Прикрой, атакую! В атаке — «Меч» - Якименко Антон Дмитриевич (книга бесплатный формат TXT) 📗
А сейчас мы говорим о боях, о тактике. Как лучше, стремительнее атаковать, как взаимодействовать в паре и группе во время воздушного боя, как использовать солнце, облака при поиске цели и при нанесении удара. Вновь и вновь возвращаемся к боевому действию истребителей наших и врага. Тактика не стоит на месте, и в ней есть главное.
— А самое главное, — говорю я летчикам, — побыстрее набрать высоту после взлета. (Покрутитесь над аэродромом, не демаскируйте его, уходите подальше.) Надо всегда обеспечить себе преимущество в высоте. Если противник идет на три тысячи метров, вы набирайте четыре. Есть высота, будет и скорость. А скорость, маневр и огонь — это победа. Бейте противника сверху. Можно и снизу, но при условии, если, пикируя, вы разогнали скорость и можете после атаки снова уйти вверх. Атака снизу без скорости — ошибка грубейшая, не всегда поправимая. Бить «Хейнкеля» снизу — попасть под мощный огонь, а это значит погубить себя. Это говорит о том, что при встрече с противником, прежде чем атаковать, надо определить, что за машины и где расположены у них огневые точки.
…Группа «Меч» с рассвета приступила к боевому дежурству. Сидим рядом с линией фронта, на прежнем нашем аэродроме со странным названием Тоненький. Вообще-то название соответствует форме: это совсем ограниченных размеров полевая площадка, ширина не превышает и сотни метров, длина восемьсот, кругом овраги, балки. Сюда прилетели вчера. На соседней площадке — Кащеево — сидит эскадрилья «серых», так называем мы теперь остальных, летающих на Яках серого цвета, в отличие от красноносых.
Летчики всех полков дежурят в воздухе: патрулируют группами, охраняют наши войска от удара авиации противника, вылетая по графику штаба авиакорпуса. Группа «Меч» находится все время в повышенной готовности, т.е. сидит наготове для внезапного наращивания сил…
Три дня как наши войска перешли в контрнаступление, но пока в районе Орла, на северном выступе Курской дуги. У нас на южном — затишье. Вообще-то бои идут, но в небольшом масштабе и как бы в силу инерции: немцы никак не могут смириться с тем, что их наступление провалилось. Несмотря на местный характер боев, все равно проливается кровь, гибнут люди.
На нашем, южном, участке Курской дуги, на Белгородском направлении, контрнаступление только готовится, и немцы, стараясь его сорвать или отсрочить, пытаются бомбить боевые порядки наземных войск. Они действуют огромными группами — по пятьдесят самолетов и больше, мы всемерно препятствуем. И довольно успешно — пехота на нас не в обиде.
Все эти дни я не раз думал о первом дне боевой работы авиагруппы. Кому вести ее в бой, мне или Зотову? Вопрос не простой. Рассуждая, я ставил себя на место пилотов и их командиров. Предположим, перед группой поставлена боевая задача. Где должен быть командир полка? Во главе боевого порядка. А что подумает Зотов? Не доверяю… И Чувилев тоже подумает. И летчики. А что подумают летчики о своих командирах, которым не доверяют?.. Нет, так не годится.
Решаю: группы поведут Зотов и Чувилев по очереди, вылетая восьмеркой. Это смелые воины, и я вполне на них полагаюсь. Пусть привыкают к решению сложных задач. Пусть мобилизуют свои знания, ум, боевые возможности. Ведь важно организовать первые вылеты и проследить за действиями всех летчиков.
Нахожусь на командном пункте около радиостанции, слышу: бой завязала патрульная группа одного из полков нашего корпуса. Очевидно, сейчас получу команду… И точно:
— Поднять восьмерку группы «Меч».
Даю две зеленые ракеты, и два звена одно за другим поднимаются в воздух.
— Набираю высоту, — передает Чувилев, — следую в сектор… Сигналы с корпусного командного пункта сюда не доходят, но я вполне представляю себе обстановку.
Наша патрульная группа встретила армаду самолетов противника: 60—70 бомбардировщиков «Юнкерс-87» в сопровождении Ме-109. Патрули связали боем вражеских истребителей, а «юнкерсы», уже без прикрытия, устремились вперед, к линии фронта, чтобы сбросить бомбы на наши войска. Их надо перехватить, расстроить боевые порядки, не позволить отбомбиться прицельно. Такова боевая задача восьмерки из группы «Меч», с которой фашисты еще не знакомы.
Утро ясное, на небе ни облачка. Солнце светит чувилевским летчикам в спину, немцам бьет прямо в глаза, ослепляет. Думаю, что и в дальнейшем надо выводить наши группы на вражеские с учетом движения солнца. Это будет выглядеть так: в девять-десять утра — с юго-востока; в полдень — с юга, во второй половине дня — с юго-запада и, наконец, с запада. Это не важно, что заход во вторую половину дня придется выполнять с глубины обороны противника.
Растянувшись километра на три, немцы идут в колонне девяток, каждая в составе трех звеньев: головного и двух по бокам. Представляю себе эту силу и на фоне ее восьмерку моих пилотов. Нелегко им, конечно, но я уверен, они не дрогнут. Это смелые воины, и особенно их командир, Павел Максимович Чувилев.
Он прибыл к нам осенью сорок первого года под Тихвин. Младший лейтенант, заместитель командира эскадрильи. Но комэск вскоре погиб, и Чувилев его заменил. Исключительно сильный ведущий. Хорошо подготовлен тактически. В бою хладнокровен, видит своих и чужих, ошибки противника и ошибки ведомых. Умеет спросить. Однажды (я услышал случайно), разбирая воздушный бой, жестко сказал одному пилоту: «Будешь все время рядом со мной. Понятно? Еще раз оторвешься, расстреляю как труса. Там, в воздухе. Сам!» Сказал не вызывающим сомнения тоном.
Прекрасно владея оружием, Чувилев в короткое время уничтожил немало фашистов, и я по достоинству оценил военную доблесть пилота: минуя сразу два воинских звания, представил его к «капитану» и к ордену Красного Знамени.
— Атакуем!.. — кричит капитан Чувилев.
…И вот они на земле. Красные, потные, возбужденные боем: Василевский, Черкашин, Иванов, Табаков, Маковский, Чирьев, Кальченко. Шумят, кричат, хвалятся друг перед другом. Мы с Чувилевым стоим в стороне, наблюдаем: пусть покричат, это делу не помеха. Чувилев бы тоже не прочь погалдеть: в возрасте 22 года нелегко выдерживать командирскую строгость, а характер у него такой: спокоен и выдержан только в полете, а после посадки, «разрядившись», становится нетерпеливым и даже грубым. Не со мной, конечно, а с другими. Но летчики его терпят и даже любят. За умение, мужество, смелость, за спиной своего командира они как за каменной стеной.
