Крест и стрела - Мальц Альберт (электронные книги бесплатно .txt) 📗
К его приятному удивлению, фрау Линг, несмотря на заплаканное, все в грязных потеках от слез лицо, оказалась вовсе не дурна собой. Со свойственным горожанам снобизмом Кер представлял ее себе толстоногой широкозадой бабищей в измазанных навозом башмаках. Все в Берте Линг — от платка на плечах до грубых, потрескавшихся рук — выдавало крестьянку, но она была из тех ладно скроенных деревенских женщин, которые при хорошем росте сохраняют стройность, потому что тяжелый физический труд не дает им толстеть. «Очень, очень недурна!» — подумал Кер, таявший при виде каждой хорошенькой женщины. Дома у него была длинная и тощая жена, которая в двадцать лет покорила его своей хрупкой красотой, а к тридцати превратилась в сухую жердь. Это было единственной неприятностью в его вполне благополучной жизни — неприятностью, особенно досадной, часто говаривал он, для человека с такой пылкой душой, как у него. И хотя Кер никогда не позволял личным интересам влиять на дела, однако он постоянно охотился за острыми ощущениями.
— Фрау Линг, — начал он, выходя из-за стола ей навстречу, — я глубоко восхищен вашим поступком. Каждый немец должен быть благодарен вам за то, что вы сделали!
Женщина вздохнула так, словно давно уже сдерживала дыхание. Она ничего не ответила и отвела глаза в сторону.
— Присядьте, пожалуйста. Между прочим, меня зовут комиссар Кер… Нет, погодите, — ласково дотронулся он до ее плеча. — Сначала вот что. — Он указал на раковину в углу. — Ополосните лицо. Прошу. Это вас освежит.
Женщина послушно направилась к раковине. Кер предупредительно отвернул кран и отошел в сторону, задумчиво наблюдая за нею. Он чувствовал ее внутреннюю напряженность, и это ему не нравилось. Женщина выпрямилась, зажмурив глаза; по лицу ее текла вода.
Кер выхватил из кармана платок.
— Пожалуйста, возьмите. Здесь нет полотенца. Он совершенно чистый.
— Ох, нет, что вы, — залепетала она.
— А я прошу! — Он попытался вытереть ей лицо, но женщина быстро перехватила у него платок, и он, улыбаясь, отступил назад.
В самом деле, очень занятная бабенка, подумал он. Такие не производят сильного впечатления с первого взгляда, но потом все больше и больше волнуют своей женственностью. Не клубника со взбитыми сливками, а кусочек хорошего жаркого, говорил он о женщинах такого типа. Сейчас, когда она смыла со щек грязные разводы, он определил, что ей лет тридцать с небольшим. Лицо у нее приятное. Не то, чтобы красивое — короткий тупой нос, слишком большой рот, — но круглое, белое, с чуть дерзким выражением. К тому же, сбросив с плеч платок, сна обнаружила великолепную грудь, обтянутую темно-красным свитером.
Кера бросило в жар.
— Ну вот, дорогая… Садитесь, пожалуйста. — Он взял у нее свой носовой платок и кивнул в ответ на ее невнятное «спасибо». Она села, куда он указал: на стул с прямой спинкой, около стола. Не сводя с нее глаз, Кер весело сказал: — Прошу прощения, какой у вас красивый свитер! — И с удивлением увидел, как вспыхнули ее щеки от этого комплимента.
Свитер его заинтересовал. Платье, юбка и туфли старые, латаные, но свитер — новый, явно дорогой и модный, из тонкой шерсти. В ее возрасте уже не краснеют от похвалы свитеру… и даже от мужского взгляда, шарящего по ее груди: раз женщина так обтягивает бюст, значит, хочет, чтобы мужчины оценили его.
— Он… он из Франции, герр комиссар, — тихо и напряженно проговорила Берта. — Мой сын, Руди, в армии — это он мне привез.
— Не называйте меня так официально, — сказал Кер. — Ведь у нас с вами просто дружеская беседа, э? Со мной очень легко поладить, вот увидите. — Он обошел вокруг стола и сел, удобно вытянув ноги. — Дорогая моя, вы сегодня очень переволновались, совсем не спали… Я отпущу вас домой как можно скорее. Но вы понимаете… безопасность завода… словом, я должен поговорить с вами.
Берта судорожно кивнула головой.
Спокойно, с дружеской улыбкой Кер подробно описал, какую важную роль она может сыграть в этом деле и в чем ее долг перед государством. Главное — ничего не скрывать, а наоборот — сообщить ему все, что может послужить, так сказать, путеводной нитью.
— Итак, фрау Линг, расскажите с самого начала: что произошло сегодня ночью?
В первый раз она взглянула ему прямо в глаза, словно стараясь определить, насколько он ей друг (или, быть может, насколько он доверчив, подумал Кер). Глаза Берты Линг встревожили его. Мягкая покорность сочеталась в них с весьма определенной хитрецой. Покорные глаза у женщины— это прекрасно, Керу это нравилось: всегда очень волнует. Но как следователя его беспокоила хитрость, так же как беспокоили и ее внезапный румянец и эта напряженность. Женщина Совершила патриотический поступок, однако, по-видимому, не торжествует, а волнуется. Что-то она скрывает!
— Не можете ли вы сказать… — спросила она почти шепотом, — что с этим человеком… с Веглером?
— Он тут, в больнице.
— И все благополучно?
— Его оперировали. Пока еще неизвестно.
— Если… Что с ним будет, если он поправится?
Не сводя с нее взгляда, Кер небрежно ответил:
— Его казнят за измену.
Лицо ее побелело.
— Да?.. Ну и хорошо. Очень хорошо.
— Но все-таки, вам, должно быть, тяжело.
— Мне? А мне-то какое дело! — взвизгнула она.
— Вы собирались за него замуж, не так ли?
— Я? Ничего подобного. Чистое недоразумение, герр комисcap. За него? Ерунда какая!
— Я думал…
— Глупости все это. Я его почти и не знала. И нечего меня припутывать, герр комиссар.
— Понимаю. Простите. Значит, вы с ним просто дружили?
— Даже и не дружили.
— Вы с ним не знакомы?
— Знакома, но не настолько, чтобы дружить, — решительно заявила Берта, но щеки ее снова вспыхнули, а взгляд стал хитрым.
«Не очень-то умеет притворяться, — подумал Кер. — Простонародью вообще ложь дается труднее, чем что-либо другое».
— Значит, он просто ваш знакомый. Понимаю. Ну, так расскажите, как это все случилось.
— Что?
— Вы же знаете, дорогая: как на вашем поле загорелось сено.
Берта облизнула пересохшие губы.
— Я уже спала. Вдруг проснулась, сама не знаю почему. Может, от сирены. Потом увидела в окно, что он бежит по полю. — Она остановилась, глядя на Кера. Тот ободряюще кивнул. — Я его окликнула. Окно было открыто. Он даже не оглянулся. Гляжу — он что-то делает с сеном, но не пойму что. Я бегу туда. Он на меня никакого внимания. Смотрю, он разоряет мои копны, хватаю его за руку, а он… он ударил меня, и я упала…
Берта снова остановилась.
— Продолжайте, прошу вас.
— Когда он стал поливать сено керосином, я поняла, что он задумал… то есть тут я увидела, как он сложил сено. И подумала: «Пусть он меня убьет, но свой патриотический долг я выполню». Я побежала к изгороди и закричала. — Впервые в ее монотонном голосе прозвучала злость. — Он бросился на меня с вилами. Он хотел убить меня. — И так же внезапно злость улетучилась, и женщина сразу вся как-то обмякла. — Вот и все.
Кер погладил подбородок и молчал, глядя ей в глаза.
— Вот и все, — повторила она. — Больше ничего я не знаю.
Кер молча кивнул.
— Мне можно идти домой?
— Вы ничего больше не припомните? Не говорил ли он вам чего-нибудь такого, за что мы могли бы ухватиться?
— Нет.
Кер молча поглаживал подбородок. Берта встала, накинула на плечи платок и потрогала рукой толстые, заколотые на затылке косы. Ее темные красивые глаза были непроницаемы.
— Подождите немножко, — мягко сказал он. — Присядьте.
— Но…
— Прошу вас, дорогая.
Берта села. Кер пристально поглядел на нее и вздохнул. Ему так хотелось, чтобы все обошлось гладко. Он мог бы посетить ее перед отъездом. Фермерша, конечно, была бы польщена вниманием комиссара гестапо. А теперь она злится на него за то, что ей приходится лгать. Допрашиваемые всегда злятся на следователей, особенно если те выводят их на чистую воду.
— Простите. — Он прошел в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь. Зиммель вскочил на ноги, торопливо застегивая мундир. Кер взял телефонную трубку.
