За Кубанью (Роман) - Плескачевский Лазарь Юдович (читать книгу онлайн бесплатно без .txt) 📗
Зачерий завел Ильяса за конюшню, потом переговорил с конюхом, взял у него ключ. Они двинулись в глубину двора, к флигельку.
— Здесь конюх живет, сиди, жди меня. Запрись, никому не отворяй, конюх до вечера будет занят. И не вешай нос, Ильяс, что-нибудь придумаем. Отделал ты Салеха здорово, он рубаху снимал, спину показывал. — Зачерий расхохотался. — Тяжелая у тебя рука, вот уж не думал… — С этими словами он ушел — улыбающийся, доброжелательный, уверенный в благополучном исходе.
Ильяс вошел в переднюю, задвинул засов, прошел в комнату. Стол, солдатская койка, два стула — вот и вся мебель. Окно во двор. Пристроился на стуле у окна, сквозь тюлевую занавеску видел все, что происходило во дворе.
Незнакомые люди проходили к конюшне, выводили лошадей, выезжали за ворота. Иные въезжали на пролетках, забрызганных грязью. Верховой ворвался во двор на полном карьере, еще на ходу соскочил с коня и бросился в здание. Какую тревожную весть привез он? Медленно въехала подвода, покрытая брезентом, за ней — несколько всадников. Спешившись, они сняли брезент, и Ильяс содрогнулся — на подводе лежали трупы. Покойников перегрузили на закрытую фуру и вывезли за ворота. «Бандиты, наверное, напали», — подумал Ильяс.
Горестные раздумья не давали Ильясу сосредоточиться на том, что происходило во дворе, и все же за несколько часов он многое увидел. «Наверное, таких салехов немало, — вдруг подумал он. — Да и алхасов столько, сколько лесных чащоб. Попробуй управься с ними, разберись, кто прав, кто виноват. А каков же выход?» За два года в кавалерийском эскадроне Ильяс научился рубить с маху, без осечки, научился не только говорить по-русски, но и читать, и даже немного писать. Он узнал: вождь революции — Ленин. Вождь конников — Семен Буденный. Вождь адыгов, черкесов — Мос Шовгенов. Портрет Ленина он видел: лоб большой, взгляд твердый. И декреты пишет самые необходимые. Семена Буденного не раз слушать приходилось. Ильясу казалось, что командарм — точно такой человек, как он. Если бы Ильяса вдруг вывели на трибуну и велели держать речь, он бы, наверное, говорил то же самое, что говорил Буденный. Но Буденный ворочает большими делами, ему в их аульные распри впутываться некогда. На то имелся Мос Шовгенов. Уж он-то знал цену земле, понимал горца с полуслова. Белые растерзали Моса. Говорят, случилось это в ауле Хакуринохабль. Кого ни расспрашивал Ильяс, все об этом по-разному рассказывали. Чувствовал — по-разному говорят, о гибели Моса не случайно: кто-то пытается правду скрыть, упрятать концы в воду. Да, был бы жив Мос, не пришлось бы Ильясу сидеть здесь в страхе перед всякой контрой. Таких, как Салех, Мос бы и близко к Совету не подпустил. Он говорил: кто был ничем, тот станет всем. А кто был всем, конечно же, станет ничем. А Салех хотя и был крупной шишкой, богатеем из богатеев, а вон гляди — снова выскочил.
Но Моса нет, а жить надо. Что ж, может Зачерий выручит.
А вот и сам Зачерий идет. Улыбка во все лицо — наверное, уладил дело. Или Максим приехал? Но может ли Максим помочь, не будет ли вмешательство русского истолковано так, будто Салех все же прав? Многие адыги до сих пор считают русских врагами. «Сами разберемся в своих делах», — говорят они.
Зачерий на полпути замечает прилипшего к оконному стеклу Ильяса и зовет его взмахом руки. Взмах этот тоже такой-то особенный, уверенный, даже веселый. Видимо, все улажено. Как же он доберется до аула? Придется на рынке искать попутчиков.
— Пошли, для начала пообедаем, — предлагает Зачерий, все так же улыбаясь. — Ну и насолил же ты, черт побери, этому Салеху. Как ни уламывал, он знать ничего не хочет. Судить, говорит, и все!
Они вышли за ворота.
— Я, понимаешь ли, в командировку должен срочно ехать, а тебе бы лучше с недельку не появляться в Адыгехабле. Салех добился своего — в аул направляют комиссию. Время военное, за нападение на представителя Советской власти, не разобравшись, сгоряча и шлепнуть могут, так что тебе лучше переждать. А потом, глядишь, Максим вернется, он поручится за тебя, я голос подам, Рамазана уговорим заступиться, все вместе к Полуяну отправимся, разгоним тучи.
Ильяс привык полностью доверять своим начальникам, слова Зачерия принял как окончательное решение. «Что ж, переждем, — решил он, — а тем временем и нога поправится».
В каком-то тихом переулке Зачерий остановился у невысокого здания, огражденного высоким забором. Две ступеньки вели к нише, в которой пряталась резная дверь. Зачерий коснулся черной кнопки — и Ильяс услышал за дверью дребезжание звонка.
Дверь отворилась, и их пропустили в полутемную переднюю.
— Вот и мы с Ильясом, — проговорил Зачерий.
— Кебляг! — ответил хозяин, и на его немолодом лице мелькнуло подобие улыбки. — Заходите, я сейчас к вам подойду.
Зачерий провел Ильяса в большую комнату, посреди которой стоял овальный стол, покрытый бархатной скатертью. У одной стены — книжный шкаф, с полок которого выглядывали золотые корешки переплетов, у другой — диван, вокруг стола множество одинаковых кресел. Усадив на одно из них Ильяса, Зачерий что-то буркнул себе под нос и вышел.
«Богатые у Зачерия друзья, — подумал Ильяс. Такие кресла ему довелось однажды видеть в доме ростовского губернатора. Дом этот он очищал от деникинцев. — Князь, наверное. Что мне тут делать? Отправлюсь-ка лучше в аул, спрячусь где-нибудь».
Вошли Зачерий и хозяин, оказавшийся высоким, худым, очень смуглым человеком с резкими чертами лица и тяжелым взглядом.
— Что посоветуем земляку, Сулейман? — проговорил Зачерий.
— Прежде всего, — ответил хозяин, — нужно позаботиться о его желудке. Он, наверное, последний раз ел еще до встречи с Салехом? — Доброжелательный тон незнакомца никак не вязался с его суровым обликом и потому мог показаться неискренним. Но Ильяс не придал этому значения. Он лишь отметил, что Сулейман в курсе его дел, и обрадовался: не придется объяснять, что и как. — Прошу за стол! Зачерий, веди гостя в столовую.
Столовой оказалась соседняя комната, тоже большая, но обставленная поскромнее — кроме стола и венских стульев тут ничего не было. На столе — блюдо с ароматным шашлыком, кувшин, бокалы, тарелки. На большом подносе дымились лепешки. Вошел Сулейман, неся тарелку со свежими помидорами и огурцами.
— Где такие красивые вырастил? — не выдержал Ильяс. — У нас в ауле помидоры еще зеленые.
— Кушай, не жди напоминаний. — Хозяин едва заметно улыбнулся, наполняя бокалы бахсмой. — За счастье адыгейского народа!
Ильяс осушил бокал и принялся за еду. Он никак не мог насытиться. Вкусная пища, казалось, не утоляла, а лишь возбуждала аппетит. Хозяин не уставал наполнять его бокал. И вскоре житейские невзгоды показались Ильясу не такими уж страшными. Откинувшись на спинку стула, он неожиданно для себя засмеялся.
— Что же мы посоветуем земляку, Сулейман? — повторил свой вопрос Зачерий.
Ильяс с любопытством уставился на хозяина: что может предложить этот богатей? И почему Зачерий с ним советуется?
— Сейчас лучше подумать о его здоровье, — ответил Сулейман. — Человек без ноги — это не человек, а рот. Пошли…
Ильяс попытался было опереться на подаренную Гучипсом палку, но оказалось, что за время обеда он потерял устойчивость и чуть было не растянулся поперек комнаты. К счастью, Сулейман подхватил его под локоть и в другой комнате усадил на стул, подставив под раненую ногу табуретку.
— Сиди, — сказал он. — Пойду за доктором.
Ильясу даже неловко стало — черт побери, один неосторожный шаг, и сколько людей должно теперь отрываться от дел, хлопотать вокруг него. Э, будь что будет, он сегодня же уедет в аул. Решение это успокоило его. Откинувшись на спинку стула, он застыл в полудреме. Переполненный желудок одурманивал мозг.
— Ну-ка, молодой человек, — услышал над собой Ильяс, — вынужден вас потревожить.
Врач оказался человеком не старым, суетливым и разговорчивым. Он обращался то к Ильясу, то к хозяину, доставал какие-то инструменты, раскрывал пузырьки, нюхал их содержимое, зажег спиртовку, поставил на нее металлический, плотно прикрытый крышкой сосуд.
