Ухожу на задание… - Успенский Владимир Дмитриевич (версия книг txt, fb2) 📗
Дальше, за древесным комплексом, раскинулся контейнерный терминал. Со смотровой площадки разноцветные контейнеры кажутся яркими кубиками. Синие, желтые, белые, красные, оранжевые. Глаз не оторвешь от веселых игрушек.
На огромном строительном полигоне древесный, контейнерный и часть угольного комплекса выглядят вполне обжитыми, аккуратными, даже уютными. А ведь еще совсем недавно была здесь только густая тайга. Пограничная тропа пролегала по пустынному берегу. В тот зимний день, когда рядовой Сысоев впервые шел по этой тропе со старшим наряда, они увидели на снегу отпечатки лап крупного зверя. Старший наряда сказал: тигр преследовал кабана.
А теперь, когда Олег рассказывает об этом молодым пограничникам, те даже представить себе такого не могут. Совсем иная картина в бухте. Но между прочим, Сысоев как раз и приник душой к этому месту именно потому, что на его глазах, и не без его участия, начались здесь такие перемены, такие свершения, которые в газетах называют величественными.
Ну, участие, конечно, не очень большое. Пограничники помогали строителям прорубать первые просеки, первый дом вместе закладывали. Когда Олег уезжал в школу прапорщиков, вроде и не собирался вернуться сюда. И действительно, была у него возможность остаться в большом городе, где бытовые удобства, хорошее снабжение, театр, кино. Живи в свое удовольствие. А его неудержимо потянуло назад, в разворошенную, неустроенную бухту, где все еще только закладывалось.
Иной раз поругивал себя: не мальчишка уже — за романтикой-то гоняться! А предложи ему перевестись в другое место — все равно отказался бы. Пустил, значит, здесь корни. Олег обернулся, глянул на вершину далекого хребта. Большое, по-дневному горячее солнце висело низко над зубчатой грядой. Сейчас скроется за вершиной яркий диск, хребет сразу станет угрюмо-черным, резче проявится на фоне розоватого неба. Время еще не позднее, за проливом добрых полчаса будет сиять в солнечных лучах океан, а на затененную бухту уже исподволь надвигаются сумерки.
Закат нынче ясный, ветер с берега, значит, порт не закроется туманом, частым в этих местах. Но все равно надо сходить на контрольно-пропускной пункт. Раз начальник политотдела посоветовал — негоже откладывать в долгой ящик.
3
Широкозадый, низко сидящий в воде буксир прилепился к высокому борту океанского сухогруза и пыхтел, тянул великана вдоль пирса, как муравей тянет веточку или хвоинку во много раз больше его. Ожидая, пока судно пришвартуется пограничники стояли на бетонном оголовке причала.
Размеренно шлепали внизу волны, негромко шипели, откатываясь от неодолимой преграды. На глянцевитой поверхности воды плясали, дробясь, отсветы огней работавшего вблизи крана.
— Сразу видно, не наш пароход, не советский, — сказал Сысоев.
— Почему? — не преминул сунуться с вопросом рядовой Чапкин, остроносый, въедливый и дотошный.
— На надстройки обратите внимание.
— Капитанский мостик, жилые помещения — все как положено.
— Помещение помещению рознь. Верно, Агаджанов?
— Без красоты лепят, — не очень уверенно ответил сержант. — Коробка здоровая, а все надстройки стиснуты на самой корме. Вида нет.
— Рациональность, — коротко бросил Кондин.
— Чрезмерная, — продолжал Сысоев. — Сверхрациональность, вот что. Только бы лишнюю тонну груза впихнуть. А моряки в тесноте ютятся. Месяцами. На наших судах видели: по одному, по двое в каютах живут. Есть где отдохнуть, спортом заняться.
— У нас тоже суда всякие, — возразил Чапкин. — На «Юпитере» тоже не разгуляешься.
— «Юпитер» на приколе, — вмешался Агаджанов. — Сойди по трапу и гуляй на сухом берегу.
— Да и когда его строили-то, знаете? — спросил прапорщик. — Он ещё до войны ветераном был, его ровесники или на дне моря ржавеют, или на переплавку пошли. Музейный экспонат.
На причале появился старший лейтенант Шилов; уж на что рослые Сысоев и Агаджанов, а старший лейтенант на голову выше их. Козырнул в ответ на приветствие, спросил весело:
— А, молодая гвардия? С нами на иностранца?
— Нет, провожу вас и с Чапкиным по терминалу пройду.
— Понятно, — кивнул Шилов. И к бойцам: — Сержант, все готовы?
— Так точно.
— За мной.
Короткая цепочка пограничников двинулось к судну, уже привалившемуся бортом к бетонной стенке. Впереди — Шилов, казавшийся немного нескладным из-за своей чрезмерной высоты и худобы. Следом — стройный чернявый красавец Агаджанов, форма щегольски подогнана умелым портным. Замыкал цепочку коренастый ефрейтор Кондин, такой широкий в плечах, что старшина с трудом подобрал для него китель.
Едва с борта спустили трап, пограничники сразу поднялись на судно. На пирсе остался лишь Кондин. Четко повернулся кругом и застыл у нижней ступеньки трапа.
— Монумент! Кедр сибирский! — не без зависти произнес Чапкин. — На прошлой неделе грек здесь грузился, один ихний матрос под ноги Кондину картинки сыпанул. Вроде случайно. Цветные, и с такими штучками, что волосы на голове шевелятся. Слов не хватят, чтобы сказать, какая похабщина! Любопытно до ужаса. А Кондин наш как сейчас: лицо каменное, глазом не поведет… Матросы там крикливые были, смеются, прыгают по палубе, на пальцах показывают. Только Кондин — как изваяние. Ноль внимания. Ну, те и утихомирились. А потом убрали свои картинки.
— Сами догадались?
— Нет, сказано им было, чтобы не засоряли причал. А я Кондина спрашиваю в казарме: «Ну, нагляделся всего такого?» А оп отвечает: «Не смотрел». — «Совсем?» — «А чего на пакость смотреть?» Это он точно, он такой, товарищ прапорщик.
— А вы вот успели увидеть? — усмехнулся Сысоев.
— И не хотел бы, да тянет, словно магнит. Ну я и решил: нарочно буду разглядывать.
— Зачем?
— Для закалки нервов. Сержант советовал. Сперва производит впечатление, а потом, дескать, привыкаешь и не действует. По-моему, правильно. А непонятно мне, товарищ прапорщик, только одно: неужели те, кто такие картинки подсовывает, журнальчики всякие, неужели они всерьез верят, что сагитируют нас на «сладкую жизнь»?
— Считают, что на кого-то подействует, врежется в память, поманит…
— Оно, конечно, иного человека от хрена тошнит, другой без хрена есть не садится.
— А Кондин просто выше всяких пакостей.
— Ну, Гриша у нас монумент, — уважительно повторил Чапкин.
А Олег, скрывая улыбку, подумал: много ты знаешь, молодой солдат! Видел бы ты Кондина год назад, когда он служил на заставе. Характер у сибиряка крепкий, в какую сторону ни поверни. Вот и намучился он тогда со своим характером и других помучил. Командиров и политработников. Срыв за срывом. Недели две все нормально, а потом будто подменят его. Становится вялым, равнодушным, двигается как во сне. Расспрашивали, беседовали с ним, наказывали, а он только рукой махнет: «Мне все равно». Хмурый, насупленный, слова никому не скажет. И норовит в одиночестве остаться.
Сысоев тогда только вступал в новую должность. Подполковник Дербаносов предупредил: вот такой трудный случай. Рядовой Кондин прибыл на службу с отличными характеристиками. Грамотный, закончил техникум. Считался активным комсомольцем. А тут не заладилось. Вопрос стоит об исключении из комсомола со всеми последствиями. Жизнь у парня может сломаться.
И попросил начальник политотдела своего нового помощника, чтобы присмотрелся к солдату, попробовал понять причину странного поведения.
Это и было самое трудное. У Кондина не только равнодушие, но и недоверчивость проявлялась, неприязнь к людям. Надоели ему с приставаниями. Отвечал казенно: «Так точно…», «Никак нет…», «Мне все равно!». Больше от него ничего не добьешься. Олег чувствовал — нервы у солдата на пределе. В глазах — глухая тоска. Как бы глупостей не наделал.
Сысоев попросил тогда непосредственных начальников Кондина оставить солдата в покое, не тревожить несколько дней. Кондина к этому времени с заставы в отряд перевели, а Сысоев съездил на его прежнее место службы, поговорил там с комсомольцами, с солдатами, которые хорошо знали Григория. И выяснил, что из родных у Кондина только старшая сестра и жена. Живут в одном селе. Перед самой службой свадьба была, и жену свою Григорий очень любит. С фотографией не расстается. Получит письмо от своей ненаглядной — сияет от радости. Сестра письмо пришлет — Григорий сразу померкнет, насупится, по ночам стонет, зубами скрипит…