Смелые не умирают - Наджафов Гусейн Дадаш оглы (е книги txt) 📗
Диденко и Шверенберг первыми прибежали к сторожке.
Лагутенко был жив, но контужен…
В третий раз ковпаковцы и шепетовчане напоролись на карателей при переходе железнодорожного полотна. Здесь разгорелся жаркий бой. Каратели окружили партизан, взяли в «мешок», но они с боем прорвались, миновали железнодорожное полотно и скрылись в лесу.
Там они расстались. Ковпаковцы продолжали рейд; Диденко, Шверенберг, Павлюк и еще несколько партизан повели в Полесье женщин и детей. Анна Никитична и Валик уходили с ними. Лагутенко оставался в лесах Шепетовщины. Витя Котик и Борис Федорович шли с ним.
Изнурительным и трудным был долгий путь с Шепетовщины до белорусского Полесья. Диденко приходилось часто устраивать привалы — женщины и дети не выдерживали многокилометровых маршей.
…Девятые сутки похода.
Молча, тяжело шли люди. Ноги вязли в грязи. В лицо дул колючий ветер.
— Стой! — раздалась команда.
Партизаны вышли к берегу реки. Впереди виднелись металлические конструкции железнодорожного моста.
Разведчики установили, что подступы к мосту заминированы и мост охраняется.
Диденко приказал Шверенбергу вести людей в обход, а сам с несколькими партизанами, среди которых был и Валя Котик, остался, чтобы взорвать мост.
Партизаны осторожно проползли мимо минных заграждений и приблизились к овражку, в котором, прячась от ветра, сидели двое солдат, охранявших мост. Диденко и Павлюк приготовили веревочные петли и, прижимаясь к земле, подползли вплотную к оврагу. Валя полз за ними. Он нес взрывчатку. Остальные партизаны приготовились в случае опасности прикрыть товарищей автоматным огнем. В двух шагах от солдат Диденко вскочил на ноги и властно скомандовал: «Хенде хох!» Это было так неожиданно, что солдаты моментально подняли руки. Диденко и Павлюк легко набросили на них веревочные петли и скрутили руки.
Пленных увели.
Маленький, худой Валя в несколько коротких перебежек оказался около моста, юрко подполз к полотну и приладил под рельсами взрывчатку. Диденко, Павлюк и остальные партизаны, охранявшие Валю, зорко следили за каждым его шагом.
Заминировав мост, Диденко со своими людьми и пленными последовал за основной группой. Они догнали ее только часа три спустя, на противоположном берегу, в нескольких километрах от реки.
Люди устали. Но Диденко не давал им отдохнуть, старался увести как можно дальше.
Позади раздался многократный грохот, и в темном вечернем небе заполыхало зарево. Все остановились, молча прислушиваясь. Анна Никитична крепко прижала к груди голову Вали, словно стараясь защитить, а мальчик широко раскрытыми глазами смотрел на зарево.
Это был первый подорванный Валей вражеский эшелон.
Пройдя еще несколько километров, устроили привал. Диденко расставил вокруг лагеря караульные посты и менял их через каждые два часа.
Как удобно спать даже на сырой земле после тяжелого многокилометрового похода!
Валя не успел еще выспаться, как его послали в караул. Он стоял на посту у проселочной дороги и мучительно боролся со сном.
Чтобы отогнать сон, принялся считать до тысячи, но сбился. Попрыгал, размялся. Кажется, стало лучше. Начал вспоминать… Мысли… Радужные видения… Как хорошо, спокойно…
Диденко первым услышал выстрел. Мгновенно были подняты все.
— Фрицы! — взволнованно докладывал посланный в разведку партизан. — Много их, человек сорок, с пулеметом. А Валька убит, и над ним два солдата стоят. Остальные прочесывают лес…
Как ни тяжело было Степану Осиповичу, он приказал партизанам, не выдавая себя, углубиться в лес. Он не мог, не имел права рисковать жизнью женщин и детей.
…Валя поздно заметил немцев: они подползли совсем близко. Он выхватил гранату, но не успел сорвать чеку. Раздался выстрел. Мальчик упал, поджал под себя гранату. В ту же минуту к нему подбежали двое солдат. Один из них пнул ногой безжизненное тело Вали и сказал: «Капут!» Мимо быстро протопало множество ног. Только в стороне негромко переговаривались двое солдат. Валя все слышал — он был жив и только притворился убитым. Незаметно для немцев мальчик сорвал чеку, ловко швырнул гранату под ноги солдат и побежал по просеке.
Услышав взрыв, несколько солдат, находившихся неподалеку, бросились в погоню. Валя взбежал на холм, круто свернул вправо, кубарем скатился вниз к подножию холма и бросился в обратную сторону. Солдаты искали его на холме, а Валя все дальше уходил в лес. Вдруг он почувствовал боль в правом бедре: сгоряча не заметил, что ранен. Снял рубашку, разорвал ее на широкие полосы и кое-как перевязал рану. Потом срезал толстую палку и, опираясь на нее, волоча ногу, побрел по лесу.
Где-то далеко позади слышались выстрелы. Валя останавливался, прислушивался, определял: «Это немцы! А наши почему не стреляют? Может, спали и всех их… Неужели из-за меня погибли товарищи?»
Сквозь деревья Валя неожиданно увидел хату лесника. Дотащился до нее и постучал в окно…
Партизаны все дальше уходили от преследователей. Каратели не решились углубляться в лесную чащу и убрались восвояси.
Тогда Диденко с группой людей вернулся на поиски Вали. Долго бродили партизаны по лесу. Потеряв всякую надежду найти Валю, живого или мертвого, они двинулись обратно и случайно набрели на хату лесника…
Хотели смастерить носилки для Вали, но он отказался. Превозмогая боль, опираясь на палку он пошел сам.
Через два дня измученные люди добрались, наконец, до села Дубницкого, где располагался лагерь Одухи.
ВАЛЯ КОТИК СТАНОВИТСЯ ПАРТИЗАНОМ
Поеживаясь от осенней прохлады, Валя стоял на посту у землянки командира и любовался увядающим лесом.
Пожелтели кроны могучих дубов. Деревья медленно роняли листья, обнажая черные толстые стволы. Листья кружились в воздухе, тихо ложились на землю, устилали ее желто-бурым, шуршащим под ногами ковром. С шумом падали желуди.
…Валя очень любил лес. Он вспомнил, как в Шепетовке часто уходил в лесную глухомань, ложился на спину и подолгу смотрел ввысь. Там, в просветах между листьями, виднелось ослепительно голубое небо. Иногда по нему плыли белые перистые облака. Казалось, они вот-вот зацепятся за макушки деревьев, изорвутся в клочья, повиснут на них. Валя закрывал глаза, чутко вслушиваясь. И сразу множество звуков наполняло торжественную тишину.
Лес жил. Ветры теребили деревья, дожди хлестали по листьям, снег густым покровом ложился на ветки, пригибал их к земле. А приходила весна, и все вокруг снова пробуждалось…
Как быстро бегут дни! Кажется, только вчера пришли они в лагерь Одухи. А с тех пор миновало около двух месяцев. Валя вспомнил, как все в лагере удивляло его в первый день. Показалось, что они попали за линию фронта, на Большую землю. Все здесь было сделано добротно, аккуратно, продуманно, словно люди поселились если не навсегда, то, во всяком случае, надолго.
Вдоль широкой расчищенной дорожки в два ряда расположились землянки. Рядом с ними виднелись рукомойники с желобами для стока воды. В стороне, под густыми деревьями были врыты в землю аккуратно сколоченные столы и скамейки. Над штабной землянкой реял красный флажок, у входа стоял часовой.
Первым делом Валя разыскал своих дружков Колю и Степу. Ребята рассказали массу новостей. Тут, оказывается, есть партизанский аэродром: с Большой земли прилетают самолеты. Очередным самолетом всех женщин и детей отправят за линию фронта. И Валика тоже. А вот Коля и Степа останутся.
В свою очередь, Валя сообщил дружкам, что Диденко по-настоящему зовут Иваном Алексеевичем Музалевым. А еще он твердо заявил, что никуда не полетит, а останется с ними в партизанском отряде.
…По тропинке к землянке приближался высокий плотный человек в меховой ушанке и кожаном пальто с меховым воротником. Валя узнал его. Это был представитель партизанского командования, секретарь подпольного обкома партии Степан Антонович Олексенко. В партизанском краю из уст в уста передавались рассказы о смелости и бесстрашии этого человека. Его имя наводило страх на оккупантов. За голову Олексенко было назначено крупное вознаграждение. Гитлеровские ищейки охотились за ним повсюду, но он был неуловим. Даже в глубоком тылу Степан Антонович Олексенко никогда не снимал с кителя значок депутата Верховного Совета.
