Мертвая зона(Повести) - Чехов Анатолий Викторович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
…С Куренцовым Сергеев встретился на площади неподалеку от главного входа в универмаг. Приоткрыв дверь машины с надписью на фанерной будке «Техпомощь», впустил сержанта, выслушал доклад:
— Перед самым закрытием, пятнадцать минут назад, Рындин вошел в универмаг, больше не выходил. Двери заперли, опечатали, все сделали, как положено…
— Точно ли, не выходил? — спросил Сергеев.
— Честно сказать, — признался Куренцов, — за сегодняшний день от людей в глазах рябит. Это как после рыбалки: вечером уснуть не можешь — все перед глазами поплавок пляшет. А тут — люди, люди, люди… И в каждом этот Рындин мерещится…
— Вы не ошиблись? И правда, вон какая прорва народу снует туда-сюда?
— Смотрели дружно, в четыре пары глаз, ошибки быть не должно, — заверил его Куренцов.
— А еще две пары где были?
— Контролировали служебные входы-выходы.
— Итак, установлено: Рындин в универмаге и дверь заперта. Значит, нам тоже надо быть там, и побыстрее, пока еще продавцы и служащие не ушли из отделов, — подвел итог разговору Сергеев. — А эти «пастухи», Хрыч и Боров, куда подевались?
— Скрылись с глаз. Наверняка откуда-нибудь наблюдают. Неизвестно, какие у них оговорены сигналы, где будут стоять на стреме [3], где принимать добычу.
— Все это мы выясним, и довольно скоро, — сказал Сергеев. — Людей расставили?
— Все входы и выходы под контролем.
— На крыше тоже есть?
— Есть и на крыше.
— Тогда самое время переодеться. До утра мы — электромонтеры. Значит, и вид должен быть соответствующий.
В рабочих спецовках, с мотками кабеля и с железным ящиком на широком брезентовом ремне — в таких ящиках обычно носят инструменты, — Сергеев и Куренцов выглядели как слесари-монтажники, вызванные администрацией магазина для каких-то срочных работ. Осмотрев себя и старшего лейтенанта и оставшись доволен своим видом, Куренцов спросил:
— А зачем вам вся эта канитель, чтобы он в магазин влез, шарил по этажам, витрины вскрывал? Это вроде как сами подталкиваем на преступление? Брать его надо прямо сейчас, раз он там остался. И дело к стороне: за такое нарушение меньше сроку дадут.
— Зачем же его брать, когда он теперь — наш человек? — возразил Сергеев. — Брать будем с поличным тех «пастухов», кто его по городу водил, а если повезет, то и птицу покрупнее — их хозяина.
— Ну так он-то какую-то добычу должен будет передать «пастухам»? Значит, и в отделы залезет, и витрины нарушит?
— Тут «добыча», — Сергеев похлопал ладонью по железному ящику с инструментами. — Не надо будет и витрины нарушать.
Приоткрыв крышку ящика, он показал толстую пачку денег, перевязанную крест-накрест шпагатом.
— Что это? — с удивлением глянув на него, спросил Куренцов.
— «Кукла». А сказать проще — бумага, нарезанная по размеру купюр, сверху и снизу сотенные, все увязано в пачку.
— Но сотенные, те, что сверху и снизу, — настоящие?
— Зачем же? Тоже из нашего хозяйства. Когда-то отобрали у фальшивомонетчиков, а тут пригодились. Это и есть «добыча», которую наш Рындин будет передавать своим «опекунам», а мы в этот момент должны будем взять их всех троих с поличным, может быть и четверых.
— Слыхал про такое, а вижу впервые, — признался Куренцов. — Тогда другое дело…
— В принципе наша операция в том и состоит, — добавил Сергеев, — чтобы без свидетелей передать Рындину эту «куклу». А дальше, как говорится, по плану… Если нет вопросов, поехали. С администрацией универмага я созвонился, нас ждут.
Формальности заняли немного времени. Предъявив удостоверение дежурному администратору, Сергеев прошел с ним по этажам, прикидывая, что может привлечь внимание вора, который вознамерился вынести ценности небольшого объема на значительную сумму. Ювелирные изделия? По военному времени не так много на них охотников, хотя и золото, и камешки всегда имеют свою цену. Меха? Возможно. Но это все-таки громоздкий товар. Скорее всего, внимание Кольки привлекут часы. Этот товар всегда всем нужен. К тому же в одной хозяйственной сумке можно унести часов на десятки тысяч рублей.
Оставив Куренцова на первом этаже вестибюля, Сергеев поднялся в отдел часов, благо он оказался рядом с ювелирными изделиями, облюбовал себе убежище напротив, за картонными коробками, составленными в отделе электроприборов, то ли с люстрами, то ли с пылесосами, разложил для вида отвертки, плоскогубцы, куски проводов. Пока уборщицы протирали влажными тряпками полы, Сергеев принялся возиться с розетками, выключателями, контрольными патронами, в которых проверяют пригодность лампочек. Но вот ушли и уборщицы, выключив повсюду свет.
Глава 6
ТЯЖЕЛОЕ ВРЕМЯ
В залах и на этажах универмага, где Сергеев привык видеть толпы народа, теперь оглушала его чуткая тишина и пустота. Это было настолько непривычно, что казалось, покупатели, сновавшие по этажам от прилавка к прилавку, притаились вдруг за стеллажами, и стоит лишь отвернуться, как снова появятся за спиной, заполнив собой все видимое пространство. Но впечатление это было обманчивое, по-прежнему всюду лишь безлюдье и тишина.
Стало заметно темнеть, и только через оклеенные крест-накрест полосками бумаги окна проникал синий свет от затененных по военному времени редких фонарей.
Сергеев чутко прислушивался, улавливая привычные звуки ночи, проникающие снаружи, но звуки эти стали совсем другими.
В ожидании выхода Николая Рындина из убежища, где тот прятался, Сергеев вспомнил такое, казалось бы, недавнее, но теперь навсегда ушедшее в прошлое мирное время.
Сколько раз за время службы, дежуря ночью, наблюдал он, как замирает дневная жизнь и на смену ей приходит жизнь ночная на всем огромном пространстве родного, города.
Пустеют улицы, редко проходят машины, слышнее становится шум моторов. Потом наступает полночь — рубеж суток… Реже раздаются шаги пешеходов, особенно слышные в пустоте, иногда торопливые, четкие, чаще — усталые, а то и заплетающиеся, когда какой-нибудь неосмотрительно перегрузившийся «раб бутылки» за полночь добирается домой.
Такие случаи требуют от патрульных дополнительного внимания. Одно дело — бредет подвыпивший гуляка, тоже ведь человек, могут и раздеть, и ограбить, а бывает, чего доброго, не доплывет до спасительной пристани, свалится на сырую землю, угодит в больницу… Сергеев не одобрял тех, кто оставляет таких без внимания, дескать, пьяницам туда и дорога — бросовый народ. Не спешил он и вызывать санитарную спецмашину, другими словами, отправлять подвыпившего в вытрезвитель… Бывает ведь, попадает в неприятный переплет уважаемый человек, хороший работник, отец семейства. Зачем же его позорить, извещать администрацию по месту службы? Проще позвонить домашним, если может назвать номер телефона, а то и отвезти попавшего впросак домой и вручить из рук в руки встревоженной жене… Немало завелось у Сергеева знакомств от таких случаев с самыми приятными семьями, а провинившиеся потом, скрывая за подтруниванием над собой некоторую неловкость, оставались на всю жизнь благодарными за человеческое к себе отношение.
Ночные дежурства до войны памятны были Сергееву прохладой и тишиной, перспективой улиц, свободных от движения и машин. Прозвенит где-нибудь трамвай, донесется с Волги пыхтение и шум дизелей теплохода, протарахтит по булыжной мостовой грузовик или прошелестит с шипением шин по асфальту легковушка — и снова все тихо… Только с железнодорожной станции всю ночь напролет доносится по громкой связи голос диспетчера, иной раз не сдерживающего эмоций и не стесняющегося в выражениях, — там от зари до зари формируют и отправляют поезда, мешая спать всем живущим в ближайших кварталах…
С началом войны все стало иным, не только чужим и чуждым, но подчас враждебным. Улицы и транспортные магистрали города как набухшие, перегруженные до предела вены, покрытые узлами и незаживающими трофическими язвами. Железнодорожная станция и вокзал — встревоженный муравейник, не успокаивающийся ни днем, ни ночью. Запах нечистот устойчиво смешался с запахом дезинфекции — йода и карболки, гниющих ран, несвежих бинтов. Несмолкающий гул голосов, мелькание лиц, бесконечное движение людей, то снующих во все стороны на привокзальной площади, то накатывающих волнами к поездам и машинам, чтобы ехать в неизвестное «дальше», — все это становилось плохо управляемой массой, которая, словно намеренно, стремилась смести со своего пути тех, кто по долгу службы обязан был поддерживать во всей этой сумятице какой-то порядок.
