Танкисты (Повесть) - Баскаков Владимир Евтихианович (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Впервые в этой войне мощные стратегические резервы объединились полноценным фронтовым управлением.
После разгрузки в районе Воронежа управление механизированного корпуса генерала Шубникова расположилось в Нижнедевицке — небольшом, тихом городке, рядом с Воронежем. Бригады — в окрестных селах. Танки, автомашины, артиллерийские системы корпус получил довольно быстро — железные дороги работали с предельным напряжением, день и ночь шла разгрузка.
Шубников был доволен — новенькие тридцатьчетверки пришли из Нижнего Тагила с экипажами, в составе которых были обстрелянные танкисты.
Особенно радовало Шубникова то обстоятельство, что почти все механики-водители танков были люди бывалые, повоевавшие, знающие дело. А это очень важно, считал он, в преддверии трудных боев, где будут и марши, и прорывы и где придется действовать на открытой местности, требующей от механиков-водителей исключительного мастерства.
Командиры танков — в основном молодежь, совсем юные, зеленые лейтенантики, прямо из училищ. Но Шубников не беспокоился — это не беда, что молодые, необстрелянные. Если механики-водители опытные, повоевавшие, эти горячие, так и рвущиеся в дело ребята быстро войдут в боевую колею, а после двух-трех атак станут матерыми танкистами. Но, конечно, по своему личному опыту Шубников знал, что такое танковая атака, и когда думал о ней как о высшем напряжении, кульминации танкового боя, то в памяти его вставали не только картины сокрушения вражеской обороны, но и столбы черного дыма да прыгающие по броне языки огня. Много мужества нужно танкисту, чтобы провести атаку и выйти на заданный рубеж.
В мотострелковые батальоны прибывали и повоевавшие солдаты, сержанты, офицеры. Они уже побывали и под Москвой, и в сталинградском огне.
Но костяк корпуса оставался свой — те, кто участвовал в прорыве на Калининском фронте, под Белым, кто дрался в окружении, кто выходил по снежной целине к своим. Боевые, славные, закаленные бойцы, познавшие и радость победы, и горечь неудачи. На них можно положиться. И те, кто командовал в Калининской операции ротами, принимали теперь батальоны, а батальонные командиры — танковые полки в мехбригадах.
Ахметов в боях под Белым был механиком-водителем танка — теперь получил звание «младший лейтенант» и стал командиром боевой машины. А командир взвода старший лейтенант Голубев стал командиром роты.
Удалось Шубникову и начальнику политотдела корпуса полковнику Кузьмину укрепить штабы и политорганы людьми опытными, повоевавшими, крепкими.
Не без участия Шубникова начальник штаба полковник Середа был отозван в Москву на преподавательскую работу, а подполковник Бородин, бывший в калининских боях начальником оперативного отдела, теперь возглавлял штаб корпуса.
В июле Шубников доложил недавно принявшему Степной фронт генерал-полковнику Ивану Степановичу Коневу, что мехкорпус полностью сформирован и готов выполнить любую боевую задачу.
Конев выслушал рапорт и строго сказал:
— Бои покажут, как сколочен корпус. Надеюсь, что хорошо. Я у вас побываю.
Время было тревожное. Конев уже получил ориентировку Ставки, что через два дня противник начнет наступление, и готовил свой фронт к любым неожиданностям.
Когда развернулась Курская битва, командующий Степным фронтом приказал Шубникову поднять корпус по тревоге и совершить марш в сторону Корочи — там возникла тяжелая, опасная обстановка. Воронежский фронт с трудом сдерживал врага.
Все соединения корпуса хорошо провели стотридцатикилометровый марш по пыльным проселочным дорогам — ни один танк не отстал. Но в бой корпус пока не ввели.
День и ночь шло ожесточенное, невиданное по масштабам сражение на Курской дуге. Противнику удалось потеснить Воронежский фронт на тридцать — тридцать пять километров. Создалась угроза прорыва всей нашей обороны, и Ставка решила передать Ватутину из состава Степного фронта 5-ю гвардейскую танковую армию генерала Ротмистрова и общевойсковую армию генерала Жадова.
Конев полагал, что лучше ввести в сражение его фронт в полном составе, но приказ выполнил четко — сам руководил передачей армии Ротмистрова Ватутину.
12 июля в пятидесяти шести километрах к северу от Белгорода в районе железнодорожной станции Прохоровна навстречу мощному танковому тарану гитлеровцев двинулась 5-я гвардейская танковая армия.
В сражении, которое историки назовут Прохоровским, участвовало до тысячи двухсот танков и самоходных орудий. Выжженное солнцем и орудийным огнем поле, окрестные овраги до самой ночи сотрясали орудийная канонада и лязг гусениц. В небо вздымался черный дым.
Крупнейшее в истории войны танковое сражение завершилось полной нашей победой — не помогли «тигры» и «фердинанды», на которые делал ставку Гитлер. Захлебнулся мощный танковый таран, рухнула надежда фюрера взять реванш за Сталинград и повернуть ход войны.
«Цитадель», то есть крепость — так назвал германский генштаб летнее наступление на Курской дуге — рухнула.
И уже в конце июля три фронта — Центральный, Воронежский и Степной — на всех участках Курской дуги отбросили войска противника на исходные рубежи и после небольшой паузы перешли в решительное контрнаступление.
Мехкорпус генерала Шубникова 3 августа вошел в прорыв, созданный общевойсковыми армиями Степного фронта, и двинулся вдоль Харьковского шоссе на юго-запад.
Белгород оставался левее.
КП генерала Шубникова расположился в небольшой дубовой роще, прижавшейся к холму с белыми меловыми пролысинами. Танк, рация на «виллисе», «летучка», грузовик с брезентовым кузовом и бронетранспортер — вот и все хозяйство корпусного командного пункта.
Шубников грузно вылез из танка, снял танкошлем — адъютант подал фуражку, — вытер платком пот на лбу и, обращаясь к начальнику штаба подполковнику Бородину, сидевшему у рации, установленной на «виллисе», спросил:
— Гольцев на связь выходил?
— Он встретил танковый заслон. Уже потерял девять танков. Противник огрызается крепко.
— Надо установить точно состав вражеской группировки. А то мы пока воюем вслепую. Не дело это.
— Я подготовил подвижную разведгруппу — три транспортера и десяток мотоциклов. Командира группы вызвал, вот он.
Бородин показал на паренька в комбинезоне и танковом шлеме, сидящего на траве у мотоцикла. Протянул генералу листок бумаги.
— Что это у тебя?
— Разведчики сегодня ночью наткнулись на подвижную группу. Захватили мотоцикл. Его вел обер-лейтенант. Гитлеровец погиб в перестрелке. В сумке у него оказалось вот это — обращение Гитлера к солдатам. Не успел уничтожить. В разведотделе утром перевели.
Шубников развернул бумагу и начал читать:
«Солдаты! Сегодня вы начинаете великое наступательное сражение, которое может оказать решающее влияние на исход войны в целом.
С вашей победой сильнее, чем прежде, укрепится убеждение о тщетности любого сопротивления немецким вооруженным силам. Кроме того, новое жестокое поражение русских еще более поколеблет веру в возможность успеха большевизма, уже пошатнувшуюся во многих соединениях советских вооруженных сил. Точно так же, как и в последней большой войне, вера в победу у них, несмотря ни на что, исчезнет.
Русские добивались того или иного успеха в первую очередь с помощью своих танков.
Мои солдаты! Теперь наконец у вас лучшие танки, чем у русских.
Их, казалось бы, неистощимые людские массы так поредели в двухлетней борьбе, что они вынуждены призывать самых юных и стариков. Наша пехота, как всегда, в такой же мере превосходит русскую, как наша артиллерия, наши истребители танков, наши танкисты, наши саперы и, конечно, наша авиация.
Могучий удар, который настигнет сегодняшним утром советские армии, должен потрясти их до основания.
И вы должны знать, что от исхода этой битвы может зависеть все.
Я как солдат ясно понимаю, чего требую от вас. В конечном счете мы добьемся победы, каким бы жестоким и тяжелым ни был тот или иной отдельный бой.
Немецкая родина — ваши жены, дочери и сыновья, самоотверженно сплотившись, встречают вражеские воздушные удары и при этом неутомимо трудятся во имя победы; они взирают с горячей надеждой на вас, мои солдаты. Адольф Гитлер».
