«Зарево» на высочине (Документальная повесть) - Мечетный Борис Трифонович (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
— Господа, контроль! Предъявите билеты!
Мимо быстро прошел чешский проводник, озабоченно оглядываясь по сторонам. Вацлав взглянул вдоль прохода. Там двигались толстый железнодорожник в очках и два жандарма. Они время от времени останавливались, проверяя документы.
«Нужно действовать», — мелькнуло в голове. Он не торопясь свернул газету, положил на столик и начал протискиваться к выходу…
Вот и тамбур.
И тут Горак столкнулся нос к носу с проводником. Именно его сейчас хотел видеть партизан. Он прикрыл за собой дверь. Проводник, убежденный в том, что дело приходится иметь с обыкновенным зайцем, схватил юношу за плечо.
— Куда ваша милость торопится? — со злой улыбкой спросил он. — Билет есть?
Горак резко стряхнул его руку с плеча.
— Тише, пан! Билета у меня нет, поэтому и вышел сюда. А тебя прошу упрятать меня хотя бы на час.
Железнодорожник дернулся от таких слов, но Горак теперь уже сам держал его.
— Имей в виду, если меня жандармы увидят, первую пулю я пущу тебе. Клянусь.
Он наполовину вытащил из кармана пистолет. Судорога прошла по лицу проводника — он колебался, его раздирал страх перед двумя силами.
— Ну?!
Железнодорожник молча вынул ключ, открыл дверь в туалетную и быстро втолкнул туда Горака. Щелкнул замок. И почти в тот же момент загрохотали сапоги, в тамбур вошли жандармы.
Вацлав, затаив дыхание, прислушивался к разговору между проводником и жандармами, которые были недовольны этими однообразными бесцельными проверками документов. А ревизор булькающим голосом проворчал, что сейчас, когда фронт под боком, никто не решится на поезде ехать зайцем, а коммунисты в горах прячутся.
— Глупости говоришь, — оборвал его жандарм. — Эти коммунисты вчера ночью в Брно на всех улицах листовки расклеивали… Ишь, в горах…
Они стояли в тамбуре, громко разговаривали, натужно кашляли — вероятно, курили. Горак был готов ко всему. Если, решил он, дверь откроется, он всех их уложит первыми выстрелами, а там уж как позволит его молодая прыть.
Проводник изредка вставлял в разговор словцо, но о партизане — ни слова. Целая вечность прошла до тех пор, когда жандармы ушли из тамбура. И уже когда поезд начал замедлять ход и за окном замелькали домики пригородов Брно, щелкнул замок, и дверь распахнул проводник.
— Скорее выходи! Сейчас будет вокзал.
Вацлав молча пожал проводнику локоть и по-дружески подмигнул.
Через час Горак уже стучал в квартиру своего хорошего товарища.
На другой день друзья-рабочие долго рассматривали принесенную им вещицу.
— Сделать такой же маховик, да еще с осью? — качали они головами. — Сама по себе деталь несложная, но как выполнить ее незаметно… У нас на заводе немецких мастеров полно.
Они долго обсуждали, как нужно выточить на станке деталь, кто будет прикрывать работу товарища, как ее вынести с завода… И снова озабоченно качали головой. Но Горак уже был уверен, что все будет в порядке, что товарищи сделают новый маховик — точную копию поломанного.
И деталь была сделана. Как работали над нею, чьи руки ее вытачивали, кто вынес с завода и каким способом — все это для Горака осталось секретом, чешские рабочие ведь не спрашивали, для какой именно партизанской группы нужен этот маховик.
Через два дня Горак возвратился в отряд.
ВЕСЕННИЕ АККОРДЫ
Яркое теплое солнце наполняет все вокруг волшебным светом, рождает какое-то радостное, восторженное чувство, будто только вот в эти дни ты начинаешь по-новому дышать, по-иному мыслить.
Человек вдруг замечает, какой яркой, изумрудной краской залит еловый лес на склонах гор, как весело журчат меж камней ручейки. Вдруг видит выглянувший из-под дымящегося на солнце валуна маленький зеленый росточек.
А потом Иван Тетерин или Володя Курасов делают еще одно открытие — как здорово начали пахнуть почки на ольхе и осине, а желтоватые побеги сосны прямо-таки кружат голову.
Весна чувствовалась во всем.
Как-то Николай Болотин появился в отряде в тирольской шляпе с пером, и вскоре все воспылали любовью к этому головному убору. Молодые бойцы по-мушкетерски стали носить шляпы, которые чудом удерживались на одном ухе. Денис Кулеш еще старательнее начищал свои сапоги, а пожилые бойцы чаще брались за бритву. Конечно, всему этому была причиной весна.
Партизаны расположились у лесника, одинокого пожилого человека, который жил чуть ли не на вершине горы, выше густого леса, покрывшего крутые склоны. Отсюда были хорошо видны внизу большое село Штепанов, шоссе, вьющееся по долине, и арки моста через реку. Днем по шоссе то и дело шли грузовики. Партизаны вздыхали:
— Разъезжают фашисты. Эх, взорвать бы мост!
— Чем? Может быть, твоим автоматом?
Большая земля не присылала взрывчатку.
Весна чувствовалась во всем. Однажды группа партизан возвращалась с разведки и шла незаметной тропою, огибая по склону горы село. Вдруг Фаустов, идущий впереди, остановился. Обернулся к бойцам и махнул рукою — мол, привал, отдыхай, ребята. И когда удивленные партизаны расположились вокруг командира, они услышали: откуда-то снизу доносилась песня. Несколько девушек задумчиво выводили «Червону сукеньку», да так хорошо, так волнующе, что у многих ребят дыханье сдавило. Они лежали на молодой траве и прислушивались к доносившейся снизу песне. Когда она, наконец, растаяла в тишине, Фаустов вздохнул и сказал:
— Что ж, пошли дальше…
Весна чувствовалась во всем. Как-то фельдшер Степан, краснея и стыдливо пряча глаза, попросил командира пустить его в разведку и разрешить попутно зайти на хутор, где он когда-то прятался.
— Зачем? — спросил Фаустов.
Степан топтался на месте и молчал.
— У него роман с девахой тамошней, Руженой, — тут как тут объявился Николай Болотин. — Влюбился. Эх, любовь — злодейка!..
Весна действовала и на бесшабашного Бориса Жижко. У него вдруг появились самые смелые планы какой-нибудь очередной диверсии, операции, хотя отсутствие взрывчатки по рукам связывало весь отряд.
…Станция Штепанов была маленькой и неприметной. Редкий поезд останавливался здесь у низенького, выщербленного временем перрона. Воинские эшелоны с грохотом проносились мимо, даже не сбавляя ход. Только иногда они задерживались на пять-десять минут.
Поздним вечером, когда в вокзале дремало несколько пассажиров да поодаль у будки маячила фигура стрелочника, на перроне появилась группа немецких солдат во главе с унтер-офицером. С автоматами на плече, строем они направились к зданию.
Навстречу шел железнодорожник. Унтер-офицер на плохом чешском языке спросил, где найти немецкого начальника станции.
— Только что ушел к себе в кабинет. Будет принимать поезд, — сказал осмотрщик вагонов.
Унтер-офицер вместе с одним солдатом вошли в небольшое здание вокзала. Остальные остались на перроне, бесцельно прохаживаясь вдоль линии или переминаясь с ноги на ногу у входа в вокзал.
Прошло четверть часа, двадцать минут — никто из кабинета не выходил. Наконец, в дверях появился начальник станции. Он был удивительно похож на круглолицего молодого унтер-офицера, но красная фуражка скрывала половину лица и придавала всей фигуре начальственную официальность. Сзади следовал солдат. Он запер дверь на ключ и также вышел на перрон.
Вскоре вдали послышался свисток паровоза. Начальник станции остановился в конце перрона, небрежно помахивая фонарем. Видно, немецкие солдаты также ждали этот поезд, потому что вдруг заспешили к платформе. Вот из-за поворота появился локомотив, за ним вагоны, платформы с торчащими под брезентом орудийными стволами, с желтыми грузовиками, какими-то ящиками. Поезд шел быстро, но машинист, завидев впереди человека в черной форме немецкого «айзенбанера» с поднятым красным фонарем, начал резко тормозить. Рядом с начальником станции стояли несколько солдат.
