Пригорьевская операция - Шараев Николай Семенович (читать книги без сокращений TXT) 📗
К середине лета в отряде Озернова насчитывалось более ста пятидесяти человек. Назначенный начальником штаба отряда, Коротченков все чаще думал: надо проводить более крупные операции, смелее нападать на немецкие гарнизоны. А сил и особенно боеприпасов было все еще маловато. Озернов и Свиридкин поддерживали Коротченкова. Десятки партизан разбрелись по деревням и лесам в поисках оружия, патронов, гранат.
Все говорило о том, что надо укрупняться.
Еще в начале весны озерновцы установили связь с отрядами Толочина, Данченко и Рощина, действовавшими неподалеку на Брянщине. Отряд Толочина был хорошо вооружен и хозяйственно устроен. В его распоряжении находились две пушки и некоторый запас снарядов. Хозяйственники раздобыли самодельную, но очень удобную передвижную мельницу с конным приводом. Ребята в отряде собрались как на подбор — здоровые, упитанные. Но Толочин почему-то неохотно принимал новичков, проявлял излишнюю осторожность.
Отряд Рощина был крупнее. В нем насчитывалось много офицеров, но отношения озерновцев с рощинцами сложились не совсем удачно. А произошло это из-за сущего пустяка. Представитель Рощина не очень деликатно предложил Озернову присоединиться к их отряду. Озернов обиделся. Дело едва не дошло до ссоры. Охладило страсти только вмешательство Свиридкина. Но с объединением ничего не вышло. Обе стороны решили подождать, лучше узнать друг друга.
Почти в то же время пришло приглашение прибыть для знакомства в отряд Данченко. Поехали Озернов, Свиридкин и с ними еще несколько человек. Отряд им понравился, но вопрос с объединением и тут не решили: и Озернову и Свиридкину не хотелось перекочевывать со Смоленщины в Брянскую область.
В начале июля наладилась связь с белорусским отрядом Щербакова. Его представители высказали намерение передвинуться на Смоленщину, с тем чтобы присоединиться к озерновцам. Был даже назначен ориентировочный срок прихода отряда Щербакова. Срок истек, но отряд не появился.
В конце июля Озернов получил данные о появлении в Ворговском лесу нового партизанского отряда. Вскоре он узнал, что отряд носит имя легендарного Сергея Лазо, действует довольно смело, имеет много людей, поддерживает связь с Большой землей. Узнал и то, что Щербаков не дошел до озерновцев, а присоединился к отряду имени Лазо. Это обстоятельство еще больше подняло престиж лазовцев в глазах Озернова.
БОЕВОЙ КУЛАК
Враг среди нас
Разведать гарнизон и систему охраны станции было поручено 2-му батальону. Командир батальона Щербаков подобрал трех, по его мнению, подходящих разведчиков. Кезиков поставил перед ними задачу и назначил срок, когда они должны доложить результаты. Срок этот Как раз совпал с приездом в наш лагерь Озернова и Свиридкина. Видя, что мы с Кезиковым заняты гостями, Клюев поинтересовался результатами разведки и узнал, что разведчики… не возвратились.
Заподозрив неладное, Клюев приказал командиру взвода разведки Измашкину взять надежных людей и немедленно отправляться на поиски. В тот же день группа достигла леса, примыкавшего к станции, и быстро нашла место, где дневали разведчики после ночной работы. Возле давно погасшего костра лежали два трупа. По всему было видно: партизан убили во время сна. Головы у обоих были изрешечены пулями, посланными откуда-то из одной точки.
Найденные тут же стреляные гильзы были от патронов к автомату ППД, который принадлежал одному из погибших. Никаких следов немцев. Третий партизан как в воду канул. Все это навело на мысль о возможном предательстве. Надо было срочно проверить с помощью местных жителей справедливость этого подозрения.
Как только стемнело, один из разведчиков пробрался в пристанционный поселок. Там только и говорили об отпетом полицае, который под видом красноармейца пробрался к партизанам, пробыл у них больше месяца, все разузнал и добился такого доверия, что его послали на Понетовку с заданием. Убив спавших товарищей, предатель забрал их оружие и явился к коменданту станции. Комендант сразу понял, с кем имеет дело. В тот же день он прихватил полицая с собой и укатил не то в Шумячи, не то в Рославль.
Узнав это, Измашкин с разведчиками заторопились в отряд. Несмотря на усталость, за день отшагали около сорока километров, шли всю ночь и утром явились в лагерь.
В штабе в это время обсуждали, какой полицейский гарнизон разгромить, чтобы пополнить иссякшие запасы продовольствия.
— Двинем на Высокий Борок, — предложил Данильченко. — Там пятнадцать полицаев, староста, писарь. Нам достанется семнадцать коров, семнадцать свиней и возов десять муки.
— А как ты все это перетащишь через Ипуть? — спросил Винокуров.
— Судя по карте, прямо против деревни есть брод.
— Высокий Борок тут рядом, всегда успеем, — отклонил Кезиков предложение Данильченко. — По-моему, лучше ударить по Сморкачевке.
— А может, сразу послать людей туда и сюда? — расхрабрился Клюев.
В этот момент и вошел Щербаков. Я заметил: он взволнован. Хотел спросить, что случилось, но меня опередил Клюев:
— Николай Васильевич, вернулись разведчики?
— Вернулись… Но не все. Двое погибли. Третий, называвший себя Глотовым, оказался предателем.
Не глядя на окружающих, он рассказал о том, что произошло в Понетовском лесу.
— Где вы подцепили Глотова? — сурово спросил Щербакова Кезиков.
— Мы приняли его в отряд недели за две до прихода к вам.
— А где он был до этого?
— Жил зятьком, кажется, в Шумовке.
— Кажется? Что значит «кажется»! — вскипел Клюев. — Вы даже не знали, где жил этот тип и что делал. Как могли подсунуть такого в разведку?
— Его рекомендовали те самые ребята, которых он загубил. Они дружили до прихода Глотова в отряд. Он дважды давал им сведения о полиции в Шумячах.
— Такой мог набрехать что угодно, лишь бы сойти за своего! Да и фамилию назвал наверняка не настоящую. Никакой он к черту не Глотов. Я уверен в этом…
Было ясно: у нас побывал вражеский разведчик и противнику сейчас известно об отряде буквально все — и местонахождение, и численность, и вооружение. С часу на час следует ждать нападения.
Что будет завтра?
Надо было принимать немедленные меры, и прежде всего сменить лагерь. Штабной разведке поручили срочно изучить маршрут перехода в Соколовщинский лес, за Мглинским большаком.
Усилив все посты, мы выдвинули дополнительный пост на опушке леса, к большаку Рославль — Хотимск.
Собрав командный состав, Кезиков разъяснил создавшуюся обстановку, распределил сектора обороны на случай внезапного нападения, приказал раздать последние запасы патронов. Обходя роту за ротой, я увидел, что партизаны усиленно готовятся к возможному бою. Настроение у людей было бодрое.
Вечером разведчики 1-го и 2-го батальонов доложили, что в примыкающих к лесу населенных пунктах и на дорогах к ним не заметно никакого передвижения противника. Это вроде бы позволяло надеяться, что завтрашний день будет спокойным. Однако чтобы доехать до леса на машинах из Рославля, Ершичей, Шумячей, требуется не так уж много времени. И мы помнили это…
Кезиков отпустил разведчиков. Но мы так и не зажигали коптилку. Сидели молча. Каждый думал: что будет завтра? «Ночью они, конечно, не нападут, — размышлял я, — немцы педантичны, от сна не откажутся. А утром…»
Молчание прервал Кезиков:
— Что покажет завтрашний день, посмотрим. А кормить партизан надо. Давай, комиссар, пошлем группу в Высокий Борок?
