий бассейн — важнейший угольный и промышленный район страны… В ознаменование одержанной победы отличившимся в боях за овладение Донбассом соединениям и частям присвоить наименование Енакиевских.
Итак, 40-я гвардейская краснознаменная стрелковая стала еще и Енакиевской. Нам объявлена благодарность. В честь нас Москва салютовала двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
Донбасс свободен, впереди Днепр!
Самый дорогой орден
Очень тяжело лейтенант Жамеричев переживал бой за Скотоватую. Это поселок и крупная железнодорожная станция между Енакиево и Донецком. Ему пришлось там побывать в самом жарком пекле. Но речь не об этом.
…Город Енакиево, имя которого было присвоено нашей дивизии, освободили 3 сентября. А в ночь на пятое она уже была под Скотоватой. По всему видно, что Донбасс для гитлеровцев уже потерян. Но утопающий хватается за соломинку… Чем безнадежней становилось положение врага, тем отчаянней он дрался, цепляясь за каждый удобный рубеж.
И вот Скотоватая. На огневые позиции двинулись тридцать два танка. Тут уж не до того, чтобы разгромить такую армаду. Устоять бы! Но нельзя было не учитывать и общей обстановки, в частности, того, что на Скотоватую наступает не только 116-й полк. Во всяком случае следовало хорошо подумать о том, как лучше использовать свои четыре пушки. Имелся и еще один аргумент, который для Жамеричева был чуть ли не самым веским: на Дону, под Сталинградом, как ему об этом рассказывали ветераны, их же однополчанин Иван Буланов за два дня подбил из противотанкового ружья восемь танков. Так что четыре орудия — это сила!
…А произошло невероятное. Нервы сдали у кого-то, что ли? Батарея открыла огонь прямой наводкой, когда танки находились от нее на расстоянии двух километров, хотя действительный огонь в таких случаях не превышает шестисот — семисот метров!..
Жамеричев очень жалел, что в батарее уже не было Осадчего, который в то время исполнял обязанности начальника артиллерии полка. Умный, грамотный артиллерист, он такого никогда бы не допустил… И вот результат: батарея, преждевременно обнаружив себя, сумела подбить всего два танка, а сама понесла значительные потери.
Лейтенант Жамеричев, которому после этого неудачного боя было приказано принять командование батареей, хорошо запомнил этот горький урок.
А бои продолжались. Много их было впереди — путь до Вены не близок. Каждый из них был по-своему сложен и труден, требовал от комбата и всех батарейцев смелости, выдержки, мастерства, хотя и не каждый оставил одинаковый след в памяти. Но вот Верхний Рогачик и Ново-Петровка Василию Жамеричеву запомнились на всю жизнь.
Верхний Рогачик — село на самом севере Херсонщины — раскинулся на многие километры. Сбивая арьергарды противника, дивизия довольно легко вступила в его южную часть. Начались ожесточенные бои. Немцы бросали в дело большие силы. Контратаки танков и пехоты перемежались сильнейшими ударами с воздуха. Вражеская артиллерия не жалела снарядов. И так день за днем.
Батарея Жамеричева находилась на полуоткрытых огневых позициях. Наблюдательный пункт комбат расположил на самом переднем крае, на чердаке одного из домов. Отсюда просматривался передний край противника и было удобно управлять огнем.
3 ноября перед окопами появились пять немецких танков. Жамеричев терпеливо наблюдал за их маневрированием и, выждав момент, когда танки оказались наиболее уязвимыми, приказал открыть огонь. Первым же залпом подожжен головной танк. Вторым — еще один. А пулеметчики довершили дело с их экипажами. Остальные танки повернули обратно.
Иметь НП на переднем крае было, конечно, опасно, но зато удобно. И немцы это почувствовали на собственной шкуре. Много их полегло от меткого огня батареи Жамеричева. По достоинству оценили это и его друзья — командир минометной роты батальона старший лейтенант Виктор Ярыш, с которым Жамеричев негласно соревновался в истреблении гитлеровцев, и командир батареи 120-миллиметровых минометов полка капитан Майданкин. Они не раз пользовались этим чердаком для корректировки стрельбы своих подразделений.
Немцы нащупали наблюдательный пункт батареи и, видимо, решили разделаться с ним. Жамеричев сидел у стереотрубы и наблюдал за противником. Неожиданно из-за укрытия на большой скорости вылетел немецкий «тигр». На какое-то время он остановился. Комбат видел, как разворачивалась башня орудием прямо на его НП.
— Все в подвал, быстро!
А сам едва успел спуститься с чердака и, заскочив в хату, укрыться за печкой. Раздалось несколько выстрелов. Бронебойный снаряд, развалив печь, прошел сантиметрах в десяти — пятнадцати над лейтенантом.
— Лежу весь в пыли, в саже, нечем дышать, — рассказывал потом Василий. — Вроде не ранен, а подняться не могу — всего засыпало. Когда выстрелы прекратились, кое-как вылез из этого не очень надежного укрытия. Собрались все вместе — Майданкин, Ярыш, я, смеемся сами над собой: дешево отделались!.. Правда, мой ординарец был ранен.
Да, отделался счастливо. Смерть прошла на десять сантиметров выше… Молодой комбат вообще все больше воспринимал войну с чисто деловой стороны, а все личное само собой отступало на задний план, становилось незначительным. Не терялся в сложной обстановке. Жадно вбирал в себя опыт боев, принимал смелые решения. Был в меру строг, но справедлив с подчиненными, заботился о повышении их боевого мастерства. Любил шутку, острое словцо, которые нередко скрашивают фронтовой быт, поднимают дух людей. И все это как-то незаметно сплачивало личный состав батареи и вместе с тем повышало ее боеспособность. Недаром говорят: каков командир, таковы и его бойцы.
