Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США - Кэшин Джоан Э.
В Военном кодексе, который обращал особое внимание на ответственность солдата и его уважение к мирному населению, упоминалось и использование древесины. Как мы знаем, статья 52 запрещала «грабеж и мародерство» при реквизиции, а в статье 54 от солдат и офицеров на марше требовалось вести себя «достойно»; они не должны были «тратить понапрасну или портить» принадлежавшие мирному населению деревья, сады и луга, если только приказ на это не поступал от командующего армией. Иными словами, военным не разрешалось отправляться в самовольные экспедиции за древесиной или вредить лесам. Когда армия Конфедерации выпустила собственные распоряжения на этот счет, обе статьи были скопированы дословно. Таким образом, к обеим армиям предъявлялись одинаковые требования [203].
В «Военном словаре» Генри Ли Скотта имелась статья о реквизиции древесины (ра́вно как и провизии). При этой реквизиции следовало придерживаться той же процедуры, что и в случае с провизией: она должна проводиться под руководством офицера, владельцу полагалось выдать официальный документ, причем обращаться с ним нужно было справедливо, вне зависимости от его политических взглядов. Скотт, однако, не ограничился пределами, очерченными в Военном кодексе: он подвел итог всей многолетней практике использования древесины в военных целях. В его словаре лес рассматривается с прагматической, неромантической точки зрения – как тип ландшафта, существующий лишь для того, чтобы снабжать человека деревом. Солдаты использовали древесину для строительства дорог, жилых зданий, брустверов, парапетов, палисадов, эстакад, засек и так называемых chevaux-de-frise – баррикад, преграждавших дорогу кавалерии. Рекомендации Скотта были очень конкретными: он писал, что лучшие деревья растут в глубине леса, в зависимости от обстоятельств советовал использовать как зрелую древесину, так и молодую – например, гибкая свежесрубленная древесина хорошо подходит для изготовления фашин, длинных цилиндрических связок прутьев. Для строительства бревенчатых гатей он советовал выбирать деревья с диаметром ствола 6–18 дюймов. Скотт в особенности ценил сосну: по его мнению, это дерево замечательно подходило для строительства зданий [204].
Его позиция (использовать дерево по мере необходимости) идеально совпадала с довоенной практикой «круглых сорока акров», когда сквоттеры полностью вырубали лес на общественных землях, а затем переходили на новый участок. Возможно, Скотт не знал о том, какой точки зрения придерживались бывший президент США Джеймс Мэдисон, реформатор сельского хозяйства Эдмунд Раффин и некоторые другие мыслители, до 1861 года отстаивавшие необходимость более бережного отношения к дереву и другим природным ресурсам, – или ему было все равно. В его книге явно прослеживается тезис о том, что дерево можно получить где угодно и когда угодно. Скотт поощрял солдат активно использовать этот ресурс. Хотя за заготовку древесины и топлива, строительство казарм и поставку ресурсов в целом отвечали интенданты, автор «Военного словаря» был убежден, что каждому солдату необходимы плотницкие навыки, чтобы он мог сам построить себе жилье. Он даже советовал солдатам сдирать с деревьев кору – в выпрямленном и высушенном виде она также могла использоваться в строительстве. С его точки зрения, военные должны уметь навести за час деревянный мост и построить переносные лесопилки, на которых можно производить 3 тысячи футов древесины в сутки. Скотт осознанно сопоставил военное применение древесины с тем, как она использовалась в эпоху фронтира: он рекомендовал солдатам строить здания на основе деревянного балочно-стоечного каркаса, как это делалось «у нас на Западе» [205].
Заготовка
Как отмечал Скотт, важная обязанность по рубке деревьев обычно ложилась на пехотинцев, которых называли «пионерами». Сам термин, напоминающий об эпохе фронтира, нес в себе ассоциации с патриотизмом, безотлагательностью и готовностью с легкостью тратить ресурсы. Когда в 1863 году армия Конфедерации опубликовала собственный устав, в нем использовался тот же термин: «пионерами» именовались солдаты, которые устраняли препятствия на пути войска, чинили дороги и воздвигали фортификационные сооружения. Несколько поколений тому назад и на Севере, и на Юге имелись собственные фронтиры, так что у солдат обеих армий это слово вызывало одинаковые ассоциации. В обеих армиях предполагалось, что пионеров набирают из различных дивизий, объединяют в полк, вооружают инструментами и отправляют вперед. Такая необходимость возникла сразу же после начала войны. Серьезное значение в процессе выполнения каждой армией своих задач имела топография Юга, в том числе информация о расположении и качестве местных лесов [206].
Интендант армии США Джеймс Раслинг полагал, что все солдаты терпеть не могли эту работу. И действительно, в обеих армиях были те, кто находил ее скучной – все равно как работать дома на ферме. Рубка деревьев могла быть и крайне утомительной: иногда солдатам приходилось работать топором весь день допоздна. Однако некоторым это нравилось. Солдаты уважали ловких лесорубов, способных определить полезные сорта древесины, умело свалить дерево и распилить ствол. В военной жизни эти навыки ценились ничуть не меньше, чем в мирной. Обе армии ценили своих пионеров и посылали для их защиты специальные отряды, хотя некоторые пионеры имели при себе ружья сами. В ходе войны им не раз доводилось стрелять по врагам [207].
Почему-то мы привыкли думать, что пионерами в армии США были белые солдаты, а в армии Конфедерации эту обязанность выполняли рабы. Возможно, тому причиной мемуары некоторых ветеранов, в которых озвучивалось это заблуждение. На самом деле, расовый состав пионеров в обеих армиях был смешанным. Некоторые офицеры-северяне прикрепляли состоявшим из белых солдат к пионерским подразделениям чернокожих лесорубов, и те работали за деньги, не будучи при этом военнослужащими армии США. Таким образом, на стороне янки лес рубили и рабы, и свободные. В армии Юга среди пионеров были и белые, и черные, однако не вполне ясно, идет ли речь о рабах или о свободных людях, нанятых армией, либо мобилизованных [208].
Более того, в обеих армиях имелись тысячи занятых заготовкой леса белых солдат, которые не всегда были пионерами. Формируя официальную экспедицию за древесиной, офицеры отбирали своих людей, давали им топоры и отправляли на вырубку; число солдат могло варьироваться от восьми до ста. В течение всей войны саперы и минеры выполняли работу пионеров, не будучи пионерами сами. То же самое можно сказать об инженерах и механиках. Рубка леса, разумеется, могла быть частью наряда на хозяйственные работы, однако многие солдаты все равно заготавливали и перевозили древесину, даже если не были пионерами и не получали соответствующего наряда. Офицеры распределяли работу самым неожиданным образом. Так, Улисс С. Грант однажды посоветовал Уильяму Т. Шерману послать пионеров или других «добрых людей» заготовить дрова для луизианских пароходов. Солдаты попросили друзей и родственников прислать им из дома топоры, чтобы они могли заниматься заготовкой в любой удобный момент [209].
В поле
С самого начала войны отряды северян относились к заготовке дерева с позиции военной необходимости. В особенности это было применимо по отношению к одной из самых ключевых задач армии – строительству фортов. За первые месяцы противостояния солдаты-янки срубили множество деревьев, чтобы воздвигнуть укрепления в Восточной Виргинии, а к августу 1861 года исчезли целые мили лесов, окружавших городок Фэйрфакс. Как сообщил один солдат военной медсестре Мэри Ливермор, к концу 1861 года для того, чтобы построить укрепления в этой части штата, федеральная армия уничтожила «великие вековые леса». То же самое происходило по всей территории региона. Бо́льшую часть работы по рубке деревьев выполняли пехотинцы. По словам генерала Конфедерации Гидеона Пиллоу, летом 1861 года федералы вырубили для строительства защитных сооружений «все деревья» в окрестностях Нью-Мадрида, Миссури [210].
