Рус Марья (Повесть) - Краснов Николай Степанович (читать книги онлайн полностью txt) 📗
— Браво!
Офицер, оказавшийся расторопней других, приносит инструмент. Задумчиво тронула струны, вполголоса начала одну из своих любимых песен:
Грустным взглядом уставилась на своего партнера, и тот неожиданно оказался в центре внимания.
Немцы заулыбались, довольные, некоторые даже пробуют подпевать, сам полковник гудит хрипловатым басом:
Играя на гитаре, Марья Ивановна приникла головой к плечу капитана, он обнимает ее осторожно за талию. И, наверное, завидуют ему сейчас немцы: дескать, удачлив этот словак.
— У, мой котик! — Разведчица целует Крибуляка. — Безумно люблю Андрея, безумно!..
Очкастый, хохоча, перевел немцам эту фразу, и все зааплодировали, что-то выкрикивая капитану; тот улыбается, польщенный.
Немцы развеселились вовсю, приплясывают и покачиваются в такт песне. А когда закончила, все устремились к ней, целуя руки. Сам комендант расчувствовался:
— Данке шён! — руку прижимает к сердцу, дескать, благодарен.
После этого фон Дитрих собирается удалиться. Хороший повод для того, чтобы и им уйти восвояси. Марье Ивановне надавали гостинцев: шоколаду, печенья, конфет, наговорили всяких комплиментов, высказывая пожелание почаще видеть ее у себя…
Спустя полчаса Марья Ивановна выходила из кабинета Крибуляка. За пазухой у нее план расположения гарнизона, в руке полная сумка лимонок, укрытых сверху пирожками и офицерскими гостинцами. Одна из гранат в рукаве под резинкой, заряженная, так, на всякий случай.
— А не забоишься? — тревожится капитан.
— С таким-то оружием? Будь хоть сам сатана с рогами, оборонюсь!..
Проселок от станции на Ясный Клин идет вдоль железнодорожного полотна, затем, сделав у лога извилину, сворачивает к лесной опушке. Идет разведчица, несет свой тяжелый груз через лог — и на тебе, выходит ей навстречу из кустов Жорка Зозолев. Изрядно пьяный, без автомата, на поясе пистолет болтается.
— Стоп! — куражится полицай. — Госпожа капитанша!.. А чего у тебя в сумке, дай-ка проверю!..
— Ну, ну! — Сверкнула гневно глазами. — Вон валежина, огрею! — Жорка останавливается — ему ли не знать норова своей бывшей односельчанки, «Мани-Чапай»: сказала, прибьет, значит, прибьет.
— А может, у тебя там патроны?!
— Что у меня, или патронный завод свой!..
— Смотри у меня!.. Видала? — Тянет из кармана кузнечные гвозди, заготовленные для Беспрозванного. — А то они могут и для тебя пригодиться!..
Вот пристал, зараза. А сама думает: «Как бы улизнуть от пьяного полицая?» Пожалуй, только по кустам и можно.
— Госпожа хорошая, может быть, ты знаешь, какие тут посты?
— Какие тебе посты! До постов далеко. Сейчас пасхальная неделя, а потом вербное, еще будет спасовка, успенье, мясоед, масленица…
Сама — боком, боком, боком, подальше от Зозоли. Между ними уже метров тридцать.
— Ты мне дурочкой не прикидывайся… Стой!.. — Спохватился, шарит рукой по кобуре. Да разве Самонина остановится — отмахивается от полицая, дескать, некогда, не до тебя, идет спокойно к опушке леса. И пусть орет, пусть стреляет, разве на таком-то расстоянии он попадет в нее из своего пистолетика. А коль увяжется — понюхает лимонку. Бояться нечего, пусть он сам теперь ее боится!..
Спотыкаясь и матерясь, Зозолев поплелся за ней, а ее уже и не видно за деревьями. Остановился у березы, покачиваясь, преследовать «капитаншу», видать, не посчитал нужным…
Марья Ивановна благополучно добралась до дома. А в полночь принесенными ею гранатами партизаны забросали немецкую комендатуру и спящих офицеров, «похристосовались» с фашистами, уничтожив на станции почти все вражеское начальство. С нашей стороны потерь нет.
12
Диверсия в Дерюжной — это лишь одна из многих боевых операций, проведенных весной этого года партизанским отрядом, возглавляемым командиром Спириным и комиссаром Беспрозванным. Один за одним летят под откос фашистские эшелоны. Горят склады и восстанавливаемые оккупантами промышленные предприятия. Участились налеты на полицейские гарнизоны и волостные управления. Все поселки и деревни, примыкающие к лесам, целые сельсоветы находятся под контролем народных мстителей, населению возвращены скот и хлеб, отобранные фашистами.
До трехсот штыков насчитывается теперь в отряде, В крупных операциях он выступает рука об руку с отрядами соседних районов. Партизаны держат в постоянном страхе врага не только на всем северо-западе Курской области, но и на прилегающих территориях Орловщины и Брянщины.
Гитлеровцы предпринимают ответные меры. В особо важных местах железной дороги по два дзота на километре и по двадцать пять охранников. Стреляют в каждого, кто приблизится к железнодорожному полотну. Карательные отряды непрестанно рыщут по следам партизанских диверсий, жгут дома и расстреливают местных жителей при малейшем подозрении в связях с партизанами.
Ясный Клин каратели тоже не обошли стороной. Их после разгрома дерюжинской комендатуры привел сюда предатель Черноруцкий. В поселке при МТС выгнали на площадь всех жителей, проверили каждого. Как ни кричал на людей пан Черноруцкий, как ни грозился, никто никого не выдал. Только и назвали тех, кто в партизанах, — а разве до них достанешь! Руки коротки. Да указали на Ольгу Санфирову как на давнюю любовницу партизана Китранова. Черноруцкий лишь ухмыльнулся на это криво и гадко: сам когда-то имел на Ольгу виды. Пошептавшись о чем-то с Жоркой Зозолевым, приказал распустить людей. И целый вечер полицаи мотались по хатам в поисках самогона для заночевавшего у Санфировых своего господина начальника…
По-прежнему по ночам Самонину будит условный стук связного. А по утрам она несет новые задания Крибуляку. Подозрений вроде бы никаких.
В июньских донесениях Крибуляка частые напоминания о том, что готовится крупная карательная экспедиция. В немецких гарнизонах появилась артиллерия.
Свежие подразделения прибывают в Дерюжную, в Шумиху и Любеж, даже хутора кишат полицаями и солдатами.
Андрей Иваныч начеку, И наступает его час. Заявляется к разведчице, взволнованный и строгий.
— Марья, принимай от меня задание! — Кулаком ударяет себя в грудь. — От меня лично! — И с такой гордостью, просто занятно глядеть. Еще бы, до этого он был только исполнителем.
— А у меня задание от партизан! — не удержалась Марья Ивановна от озорной выходки, еще не догадываясь, какое будет ей поручение от капитана.
— Восемнадцать тысяч карателей идут! Слышишь?.. Застрелю, если партизаны погибнут!..
Вот как рассердился! Конечно, до шуток ли тут.
— Давай задание!..
Мало времени, очень мало. Наступление через два дня. Командирам карательных отрядов, в том числе и Крибуляку (охранный батальон также принимает участие в экспедиции), указаны места дислокации, время и путь следования к Шумихинским и Клинцовским лесам, где, по предположению немцев, находятся семь партизанских отрядов. К месту боев движутся гарнизоны Севска и Комаричей, Конышевки и Тросны, Льгова и Михайловки — вся нечисть из-под Курска, Орла и Брянска. И что всего опасней — под Шумихой для участия в операции разгружается следовавшая на фронт эсэсовская моторизованная дивизия с танками, пушками и шестиствольными минометами.
Пакет с донесением разведчица прячет на груди. В нем схемы и письмо Беспрозванному, где Крибуляк советует партизанам выходить из окружения на его батальон. Словацкий коммунист верен своей клятве, и сейчас от Марьи Ивановны зависит, жить партизанам или погибнуть.
