Над Москвою небо чистое - Семенихин Геннадий Александрович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
– Вот что, Фомин. На гауптвахту бы вас посадить суток на пять за вчерашнюю выходку.
У начстроя дрожали колени, и он сконфуженно пробормотал:
– Виноват, товарищ генерал, мне бы и больше стоило: жена ведь у тещи заночевала.
– Ну, а я-то здесь при чем! – рявкнул Комаров.
– Так она же, моя жена, каждый день только и делает, что вас хвалит, – совсем запутался Фомин, – только и фраз о том, какой вы красивый да мужественный. Извините, одним словом. Бес ревности попутал.
– Идите вы к черту! – подобрев, заключил Комаров.
Позже, в кругу друзей, не упоминая Фомина, он и сам несколько раз рассказывал эту историю. Все-таки это не так уж плохо, если приволокнулась за тобой смазливая молодая замужняя бабенка. Значит, чего-то ты да стоишь.
Интересный человек был Комаров. Горячий, но покладистый на земле, в воздухе он становился неумолимым в своей требовательности к подчиненным. Он никогда не поддавался неопытному курсанту, не делал ни малейшей попытки щадить его самолюбие. Двадцать минут на виражах и вертикалях дрался он с Алешей Стрельцовым и все эти двадцать минут висел у него в хвосте. Когда усталый, словно загнанный заяц, Алеша вылез из кабины своего истребителя, он кисло улыбнулся:
– Нет, товарищ генерал. Не быть мне истребителем. Никогда не быть.
– Это почему же?! – загремел Комаров.
– Изо всех сил я старался и за двадцать минут воздушного боя ни разу не побывал у вас в хвосте. А меня вы могли раз десять сбить.
– Мог бы и пятнадцать, – добродушно засмеялся генерал, – на то я все-таки и Комаров. А летчик из тебя, Стрельцов, выйдет, прямо скажу. Теперь давайте с вами поднимемся в зону воздушного боя, курсант Воронов.
Снова ревели моторы двух истребителей высоко над аэродромом, снова десятки летчиков и техников из-под ладоней, приставленных козырьком к глазам, всматривались в голубое безоблачное небо. Комаров бил Воронова, бил так же беспощадно, как перед этим Алешу Стрельцова. Самолет генерала с красной стрелкой на фюзеляже то камнем падал вниз, то взлетал вверх и внезапно, на самой большой скорости атаковал машину курсанта. Инструктор, у которого обучался Воронов, маленький, щуплый лейтенант с редкими черными усиками, остолбенело повторял:
– Сбит Воронов. Снова сбит. Еще раз сбит. Сбит. Ну и дает сегодня генерал. Театр!
Но вдруг он осекся. Что-то необычное произошло в воздухе. Самолет с красной стрелкой на фюзеляже оказался внезапно внизу, а вторая машина – у него в хвосте. «Стрела» попыталась уйти пикированием, затем переворотом, но, какую бы сложную фигуру ни выполнял Комаров, Воронов неотрывно следовал за ним, висел в хвосте, наседал.
Когда обе машины были уже на земле, курсант подошел к медленно выбиравшемуся из кабины И-16 генералу и лихо отчеканил:
– Товарищ генерал, курсант Воронов совершал полет с выполнением одиночного учебного воздушного боя. В бою одержал победу над противником. То есть над вами. – И улыбнулся.
Эти последние слова и улыбка вывели Комарова из себя. Загорелое лицо генерала полыхнуло бешенством.
– Ты – смеяться! Надо мной, над Комаровым! – закричал он. – Вон с аэродрома, чтоб и ноги твоей здесь не было!
Но вечером, после отбоя, пришел в казарму и, присев на табуретку рядом с кроватью Воронова, сердито и смущенно покашлял:
– Ты вот что, Воронов. Не сердись. Старики, они бывают вспыльчивы. Солнца я в бою не учел. Кинулся за тобой на солнце, оно и ослепило. И проиграл считанные секунды.
– Я у вас этому приему научился, товарищ генерал, – признался Коля.
– Знаю, что у меня, дружище. У старика Комарова тоже можно кое-чему поучиться. Но использовал ты солнце гораздо лучше меня. Да, да, не возражай. – Генерал встал и скупым движением расправил складки под поясным ремнем своей гимнастерки. – Вот что, Воронов. Завтра в шесть ноль-ноль быть у нашего школьного Ли-2. С продаттестатом и командировочным. Лечу в Москву и беру тебя с собой. Важное задание предстоит выполнить.
Воронов возвратился через две недели и на все вопросы товарищей отвечал уклончиво:
– Так. Ничего особенного. С работой летчиков-испытателей знакомился. Даже надоело по чужим аэродромам скитаться.
– Интересно было?
– Да вообще-то ничего.
Но как-то майским теплым вечером сидели они с Алешей в маленьком гарнизонном скверике на скамейке, мокрой от недавно прошедшего дождя, и Воронов просматривал в газете статью о переговорах советской делегации с правительством Германии. На первой странице чернела полученная по бильду фотография: группа людей в темных костюмах и слева невысокий человек в военном френче, с косой прядкой жиденьких волос на лбу, придающей лицу вызывающее выражение.
– Гитлер, – ткнул в газету указательным пальцем Воронов. – Как ты думаешь, Леша, наши с ним о чем-нибудь договорятся?
– О товарообороте, наверное.
– А о мире и безопасности?
– Не думаю.
– Я тоже не думаю, – вздохнул Воронов. – Политики мы с тобой, конечно, фиговые, но поверить Гитлеру трудно.
Высокий, он сидел чуть ссутулившись, носком сапога чертил песок. Синяя габардиновая гимнастерка плотно облегала сильные его лопатки.
– Слушай, Леша, – продолжал он, – давно хочу рассказать тебе одну вещь. Но под самым строгим что ни на есть секретом.
– Тайна, скрепленная кровью, – улыбнулся Стрельцов.
– Не кровью, но тайна, – Воронов серьезно поглядел на него. – Дело государственной важности, тут надо быть очень осторожным. Ребятам я об этом ни гу-гу. Знаешь, зачем генерал взял меня с собой? Куда летали, сказать я тебе не могу.
– Наверное, с правительственной делегацией на переговоры в Берлин?
– Не остри. Нам немецкий «мессершмитт» последней конструкции показывали.
– Да ну! – Стрельцов весь насторожился, и лобастое его лицо замерло от внимания. – Силен истребитель?
– Силен. Мы его сначала три дня по чертежам и модели изучали, а потом генерал на нем в воздух поднимался. Оказывается, умеет он и на «мессершмитте» пилотировать.
– Откуда же?
– Он рассказывал. Под Гвадалахарой захватили у фашистских мятежников аэродром, и он выучился. Там, в Испании. Так вот, Леша, мы с ним несколько учебных боев провели. Я на «ишачке», а он против меня на «мессершмитте». Хорошая машина «мессершмитт», прямо тебе скажу. На вертикалях генерал меня постоянно побивал, только на горизонталях иногда удавалось на «ишачке» огрызаться.