Вира Кровью (СИ) - Пересвет Александр Анатольевич (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью txt) 📗
— Та пускай сто раз узнают, что как было, — продолжил он лениво. — Важно одно: признание ваше в нужный момент. А через месяц-другой кто вас вспомнит с вашими опровержениями? Ты тут не один такой весь из себя журналист. Я тоже профессионал в этом деле. Хоть и не из Москвы вашей поганой, но целой газетой в Луганске руководил. Пока вы тут, русня проклятая, не начали в свою «русскую весну» играть. Так что не надейся, кацап. Всё сделаете как надо. А как мы это организовали, неважно. Война всё спишет! И каким способом ты добился, чтобы враги работали на тебя, неважно.
Ладно, задолбал ты меня, — вдруг озлился «журналист». — Покурили, поболтали — и хватит. Пакуйте их, хлопцы, а то вон друзья наши уже косятся. Везём до нас. А там поглядим, как эти москалики извиваться будут, чтобы мы дозволили им наши ботинки облизать…
Глава 8
С бандитами Лысого расстались по-братски или, точнее, по-братански, как у подобного контингента принято. Доехали с ними до поворота на Тошковку. Там должна была ждать связь от контрабандистов Сто первого. С машиной. С чистыми украинскими номерами.
Самый напряжённый момент был при пересечении украинского блок-поста. Хотя Лысый сделал всё, как обещал, и за рулём бусика, а также рядом с водителем сидели его хорошо проинструктированные «замом» Лысого бандюжата, достаточно было любой случайности, чтобы всё сорвалось.
Алексей Кравченко не любил случайностей. И ещё он не любил доверяться незнакомым людям в боевой работе. А здесь было именно это: на задание — с незнакомыми людьми, которым не доверял…
Но вот теперь Буран сидел в глубине лысовского бусика, из всех сил изображая беззаботность, пока сопровождающий их бандит обменивался приветами со сторожащими блок-пост укропами. Приветы, надо полагать, носили вполне финансовый характер, поскольку звучали слова: «Да, сам обещал… Как обычно, двадцатого… Не, ну я-то не лезу в такие дела… Моё дело — пропуск на машину получить… Ладно, пучком, давай, сам не пропадай!».
Чёрт его знает, какие смыслы могли таиться в этом диалоге. Может, сейчас рванут дверь в сторону, наставят оружие и потребуют выходить. И — амба. Жизнь-то свою они продадут дорого, это без вопросов. И шушеры этой блок-постовой ляжет много. Но задание останется невыполненным.
Алексей старательно улыбался, слушая совсем распоясавшегося в артистизме Шрека, который рассказывал очередную байку из своего богатого опыта криворожского «пацана».
Было и впрямь смешно, как он прямо в лицах изображал одного из своих бригадиров. Тот, дескать, чуть ли не в тапочках и домашних трениках вышел вынести ведро с мусором. А мимо проезжали его приятели. Сослуживцы, так сказать, по банде… И предложили ему с ними в Крым поехать. Развеяться с тёлочками. Он возжелал. Домой уже не вернулся, а ведро им в багажник кинул, да и поехал. На два месяца загулял. А по возвращении дикий скандал жене закатил, с битьём, что она, вестей не дождавшись, отпевание заказала и сороковины отметила…
Так и миновали блок-пост, со смехом. Бандиты Лысого уверились, что везут «своего». И законно предположили, что второй, с подозрительно тяжёлыми сумками, тоже из своих, контрабандистов. Прикинуты мужики нормально, по-пацански. Да, спасибо МГБ, со знанием дела спроворили им в одежонку.
Группа тихарилась за кустами на обочине за деревней, дожидаясь контрабандистов — всё же доехали быстрее, чем рассчитывали. Оно и к лучшему. Поглядим, те ли явятся. И так ли, как договаривались.
Наконец, вырос и затих неподалёку шум мотора. Алексей одним взглядом срисовал номера остановившейся на обочине «буханки». Всё было правильно: те самые, которые ему довели перед выходом.
На дорогу вышли Шрек с Юркой. Убедительные во всех смыслах («Буран на бандита не тянет, у него через минуту разговора офицерская закваска выходить начинает», курносый Еланчик «простоват, видно, что не бугор»). На условный сигнал оба сидевших в «буханке» человека среагировали тоже правильно: вышли наружу и показали пустые руки.
Две пары сошлись, поздоровались. Обменялись несколькими словами. Потом Шрек обернулся, махнул:
— Нормально всё!
Буран с Еланцем поднялись. Всё было действительно нормально. Обычная стрелка деловых ребят без претензий друг к другу. Просто парни из некой команды встретились с «контрабасами» во исполнение приказа своих боссов. А какие там замыслы-умыслы у этих самых боссов — не их, исполнителей, дело.
В общем, всё то, как и передали Мешков с Митридатом. И здесь правильный номер машины, правильные документы. Даже страховка на имя Вовки Селиванова — Володимера Селюченко из города Винницы. И некий пропуск под лобовое стекло, с которым, как обещано, на обычных блок-постах не останавят.
Деньги на Украине по-прежнему творят всякие мелкие чудеса. А иногда и крупные.
Это ж сколько успели гэбэшники за те три часа, что прошли между изменением плана операции и отработкой тех мелочей — очень не мелких мелочей! Для обеспечения довольно авантюрного начинания. Ему-то казалось, главное — тихо войти. А там — раствориться в зелёнке, отловить пленного, аккуратно порасспросить… Обычный выход, только с заменой громкого захода на тихое проникновение под личиной бандитов Лысого.
Как же велика разница между обычной военной разведкой и разведкой ГБ! Холодок время от времени пробегал по кишкам: справятся ли они, обычные армейцы, с такой задачей? Тут ведь особый уровень оперативной работы под прикрытием. Чему его, армейского боевика, не учили.
Научили, правда, в охранном предприятии «Антей-М».
Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест. У них с ЮрьАнатоличем, он же товарищ Злой, определённый опыт в этом деле есть. Да ещё в самом кубле — в Москве! Плюс у них Витька Еланчик, пластун уральский, который ввинтится в любую щель незамеченным. И будет лежать посреди голой степи под ногами у врагов, а те будут и не в курсе, что он тут есть. И напарник у него замечательный, с фантастической реакцией и с внешностью, просто созданной для работы под прикрытием! Шрек по внешности незабываем, но еще труднее предположить, что под нею таится умный и умелый диверс, быстрый, сильный и хитрый, как медведь.
Шрек (и Злой вторым номером) были назначены на роль основных бандитов ещё в Луганске. Злой — потому что умел вести себя с той неуловимой криминальной грацией, которой отличаются люди, прошедшие школу российского (и украинского тоже, впрочем) беспредела. А то, что он настоящий опер, на лбу у него не написано.
А Шреку и уметь не надо было: в прошлой, довоенной жизни он хвататнул настоящей бандитской «романтики», вытрясая «лишнее» из разных бизнесменов с подмоченной деловой историей. Иной раз в кубрике он делился воспоминаниями о своей полной приключений жизни, ни в чём, кажется, не раскаиваясь из содеянного. И кое-что из этих воспоминаний было, на вкус Кравченко… скажем прямо, неприемлемо.
«А что ты командир, так смотришь, — однажды как-то прервался Вовка, заметив обращённый на себя жёсткий взгляд Алексея. — Ты не думай, ни одного трупа на мне нет. Христом Богом поклянусь, хоть встать мне на МОНку в следующем выходе. Кривой Рог, конечно, тот ещё зверинец, но вот лично у нас, начиная с босса, был принцип: честных не трогать. Вот да: по принципу. Хочешь верь, а хочешь — нет. И никакой мокрухи. Напугать до полусмерти — это да, это делали. Так ведь и трясли бизнесов, которые сами грабители были те ещё. А их мне, знаешь, как-то и сейчас не жалко, хотя давно отошёл от тех дел».
Безгрешных ангелов в подразделении вообще не было: война так или иначе окунает руки солдата в чужую кровь самым принудительным образом. Но одно дело — убивать эти самые вражеские приставки к оружию, как говорил Ященко. А другое — честного коммерса жечь паяльником за то, что честно заработанным не хочет с бандитами делиться…
Кравченко тогда взгляд свой выключил. Он и сам не заметил, как глаза его пожестчали по ходу смешного поначалу рассказа. И испытал немалое облегчение: ему самому крайне не хотелось, чтобы прекрасный и по человечески очень порядочный, даже добрый этот дядька оказался со следами невинной крови на руках. Слова Шрека было вполне достаточно. Вовка не врал никогда. Как он сам сказал, хватило одного чужого примера, чтобы закаяться ему следовать. В их мафии или как там это у них называлось, от такого быстро отучали. Тем более недопустимо это в разведке, где от полной и безусловной правдивости зависят жизни всех — и прежде всего своя собственная.
