Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812 - Мэхэн Альфред Тайер (лучшие книги txt) 📗

Замечательно, что ни выдающееся коммерческое процветание, обусловленное этими успехами, ни огромный рост военного флота за время управления Питта даже не упомянуты в знаменитом обличении его «ротозейской» военной политики, сделанном Маколеем. О морском управлении последний говорит лишь для того, чтобы поставить его в заслугу другому, об успехах же торговли и флота он умалчивает вовсе. Между тем никакие другие факторы не играли в этой войне столь же важной роли. Именно один из них служил опорой Великобритании, выдерживавшей, в свою очередь, на своих плечах все сопротивление Европы; другой же громил Францию, применяя к ней процесс стягивания, который, не будь Бонапарта, заставил бы ее смириться еще в начале же войны и для освобождения от которого сам Наполеон вынужден был обратиться к мерам, таившим в себе его гибель. Эти важные результаты были достигнуты путем удлинения нитей английской торговой сети и укрепления ее опорных пунктов – путем колониального расширения, охраны морей и развития военного флота, т. е. такими все мерами, которые не могли бы быть приведены в исполнение без сердечной поддержки со стороны первого министра. Благодаря содействию этих причин и ограничениям, наложенным на нейтральную торговлю, коммерческие обороты Великобритании увеличились в период времени от 1792 до 1800 года на 65 процентов, [225] тогда как потери, понесенные от каперов, составляли меньше 2,5 процента годового оборота. Употребление, какое сделало британское министерство из морских сил государства для подавления французской агрессивной системы, отличалось своим чисто наступательным характером и состояло в том, чтобы оттеснить Францию в ее пределы, отрезав ее в то же время от всяких внешних ресурсов. Континентальные армии, опоясывавшие ее со стороны суши, снабжались субсидиями, а когда возможно – как это было, например, в Средиземном море – то пользовались также и содействием британских эскадр, влияние которых на Итальянскую кампанию 1796 года постоянно поминалось Бонапартом. Что касается положения дел на море, то оно состояло в том, что колониальная система Франции была уничтожена, снабжение ее мануфактур сырьем прекращено и суда ее торгового флота изгнаны с поверхности морей. Начальник французского торгового бюро писал в 1797 году: «Прежние источники нашего благосостояния либо пропали, либо иссякли. Наша сельскохозяйственная, фабричная и промышленная деятельность почти что прекратилась». Хотя право нейтральных на торговлю с портами, не подвергшимися блокаде, и не отрицалось формально, но в то же время не знавший себе никаких препон английский флот сурово налагал, на эту торговлю всякие ограничения, какие только допускались строгим и даже насильственным толкованием международного права. Даже съестные припасы – и это хорошо вспомнить современной Великобритании – были объявлены военной контрабандой, на том основании, что при тогдашнем положении Франции, когда не без основания можно было надеяться вынудить ее голодом к миру, снабжение ими содействовало продлению враждебных действий.

Обеднение и лишения, вызванные этим отчуждением, были столь серьезны, что Бонапарт в момент своего величайшего триумфа, а именно в октябре 1797 года – непосредственно после подписания Кампо-Формийского договора, оставившего Великобританию без союзников – писал: «Наше правительство должно уничтожить английскую монархию или же ожидать от испорченности и интриг этих деятельных островитян своего собственного уничтожения. Сосредоточим же все свои усилия на флоте и уничтожим Англию». Директория, знавшая, что ее флот был парализован и что ее guerre de course, применяемая с 1795 года против английской торговли, не приносила последней сколько-нибудь существенного вреда – хотя, правда, 1797 год и был самым тяжелым для нее годом, – не могла найти других средств повредить Англии, как направив удар против нейтральных перевозчиков ее товаров. Прикрываясь заявлением, что считает их соучастниками преступлений, совершаемых Великобританией против человечества, она в январе 1798 года испросила у Конвента издания декрета относительно того, что «всякое судно, встреченное на море с грузом исключительно или частью английских товаров, должно признаваться законным призом, независимо от того, кто окажется владельцем этих товаров, которые должны считаться контрабандой уже в силу одного того, что они следуют из Англии или ее владений». В то же время были изданы приказы о конфискации всякой английской собственности, найденной где-либо на суше, причем, в видах вернейшего разыскания ее были разрешены и домовые обыски. Таким образом, Наполеон был вполне прав, заявляя впоследствии, что Директория уже предначертала политику его Континентальной системы, воплощенной в Берлинском и Миланском декретах 1806 и 1807 годов.

Попытка разрушить этим путем благосостояние Англии принесла несчастье для Директории и гибель для Наполеона, который применял этот процесс с большей энергией, в более широких размерах и более продолжительное время. Цель его Берлинского и Миланского декретов, равно как и цель Директории, заключалась в том, чтобы подорвать английскую торговлю, лишив ее необходимого содействия нейтральных транспортеров. Но так как одного этого было бы недостаточно, то он и решил усилить действие декретов, изгнав Великобританию с ее главного рынка, – решился запереть весь европейский континент для всех товаров, следующих из нее или ее колоний, или хотя бы только прошедших через ее порты. Ради этой цели, ради осуществления этого гигантского замысла, эдикт за эдиктом издавался во Франции и союзных с ней государствах; ради этой цели Империя получала все новые и новые приращения; ради этой цели двойной кордон французских войск был протянут по всему побережью материка от Франции и до Балтийского моря; ради этой цели английские товары не только захватывались, но еще и публично сжигались в пределах его владений; ради этой цели ко всем нейтральным государствам было обращено требование не допускать к себе английских мануфактурных и колониальных товаров; ради этой цели была предпринята злополучная Испанская война; [226] наконец, ради этой же цели к царю обращались неоднократные настойчивые представления по поводу несоблюдения им Континентальной системы, и когда он остался при своем – последовало роковое нашествие на Россию.