Атакую ведущего! - Андрианов Илья Филиппович (читать полные книги онлайн бесплатно txt) 📗
– Товарищ полковник, мы прибыли по поводу гибели майора Круглова, – и протянул наши документы.
Просматривая их, полковник сказал:
– Жаль, товарищи, вашего комиссара, очень жаль. Но война есть война, и мы не знаем, что ждет каждого из нас завтра или послезавтра…
В это время в землянку вошел молодой подполковник в белом полушубке. Он представился нам:
– Подполковник Никифоров, замполит полка. Вот это, товарищи, мы обнаружили в сбитом самолете в одном из портфелей среди бумаг фашистов, – и он протянул Смирнову партийный билет и удостоверение личности комиссара Круглова.
Я взял из рук Смирнова партийный билет, раскрыл его. На меня весело смотрел юный комиссар с двумя кубиками в петлицах. Словно ножом по сердцу резанул этот взгляд, слезы вот-вот готовы были брызнуть из глаз. Я отвернулся…
С командного пункта мы с Никифоровым направились к землянке, где находилась медчасть. Дорогой замполит рассказывал:
– Иду я в тот день по траншее в одно из подразделений. Вдруг слышу – стрельба в воздухе. Поднял голову и вижу: возле тяжелого, как колода, «юнкерса» наши истребители, словно два быстрокрылых стрижа, переходят с одной стороны на другую. Ударила длинная очередь, и фашист задымил, стал снижаться. Километра три удалось ему протянуть, мог бы сесть у своих, за линией фронта. Но высоты у него было мало. Грохнулся!
Судя по рассказу подполковника, большой сигарообразный фюзеляж фашистской машины не выдержал резкого торможения, переломился посередине и как бы перескочил через крылья, оставив их сзади. К самолету побежали наши автоматчики. Никифоров подоспел одним из первых с небольшой группой бойцов. Тут в фюзеляже послышались одиночные выстрелы. Сержант и два автоматчика проникли в самолет и увидели такую картину: в салоне среди валявшихся на полу трупов стоял рослый офицер-эсэсовец с пистолетом в руке и добивал всех, кто еще подавал признаки жизни, чтобы никто из пассажиров «юнкерса» не попал к нам в плен. Он уже поднес пистолет и к своему виску, но тут был сбит с ног бойцами. Однако эсэсовец успел-таки нажать на спуск и ранил сержанта Антропова в ногу.
Осматривая пристреленных своим же офицером фашистов, Никифоров увидел вдруг труп человека в советской форме. По голубым кантам на брюках он догадался, что это авиатор. На КП полка как раз находился офицер наведения – штурман нашей дивизии Гончаров. Позвали его. Гончаров взглянул на тело летчика и, стаскивая с головы шапку, потрясенно сказал:
– Это же… Это майор Круглов. Замполит нашего полка. Его сбили несколько дней назад. Хороший был мужик…
Мы подошли к землянке медчасти. Возле нее на снегу среди тел погибших бойцов и командиров, только что доставленных сюда с передовой, лежало и тело комиссара, накрытое плащ-палаткой. Смирнов приподнял край, прикрывавший голову Круглова…
Лицо Василия Федоровича, матовое, в черных синяках и потеках запекшейся крови, до сих пор стоит у меня в глазах. Я смотрел на его широкий с залысинами лоб с пулевой отметиной в центре, на крепко сжатые губы, крутой, заросший рыжеватой щетиной подбородок… Выражение лица комиссара было суровым. Казалось, он и сейчас, мертвый, думал о судьбе Родины, о своих боевых друзьях, у которых впереди еще немало испытаний, разделить которые с ними он уже не сможет.
Летную меховую куртку, унты фашисты с Круглова сняли. Он был в одной гимнастерке, на ногах лишь носки. Ветер еще сильнее приподнял плащ-палатку, и я увидел на левой стороне гимнастерки темные кружочки от снятых орденов.
Невольно мне представилась картина, разыгравшаяся в последнюю минуту в салоне немецкого самолета.
Круглов, конечно, видел в иллюминаторы наши красноносые «яки». Возможно, разглядел даже номера и узнал, чьи это самолеты. Возможно, мысленно торопил меня: «Давай, Денисов, не упусти этих сволочей!»
Он понимал, куда и зачем его везут. Уж лучше погибнуть от своих, чем кончить дни в гестаповских застенках.
Я представляю, как гордо встал наш комиссар и торжествующим, полным ненависти взглядом окинул оцепеневших от ужаса гитлеровцев. Сжав кулаки, онемевшие от наручников, он громко крикнул:
– Бей их, ребята! Круши! Я приказываю: огонь!..
Как учили командиры
Мы получили приказ перелетать на новый аэродром.
Тихим майским утром в воздух поднялись первая и вторая эскадрильи. Минут через пятнадцать взлетели и мы и с набором высоты пошли на запад.
За Днестром на зеленом лугу увидели крохотное посадочное Т. Рядом находилось большое молдавское село Казанешты. Сделав круг, мы парами стали заходить на посадку.
Рулю я свой самолет на стоянку и вижу: из села к нам мчатся любопытные мальчишки. Мальчишки везде одинаковы и всюду первыми встречали нас.
Вслед за ними осторожно и боязливо стали подходить взрослые. Молдаване были в овчинных жилетах и островерхих бараньих шапках, и почти все босиком. Они как на диковинку смотрели на нас и на самолеты. И вдруг с крыла стоявшей рядом с моей машины раздался звонкий, радостный возглас лейтенанта Беленко:
– Буна деминяца!
Молдаване, словно по команде, обернулись на голос, желавший им доброго утра на их родном языке. И тут же окружили, взяли в «плен» черноглазого цыгана, уроженца Бессарабии. К образовавшемуся кругу, осмелев, подошли другие селяне, и началась задушевная беседа.
В полдень на аэродром приземлился последний «ил» из полка грозных штурмовиков. Нежно зеленевший луг, обезображенный канавками и вмятинами от колес, превратился в обыкновенный прифронтовой аэродром.
Ко мне подошел инженер эскадрильи Смагин и доложил:
– Товарищ капитан, десять машин к боевым вылетам готовы. На одной прокол колеса, сейчас сделаем ремонт.
Я пошел к штабу. На стоянке длиной в километр, пряча колеса в густой траве, стояли наши истребители. На противоположной стороне – штурмовики. У штаба рядом с радиостанцией замерла серая от пыли легковушка. «Что за скорые гости?» – удивился я про себя.
В землянке я их сразу увидел – молодого пехотного майора и пожилого солдата с Золотой Звездой на груди. Командир воскликнул:
– О, Денисов! Хорошо, что пришел, хотел уж посылать за тобою… Подготовь У-2. Полетишь в тыл, в село Крикливец. Вот оно, в Винницкой области, – Дерябин ткнул пальцем в карту. – Доставишь на родину рядового Романа Смищука, Героя Советского Союза. Чтобы все было честь честью, с почетом. Ясно?
Мы пошли с солдатом к самолету.
Пока техник хлопотал у машины, готовя ее к полету, мы со Смищуком сидели на траве, сплошь усеянной желтыми головками одуванчиков, и беседовали. Вокруг нас, перелетая с цветка на цветок, жужжали пчелы. Было тихо. На небе – ни облачка.
Смищук достал кисет, свернутый лист газеты, скрутил козью ножку.
– Вы давно на фронте, дядя Роман? – спросил я.
– Та ни. Як Червона Армия прийшла, мэни сразу мобилизовалы.
– Когда же Героя успели заслужить?
Усач молча полез в карман гимнастерки и, морщась от едкого дыма цигарки, достал сложенный в несколько раз листок и протянул его мне. Это была фронтовая листовка, и, когда я развернул ее, на меня с лукавой усмешкой глянул все тот же Роман Смищук. Под фото было написано: «В боях за освобождение Родины под городом Ботушаны он только в одном сражении уничтожил семь немецких танков…»
– Ну, дядя Роман! – потрясенно сказал я. – И как же вам такое удалось?
– А очень просто, – без лишних слов начал солдат свой рассказ, взяв валявшуюся на земле палочку. – Сидели мы с молоденьким парубком у окопе. Ось наши окопы, – принялся он рисовать на земле, – а ось туточки небольшая балочка. Сижу я, значит, дывлюсь в сторону врага. Бачу… Холера! Из балочки той «тигры» вылазят. Штук тридцать! Позади пехота. Ходко «тигры» идут, а за ними немцы с засученными рукавами чешут. «Павло! – говорю напарнику. – Гранаты готовь». Обернулся, а его нема! Сховался, спрятался, значит. А они вот уже, биля мэнэ гусеницами лязгают. Що робыть? Хватаю связку гранат, пригнулся и по окопу, к тому, що ближе. Тильки вин на пригорке гусеницы показал, я ему связку под брюхо… гэть! Бачу – слева другой ползет, я до нього… И тоже под брюхо. И так по окопу туды-сюды рыскаю. Уже с меня пот градом, а они все ползут и ползут, холеры!
