Крепче брони - Толстобров Павел Петрович (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Город заметно оживал. Молодая зелень скрывала многие из его ран. Что-то изменилось и в облике жителей. Уверенный и спокойный взгляд. Часто видишь улыбку…
У подъезда большого трехэтажного здания, одного из немногих из уцелевших в городе учебных заведений, стоит санитарная машина. Около нее копошатся старичок в белом халате и пенсне и молодая девушка. К старичку я и обратился.
— Бочкарев? Бочкарев?.. — дважды переспросил он и улыбнулся. — Здесь, здесь! Второй этаж, палата номер пять… Герой, скоро опять воевать будет. У нас-то уже воюет! — Безобидно рассмеялся. — Сестра, — обратился он к девушке, — проводи майора.
Я направился за девушкой…
На правом берегу красавицы Камы есть небольшой городок Оса. Я только раз его видел, и то давно, но, утопающий в зелени, он оставил у меня самое приятное впечатление. А послушайте Николая и поймете, что лучше, красивей этого города вообще нет в мире. Ничего не поделаешь: тут человек родился, тут вырос… Старые работники детдома (не знаю, существует ли он теперь), наверное, еще помнят озорного, непоседливого заводилу Кольку Бочкарева. Или просто Бочкаря, как его называли сверстники. Много хлопот он приносил им, потому что такой у него был характер.
Кем только ни хотел стать! И летчиком, и танкистом, и, конечно же, моряком… Еще бы! Жить у большой реки и не мечтать о корабле… Не о таком, разумеется, какие ходили в ту пору по Каме, хлюпая плицами колес. А о большом, морском…
Когда началась война, хотел сразу же бежать на фронт, но что-то удержало. А услышав, что комсомол проводит мобилизацию молодежи в воздушно-десантные войска, сказал себе: «Вот это как раз по мне!..» И одним из первых пришел в райком комсомола.
…Бледный, худой Бочкарев лежит на госпитальной койке и курит, не сводя своего взгляда с какой-то точки на потолке. О чем он думает?
Я поздоровался с ним, но он на меня — ноль внимания.
Подошел еще ближе.
— Здравствуйте, товарищ Бочкарев! Я из сороковой…
— Из сороковой гвардейской?! — Я даже не успел проследить за тем, как быстро он сел, спустив ноги с койки. — Садитесь, садитесь, товарищ майор! А я только и думаю — хоть бы кто навестил.
О Бочкареве я слышал много, но вот так с глазу на глаз встретился с ним впервые. К тому же в госпитале. И мне очень трудно начать с ним разговор. То ли посочувствовать ему, то ли просто быть газетчиком, которому всегда требуются факты, действия…
— Слышал, слышал. Воюешь?! — Я почему-то сразу перешел на «ты». — Только прежде не мешало бы получше встать на ноги. Как твои раны?
— Ничего. Почти уже зарубцевались. Я ж — уральский… Вчера сам ходил в соседнюю комнату. Только левая еще что-то барахлит, — он приподнял левую ногу. — Здесь не для меня…
Мне, конечно, хотелось, чтобы Бочкарев говорил о себе. Но он сам забросал меня вопросами. Ему было интересно все, что делается в полку, в дивизии. А я, как назло, в 119-м полку давно не бывал. Рассказал ему, что знал из «других уст», сообщил ему, что дивизия передвинулась по Миусу несколько севернее и теперь занимает оборону в районе Дмитриевки. Удовлетворив наконец свое любопытство, Бочкарев довольно вяло стал говорить о себе…
На Дон Николай прибыл в должности коменданта штаба 119-го гвардейского стрелкового полка. Первые дни по прибытии на фронт, когда шли ожесточеннейшие бои и время исчислялось количеством отраженных атак пехоты и танков врага, Николаю некогда было думать, на своем ли он месте. Но когда немцы стали сами переходить к обороне, а на плацдарме стало потише, Бочкарев почувствовал себя не у дел. Разве мог усидеть он около штаба, когда там, на передовой, которая, правда, была совсем рядом, его товарищи бьют и бьют врага…
И он пошел к комиссару полка.
— Дайте снайперскую винтовку!
— А ты хорошо подумал, Бочкарев? — полковой комиссар Золотых знал этого энергичного, решительного сержанта еще по бригаде. Знал и то, что если Бочкарев что-то задумал, будет добиваться со всей присущей ему настойчивостью.
— Очень хорошо, товарищ комиссар. Не могу я больше здесь…
Несколько тренировок с опытными снайперами, а в полку было у кого поучиться, потом чуть ли не ежедневные выходы на огневую позицию. Выходил на нее и вместе с Михаилом Грызловым. В полку появился новый снайпер. Вот где пригодились природная сметка, острый ум и быстрота ориентировки. Почти ни один выход Бочкарева не был безрезультатным. К декабрю на его боевом счету было 72 уничтоженных гитлеровца.
Наверное, нигде так ярко не раскрываются способности человека, как на фронте. Это потому, что тут все его помыслы, все силы и энергия устремлены к одной цели, великой и благородной: скорей разбить врага, освободить родную землю, родной народ.
Узнавая об успехах сержанта Бочкарева, военком полка Золотых был доволен: правильно сделал, что помог ему стать снайпером. Вот где нашел себя парень.
Начались бои за Обливскую. Упорные, кровопролитные.
Наступать в этих условиях по ровной заснеженной степи было очень сложно. Чтобы действовать наверняка и с меньшими потерями, нужно было активизировать разведку.
Потребовались люди для усиления полкового разведвзвода. Любого туда не пошлешь. Выбор пал на Бочкарева. И не напрасно.
Удивительно устроен человек. Пока был снайпером, Николай считал, что тут его настоящее призвание. А оказавшись на новом месте, почувствовал себя так, будто он для разведки и рожден.
В первом же ночном поиске старший сержант Бочкарев с маленькой группой бойцов пробрался в расположение противника, поднял на воздух дзот, уничтожил двадцать восемь фашистских солдат и возвратился в полк с ценными сведениями.
С тех пор, когда другие говорили, что достать «языка» трудно, посылали в разведку Бочкарева. Он шел и приводил пленного. Командование было довольно его работой, и вскоре старший сержант получил новое назначение. Командиром взвода.
Полки дивизии с боями продвигались вперед. Позади Обливская, Чернышковский, десятки других освобожденных населенных пунктов. Немцы стремятся зацепиться за любой выгодный рубеж, Гвардейцы, обходя укрепления, находят слабые места во вражеской обороне, словно ножом вспарывают ее и продолжают продвигаться в юго-западном направлении. А впереди, как и положено, глаза и уши войск — разведка. Бочкарев со своими товарищами первым появлялся в населенных пунктах, бесшумно снимал немецких часовых, разведывал силы и расположение противника и приводил в штаб полка «языков». А бывало и так, что дерзкими налетами разведчики освобождали хутора еще до подхода стрелковых подразделений.
Особенно памятен бой за хутор Нижне-Потапов, что у Северного Донца. Немцы сильно укрепились и держались за него очень упорно, так как понимали: потеря хутора открывает нашим войскам путь к реке. Тогда и на западном берегу ее вряд ли усидишь.
Понимали это и гвардейцы.
Разведав подступы к Нижне-Потапову, Бочкарев получил приказ командира полка подполковника И. И. Блажевича ворваться в хутор со своим взводом и при поддержке других подразделений штурмом захватить его.
Но легко сказать — захватить. Двинуться прямо, через овраг — голову сломишь, костей не соберешь. Овраг глубокий и обрывистый. Пойти в обход с юга, как предлагали другие, значит потерять время, когда дорога каждая минута, и дать противнику возможность обнаружить себя. А гарнизон в хуторе немалый.
Глухая, морозная ночь. Подразделения сосредоточились у оврага. За ним Нижне-Потапов. Рядом, а не достанешь!..
Припомнилась Бочкареву виденная еще до войны кинокартина: солдаты Суворова в треуголках и ярко-красных мундирах, попав в затруднительное положение в Альпах, бесстрашно спускаются с головокружительной высоты…
Быстро созрел отчаянный план.
— Орлы! За мной, по-суворовски! — приказал он разведчикам и первым бросился вниз по крутому обледенелому скату.
Хутор спал, ничего не подозревая. Бесшумно сняв часовых, гвардейцы, как гром с ясного неба, обрушились на врага. Вначале пошли в ход десантные ножи, потом гранаты. Натиск был столь неожиданным, что немцы не сразу пришли в себя, а когда поняли, начали выскакивать из хат в одном белье. Тут заработали автоматы и пулеметы.
