Шестьсот дней и ночей в тылу врага - Емлютин Дмитрий Васильевич (версия книг .TXT) 📗
— Погодите, товарищи, — сказал комиссар объединенных отрядов Бонадаренко. — Правильно решили трубчевцы. Думать надо не только о себе. Народу помогать — наша прямая обязанность.
Спорили долго, однако пришли к единодушному решению: сеять!
Райкомы руководили и контролировали ход весеннего сева. Так, Трубчевский райком на заседании бюро обсудил вопрос о ходе весеннего сева в Рябчевском и Комягинском сельсоветах.
Бюро райкома отметило, что сев в этих сельсоветах организован слабо. По Рябчевскому сельсовету на 10 мая посеяно ячменя 171 га, яровой пшеницы 141 га и гороха 3 га. По Комягинскому сельсовету посеяно ячменя 75 га и яровой пшеницы 44 га. Председатели сельсоветов и колхозов недостаточно занимаются вопросом сбора семян и оказания помощи семьям красноармейцев и партизан.
Бюро райкома партии обязало председателей сельсоветов и колхозов обеспечить оперативное руководство весенним севом с тем, чтобы поля были полностью засеяны.
Учитывая, что урожай прошлого года убирался с большими потерями на корню, бюро райкома рекомендовало председателям сельсоветов и колхозов организовать мелкую запашку и боронование площадей зерновых культур посева прошлого года, чтобы в 1942 году получить самосейный урожай.
Раздел приусадебных участков и полевой земли по едокам считался недопустимым. Полевую землю рекомендовали выделять каждому хозяйству только в зависимости от наличия семян.
Бюро обязало председателей сельсоветов и колхозов обсудить на собрании колхозников вопрос о севе в фонд обороны.
Вдумайтесь в эти решения, полные партийной строгости, отцовской заботы и уверенности в том, что люди выполнят свой долг.
И вот еще одно свидетельство тех дней: решение совещания секретарей первичных комсомольских организаций Навлинского района от 21. VII. 1942 года об участии комсомольцев в уборке урожая. В нем говорилось, что враг будет пытаться уничтожить урожай на корню и в скирдах. Поэтому борьба за хлеб является борьбой за укрепление и развитие партизанского движения.
Бюро райкома ВЛКСМ постановило организовать вооруженную охрану хлеба силами молодежи. В этих целях рекомендовалось использовать всех комсомольцев и некомсомольцев, свободных от боевых операций и занятых в караульной службе, развернуть соцсоревнование между комсомольскими организациями на лучшее участие в уборке хлеба.
Одновременно проводилась непрерывная работа по сбору продовольствия и всяких иных припасов для партизанских отрядов. Так, например, в Трубчевском районе на добровольных началах только в мае было собрано 4,5 тысячи пудов хлеба, 6 тысяч пудов картофеля, 45 тысяч штук яиц, около 10 центнеров сливочного масла. В Суземском районе жители передали партизанам 1500 пудов хлеба, около двух тысяч пудов картофеля и другие продукты. Все продовольствие вывозилось на базы отрядов и там распределялось с таким расчетом, чтобы снабжать не только партизан, но и население, которое в своем большинстве находилось тоже в лесах.
Гитлеровцы с варварской методичностью, главным образом с воздуха, с помощью термитных бомб дотла выжигали и большие села и малые деревушки. Карательные отряды на земле изуверски уничтожали людей, оставшихся без крова и пищи. Не хватает сил и выдержки описывать картины сожжения детей, стариков. Для нас, партизан, стало тогда задачей № 1 спасение населения. Все, что могли, отдавали детям; взрослые, в том числе и партизаны, нередко голодали. Каждую ночь самолеты забирали из леса детей, раненых и больных. Вот почему нам был так дорог партизанский урожай.
Гитлеровский генерал Бернхардт, командующий 132-м корпусом, окружившим Брянский лес, как нам стало известно, заявил по этому поводу: «Пусть сеют. Убирать будем мы…»
Урожай был выращен на диво богатый! Когда стали созревать хлеба, фашисты бросили против партизан отряды карателей. Но ничего не вышло у генерала Бернхардта с захватом наших посевов. Тогда он решил уничтожить их на корню, стал засылать специальные группы для поджога посевов. Использовались и самолеты. Но партизаны зорко стояли на страже своего урожая.
Вблизи вражеских гарнизонов уборку проводили ночью под охраной. Скошенные хлеба сразу же вывозили на лесные тока.
Бои перемешивались с хозяйственными работами. Помню один сентябрьский вечер. Солнце зашло за стену сосен, в глубине леса перекликались колхозные ребята.
Мы сидели с Александром Васильевичем Суслиным, теперь уже секретарем окружного комитета партии, на опушке леса и обсуждали итоги дня. Вдруг в стороне послышались шаги, и мы увидели председателя колхоза «Свобода» Павла Филипповича Лобачева. Оказалось, он шел с лесного тока.
— К молотьбе хлеба приступил? — спросили мы Лобачева.
— Приступить-то приступили, но не весь хлеб с полей взяли…
— У вас на поле ни одного снопа нет, — заметил Суслин. — Говори без загадок, в чем дело?
— Полицейские по заданию фашистов хлеб на свои тока свозят. Вот мы и решили просить командование выделить нам небольшой отряд да десятка два подвод, тогда скирды будут у нас. А то обмолотят!..
— Какая охрана на токах? — спросил я.
— Человек пятнадцать полицейских да шесть немцев.
— Что ж, неплохая идея! — усмехнулся Суслин, одобрительно взглянув на Лобачева.
В три часа ночи партизаны отправились на тока. Заехали с тыла. Полчаса ушло на то, чтобы покончить с охраной. Затем партизаны вместе с колхозниками нагрузили девятнадцать подвод хлеба и отправились восвояси.
Но у старого колхозника Петра Николаевича не обошлось без происшествия. Он увидел вблизи села скирду хлеба и с Витюшкой, своим внуком, поехал к ней. Только стал снопы класть к себе на воз, как к нему подбежали два фашиста и велели сбросить снопы…
— Русский дед, — сказал ему один из фашистов, — нам надо… надо ходить недалеко, километров двенадцать, до станции ехать быстро, рус партизан пах-пах… Вези!..
— Что ж, это можно, — ответил дед, смекнувший в чем дело. — Витька, клади соломы в повозку, чтобы зер гут было.
— Да, да, зер гут! На станции получай шнапс.
— Только, господа хорошие, вас надо соломкой прикрыть, а то меня партизаны по голове не погладят.
— Шнель, шнель, — торопили деда немцы.
— Тихо вы!.. — дед хлестнул лошаденку.
Занялась заря. Один из них высунул из-под соломы голову и стал глазеть по сторонам, куда их везет старик.
— Партизаны увидят! — крикнул дед.
Гитлеровец снова зарылся в солому.
Петр Николаевич направил лошадь к партизанам. Когда подъехали к своим, совсем светло стало.
— А где командир будет? — спросил дед. — Мы вот груз доставили…
— Что за груз?
Партизаны окружили повозку. Дед стащил солому, и все увидели двух испуганных фашистов. Петр Николаевич сдал их партизанам, а сам как ни в чем не бывало поехал за хлебом.
Один из пленных оказался офицером, мы его отправили в штаб, а другого — писаря штаба — вернули обратно с письмом колхозников фашистскому генералу. Вот что ему написали:
«Господину генералу Бернхардту. Лично.
Докладываем. Уборку своего урожая мы провели успешно и без потерь. Теперь, как видите, помогаем вам, тоже по своей воле, как вы изволили говорить. Убирали мы для великого русского народа, но не для вас. Вот вам наш сказ: убирайтесь-ка вы подобру-поздорову, иначе мы вас чисто скосим и уберем на свалку.
Колхозники Партизанского края».
Много тогда народу собралось. Читали листовки со сводками информбюро, газеты. Рассказывали о почине тамбовчан, которые начали сбор средств на танковую колонну. Говорили о ленинградских партизанах, доставивших в город обоз хлеба.
А тут и бабка Фекла появилась. Она принесла несколько караваев горячего хлеба, испеченных из новой муки.
— Да что же мы, брянские партизаны, хуже других. Я говорить хочу, старики. Давайте-ка и мы начнем собирать денежки на танковую колонну. Назовем ее «Орловский партизан»…
Все зашумели. Согласны!
По почину колхозников артели «Свобода» провели в селах края собрания. В течение недели было собрано шестьсот двадцать тысяч рублей. Эти деньги мы переправили самолетом в Елецкий госбанк.
