Мертвая зона(Повести) - Чехов Анатолий Викторович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
— Значит, — вмешался генерал, — Алибека мог провалить только Баба-Бегенч, Баба-Бегенча — только Махмуд-Кули… Так, что ли?
— Не совсем так. Махмуд-Кули ничего не знал о Баба-Бегенче. Он знал только старую курдянку Сюргуль, живущую в одном из аулов. Ей и возвращал вещицы, служившие паролем. А уж Сюргуль находила способ возвращать их Баба-Бегенчу или самому Алибеку.
— Что представляли собой проводники Махмуда-Кули?
— Народ это, как известно, бросовый, большей частью бывшие контрабандисты-носчики, бездомные бродяги-зимогоры, — ответил Ковешников. — Они прекрасно знали местность, но перед войной сильно нуждались в заработке: границу-то мы уже в тридцатые годы надежно закрыли после разгрома банд Ибрагим-Бека, Дурды-Мурта, Бады-Дуза и других басмаческих главарей.
— Границу закрыли, а прорывы случались, — заметил Малков. — Гитлеровцы с помощью Алибека и Баба-Бегенча наладили было регулярно работавшую переправу.
— А прорывы случались, — подтвердил Ковешников. — Надо помнить, что во время войны на границе служили и немолодые, и неопытные. Вот их-то иногда и обводили вокруг пальца.
— Еще раз скажите, — попросил капитан Малков, — почему вы считаете, что гитлеровцы или их прислужники, тот же Алибек, не разоблачили или хотя бы не заподозрили Махмуда-Кули?
— Может, и заподозрили, только опоздали с расследованием, — ответил Ковешников. — Психологически объясняется это довольно просто: Баба-Бегенч обеспечивал переправу и отвечал перед Алибеком за это дело. Если он узнавал о каком-нибудь единичном провале, не в его интересах было докладывать об этом Алибеку. Да и узнать мог не вдруг. На это требовалось время: от границы до их главного стана в Змухшир-кала путь неблизкий. Рацией они наверняка пользовались только в исключительных случаях, экономили питание, боялись, чтоб не запеленговали. А если и заподозрили Махмуда-Кули и даже начали его проверять, закончить проверку не успели: война шла к концу, наверняка они уже получили инструкции во что бы то ни стало сохранить и законсервировать оставшуюся агентуру да, помолившись аллаху, спасти свои шкуры… Тут уж не до разоблачений. Так я понимаю это дело, товарищ генерал…
— Ну что же, наверное, правильно понимаешь, — ответил начальник войск. — Не ответил только, что собой представляет твой карбонарий?
— Как вы сказали?
— Как думаешь, зачем им сейчас понадобился Ашир?
— Что-то они через него должны сделать или передать такое, чему, по их понятиям, мы должны поверить. Ни к Алибеку, ни к Баба-Бегенчу доверия быть не может: убежденные враги. А вот Ашир наш человек. Значит, может быть связующим звеном между ними и нами. По-моему, так…
— Ладно… Все эти дела давно минувших дней мы выяснили для уточнения расстановки сил, — сказал генерал. — Теперь перейдем к сегодняшним проблемам, как говорится, вернемся к нашим баранам.
— С этими «баранами», — капитан Малков провел ладонью по выступившей на подбородке щетине, — и побриться сегодня не успел.
— Когда я служил срочную, — назидательно заметил генерал, — наш старшина Колесниченко всем внушал, что даже в самую трудную минуту у солдата должна найтись еще одна минута, чтобы побриться и принять надлежащий вид.
Генерал не закончил, с удивлением посмотрел на Ковешникова:
— Яков Григорьевич, ты что?
Ковешников не ответил. Такое состояние иногда называют озарением, иногда прозрением. Будто вспышка вольтовой дуги ударила перед глазами, ослепила и высветила в доли секунды то, что раньше таилось в закоулках памяти. Словно маленький камешек сорвался в пропасть и увлек за собой осыпь, осыпь — сход лавины, под которой обнажилась сама суть происходящих событий.
В стекле шкафа он увидел собственное отражение: блестящие глаза, вислый, с горбинкой нос, плотно сжатые тонкие губы. Взгляд такой, будто целился и одновременно чувствовал спиной ствол чужого пистолета: весь вопрос в том, кто раньше выстрелит.
— Яков Григорьевич, ты что, дорогой? — уже с тревогой спросил начальник войск.
Ковешников вытер платком капельки пота, выступившие на лбу, перевел дух, спросил:
— Товарищ генерал, фотографии туристов, что прибыли в группе Алибека, еще у вас? Свои я оставил лейтенанту Сергееву.
— Конечно, а в чем дело?
— Разрешите посмотреть.
Генерал открыл ящик стола, передал Ковешникову пачку фотографий. Тот вытер платком влагу, выступившую вокруг глаз, достал из футляра очки, надел их, перебрал фотографии, всматриваясь в каждую, затем снял очки, секунду сидел, сосредоточившись, с закрытыми глазами.
— Может, все-таки объяснишь, что с тобой происходит? — переглянувшись с Малковым, спросил генерал.
— Где вы собираетесь бриться, товарищ капитан? — не ответив генералу, спросил Ковешников.
— Бреюсь обычно сам, безопаской, — настороженно ответил Малков. — Если вы насчет парикмахерской, то не все ли равно?
— Не все равно… Мы с вами должны немедленно ехать в парикмахерскую, что напротив Текинского базара, рядом с шашлычной. Там нас с вами побреют. Если уже не побрили…
— Что ты имеешь в виду? И куда собрался? Времени, — генерал взглянул на часы, — двадцать три пятьдесят… А в чем, собственно, дело?
— Дело в том, товарищ генерал, — ответил Ковешников, — что в этой парикмахерской работает Айгуль-ханум — младшая дочь Махмуда-Кули…
— Ну и что? Это ведь не причина, чтобы тебя пот прошиб.
— Товарищ генерал… С первого дня, как вы показали мне фотокарточки туристов, я ходил, маялся, никак не мог вспомнить, где видел это лицо.
Он достал из пачки фотографий снимок Катрин Берг, положил сверху:
— Наденьте на Айгуль-ханум такой вот элегантный костюм, эту шляпу, туфли — и будет вам Катрин Берг! Один к одному! Полное совпадение! И фигурой, и движениями, и выражением лица!.. Вот куда направлен их удар, а не на какие-то клады!..
— Нет, погоди, — воспротивился начальник войск, — сам говорил, что Алибек и Баба-Бегенч да и Ашир — фигуры значительные. Нельзя же так сразу…
— Какое — сразу?! Мы уже наверняка опоздали! Они дремать не будут!
— Но мы обязаны проверить и «кладоискателей», хотя бы их отношение к Алибеку.
— Обязаны! Только «кладоискатели» — сами по себе, а Катрин Берг с Айгуль-ханум — сами по себе! Это — главное!.. Старых калтаманов прислали, чтобы мы уши развесили и отвлекли на них свое внимание. Что мы и сделали! А разобраться — слишком много возни и шума вокруг «кладов», Алибека, Баба-Бегенча — уже отработанного материала. Да и клады так не ищут! На связь с резидентом или агентами тоже так не ходят!
— Как ходят и как не ходят — это мы тоже знаем, — сказал генерал, придирчиво разглядывая фотографию Катрин Берг. — Говоришь, похожа не только лицом, но и манерами, фигурой?
— Именно так.
— Редкий случай, — с недоверием сказал Малков. — Так бывает только в фильмах или романах.
— А еще бывает, когда специально готовят агента, делают ему пластическую операцию, детально изучают объект, который собираются подменить. Вы не видели Айгуль-ханум, а я ее хорошо знаю. Могли же они готовить Катрин Берг для роли Айгуль? Думаете, среди разведчиц нет талантливых актрис? Обязательно должны быть, иначе не смогут работать.
— Да это ты все верно говоришь: нас убеждать не надо, заметил генерал. — Кстати, на конкурсе имитаторов Чарли Чаплина настоящий Чаплин занял далеко не первое место. Так что еще неизвестно, кто будет естественнее в роли Айгуль-ханум! Значит, внедрение агента? Похоже… Какой ценой?
— Не исключено, что самой высокой — ценой жизни, — включился в разговор и Малков. — Двух Айгуль не должно быть.
Как ни ошарашило капитана предположение Ковешникова, Малков оказался достаточно объективным, чтобы признать доводы основательными.
— По их замыслу, — закончил капитан свою мысль, — одна Айгуль-ханум (конечно же настоящая) должна исчезнуть.
— Айгуль-ханум живет одна или с родителями? Замужем она? — спросил генерал, обращаясь к Ковешникову.
— Сейчас одна. Выходила замуж, разошлись — не было детей…
