И снова про войну (Рассказы и повесть) - Зеленин Андрей Сергеевич (книги онлайн читать бесплатно .txt) 📗
— Верно пишешь! Ой, верно! — Петька, стоя за спиной Тихона, качал головой, поджимал губы. — Ой, мы им!..
Цыкать на него Тихон не стал, продолжил писать:
«В последнем своём бою красноармеец Зубов стоял на рубеже обороны до последнего дыхания. До последнего патрона бил ненавистного всем врага. И погиб в бою как герой, ни пяди земли не уступив фашистам. Рядом с ним были ранены его товарищи, но огнём своей винтовки прикрыл ваш муж, Аннушка, их жизни. И пусть Вы и детки Ваши лишились супруга и отца, но знайте: погиб ваш муж и отец ради вас, чтобы вы могли жить и помнить, каким замечательным человеком был красноармеец Зубов».
— Ай, хорошо! — Петька вдруг выхватил тетрадный листок из-под карандаша Тихона. — Дай! По траншее пробегу, пусть все подпишутся! Весь взвод! И карандаш дай…
На своё место Тихон возвращался неохотно, но почему-то обрадовался, увидев сержанта. Сказать, правда, ничего вперёд не успел, Баранов опередил.
— Петька уже был. Молодец ты, — похвалил сержант бойца. — Вот в самую точку написал! Ни прибавить, ни убавить — всё по делу.
— Товарищ сержант, — начал было Тихон.
— Подожди! — остановил его Баранов. — На сегодня отдохни. Я на часы ребят помоложе поставлю. А ты иди в землянку, поспи.
— Не надо, — мотанул головой Тихон. — Я это… Лучше сам здесь… Посмотрю. Постою. — И закончил свою мысль: — Вы меня командиром не назначайте. Мне сперва солдатом надо стать.
— Ага?! — то ли удивился, то ли обрадовался Баранов.
— Ага, — совсем не по-солдатски ответил Тихон.
…Минут через пять после того, как сержант ушёл проверять оборону, прибежал Петька. С письмом.
— Ты-то сам не подписал! Подпиши!
Тихон взял карандаш, попросил:
— Подсвети! — И, дождавшись, когда Петька щёлкнет кремешком зажигалки, и пламя осветит бумагу, поставил в конце длинного списка — полтора десятка — фамилий свою: — Ну, вот и всё.
Петька ушёл не сразу. Погасив зажигалку, спрятав её в карман шинели, стоял рядом, переминался с ноги на ногу.
— Чего тебе? — как-то неласково поинтересовался Тихон.
— А ничё! — отозвался Петька. Но через мгновение, склонившись к плечу Тихона, прошептал. На ухо: — Вдруг меня убьют, так ты моим письмо напиши. Как Зубову. Погиб в бою. И Зарифу отдай. Он переведёт как надо. Напиши ты, ладно?
ПЯТЬ ЛЕПЕСТКОВ
Рассказ
Танк был нашим, с красной звездой и надписью «Смерть фашистам!» на башне. Петро не поверил увиденному, забыв про оружие, протёр кулаками глаза.
Да, уже неделю грохотало совсем рядом. Да, командир ещё полмесяца назад сказал, что скоро Красная Армия придёт в район, но чтобы так! Так неожиданно!
— Ура! Наши! — крик сам вырвался наружу.
Забыв об осторожности, Петро выскочил на полевую дорогу и помчался к танку.
— Стой! Стрелять будем! — трое у танка, перестав возиться с гусеницей, схватились за автоматы, четвёртый забрался внутрь «тридцатьчетвёрки» и башня стала медленно поворачиваться в сторону бегущего парня.
— Я свой! Я партизан! — вопил Петро.
— Стой! Какой партизан?
— Свой! Я наш! Ура!
Уже знакомый за пару партизанских лет свист возник, казалось, из ниоткуда. Мгновение, и рядом с танком грохнуло. Столб земли поднялся в небо, по броне застучали тяжёлые комья.
— Чёрт! — Петро упал, перевернулся через голову и оказался в канаве.
Башня танка поворачивалась в противоположную от него сторону.
Снова свист и грохот. Новый столб встал с другой стороны «тридцатьчетвёрки».
«В „вилку“ [14] взяли! — подумалось Петру. — Сейчас третий раз пальнут, и каюк нашим!»
Но тот, который забрался в «тридцатьчетвёрку», оказался быстрее и точнее.
Со ствола танковой пушки сорвался язык пламени. Грохнуло. Затем застучал пулемёт. Дробью: тра-та-та, та-та…
Фашисты, выскочившие из бронемашины, залегли. Немецкая танкетка, двигавшаяся к краснозвёздной машине, дёрнулась и задымила чёрным.
— Ура! — снова закричал Петро.
Бронемашина дала задний ход.
Уцелевшие немцы, отстреливаясь из стрелкового оружия, поспешили скрыться в лесополосе.
Петро тоже стрелял в ответ. Недолго. В трофейном «эМПэ-тридцать четыре» [15] закончились патроны.
И наступила тишина.
— Эй! — донеслось от танка. — Партизан! Ты жив?
— Жив! — отозвался Петро.
Через минуту он уже знакомился с танкистами.
Разведотряд гвардейского танкового корпуса, выполняя приказ командования, скрытно проник в неглубокий тыл противника, разгромил штаб одной из вражеских частей и захватил ценного языка — штабного офицера. Две бронемашины и танк — десант и экипажи — возвращались обратно, но…
— Траки крякнули, — говоря о порванной гусенице танка, молодой, чуть постарше Петра, года всего на два на три, командир разводил руками. — Думали быстренько справиться, да фрицы не дремали, вдогонку пустились. Сам видел.
— Видел, — Петро кивал головой. — А где бронемашины ваши, разведчики?
— Домой ушли, у них язык, документы.
Петро смотрел на танкистов и на его глаза сами собой наворачивались слёзы: наши! Наконец-то, наши! Наконец-то, жизнь наладится! Подлатаются дома-хаты, построятся новые, оживут поля, заработает школа…
— Это вы, значит, командир? — Петро потянулся к погонам на гимнастёрке.
— Младший лейтенант, — командир танкистов заулыбался. — Не видел ещё звёздочек?
— Не! — Петро мотнул головой и встрепенулся, заслышав приближающийся шум моторов. — Фрицы! Из Новосёловки, видно! Там у них большая часть: танки, бронемашины, пехоты много и полицаев — гадов — тоже!
Младший лейтенант Голуб досадливо сплюнул и глянул на танковую гусеницу, распластавшуюся в пыли:
— Ребята! Ну, что же вы?
Экипаж боевой машины, слушавший разговор командира с юным партизаном, кинулся к танку.
— Не успеете, — Петро поморщился, словно от зубной боли. — Уходить надо, пока можно. Лес недалеко. Пару дней партизанами побудете, а потом грохнут наши фрицев, и снова на танк сядете.
— Да ты что! — Голуб даже закашлялся от таких слов. — Ты что?! Танк бросать?! С боеприпасами, с горючим? Ты лучше вот что, — младший лейтенант тронул парня за рукав пиджака. — Может, быстренько сгоняешь до своих? Они нас прикроют, мы доремонтируемся, и немцев чуток ещё покрошим? А?
— У нас до базы часа два ходу, — вздохнул Петро. — Это если прямиком.
Механик-водитель, дядька в возрасте, сам старшина, выдал:
— Ты, пацан, давай тогда, не трать времечко. Дуй со всех ног и даже быстрее. Четыре часа мы может и сдюжим.
— Правильно, Курочкин! — похвалил старшину Голуб. — Правильно мыслите! — И повернулся к парню: — Дуй, Петро, и знай: мы на тебя, на твоих друзей очень даже надеемся!
Ветки деревьев, лапы елей хлестали по лицу. Петро не прикрывался, спешил, за спиной гремело и трещало — шёл бой.
Незаметная для непосвящённых тропинка вела к яру — огромному, заросшему дикой малиной оврагу.
— Стой, молодой! — нога в сапоге, будто сама по себе — живая — появилась из-за ствола вековой сосны.
Петро летел долго и всё носом вперёд. Вскочил на ноги, выплюнул изо рта землю вперемежку с хвоей, облизнул языком губы — солоно, кровь идёт. И зашипел, тронув рукой левый глаз — вот и фонарь будет.
— Ты куда это так быстро?
Полицаев было четверо. Троих Петро не знал, четвёртый был свой, из Колядово, бывший пленный, из концлагеря перешедший служить фашистам ещё в сорок первом. Он точно знал, когда и куда Петро ушёл из дома.
«Сдаст!» — мелькнула и пропала короткая мысль, но язык уже работал:
— Я, дяденьки, испугался! Ходил на поле траву собирать для бабки своей, она у меня травница, травами лечит, в Колядово живёт, а тут как даст! Как лупанёт! Со мной рядом — вжик! Вжик! Я тикать, а тут вы. Что я вам сделал? Отпустите!
