Сладостно и почетно - Слепухин Юрий Григорьевич (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Кейтель пробурчал что-то невнятное, и линия разъединилась.
— Вот видите, — сказал Фромм Ольбрихту, кладя трубку, — ваша информация неточна. Провидение еще раз сохранило нам бесценную жизнь фюрера, так что успокойтесь, никакой «Валькирии» не потребуется.
Ольбрихт пожал плечами, сказал: «Ну, тем лучше» — и вышел из кабинета командующего. Он был совершенно обескуражен; Кейтель, разумеется, мог и солгать, но все же… Говорил он, похоже, без паники в голосе, вдруг там и в самом деле не удалось? Но ведь Хефтен только что звонил с аэродрома и сказал, что дело сделано!
— Ничего не понимаю, — сказал он Квирнгейму. — Фромм при мне говорил с Кейтелем, и тот утверждает, что эта скотина жива…
— Да врет он, по обыкновению, — отмахнулся Мерц. — Ежедневно общаясь со своим хозяином, этот лакейтель попросту разучился говорить правду. Может, он скажет, что и покушения вообще никакого не было?
— Нет, факта покушения он не отрицает. Но фюрер, по его словам, «лишь незначительно ранен».
— Ну что за вздор! Не из пистолета же Клаус в него стрелял. Можете вы себе представить, чтобы кто-то мог уцелеть в комнате, где взорвался килограмм гексита?
— Кейтель, однако, жив.
— Его в тот момент могло там просто не быть! А если старику, пардон, понадобилось выйти в туалет?
— Ладно, не будем гадать. Граф должен вот-вот подъехать, тогда все узнаем из первых рук. Продолжайте пока рассылать приказы округам…
Медленно, со сбоями, раскручивался и набирал ход тяжелый механизм путча. Около семнадцати часов, когда Штауффенберг с Хефтеном приехали наконец в штаб, почти все подразделения, поднятые по тревоге, были уже на марше. Тыловые командования армейских корпусов получили условный сигнал и тоже начинали действовать согласно плану «Валькирия». Продолжать скрывать происходящее от Фромма было уже бессмысленно, и Ольбрихт опять пошел к командующему — на этот раз вместе со Штауффенбергом и Квирнгеймом.
— Выходит, фюрер все-таки убит, — сказал он, — граф это подтвердил, он только что оттуда.
— Что значит «граф подтвердил»? Вы ведь сами слышали мой разговор с генерал-фельдмаршалом! Что за вздорные и возмутительные слухи вы тут распускаете, Штауффенберг?
— Экселенц, это не слухи. Я сам пронес в конференц-зал бомбу с установленным мною взрывателем и слышал, как она взорвалась. Могу даже назвать точное время, когда это произошло: двенадцать часов сорок две минуты, я посмотрел на часы…
— Что?! Вы… вы… — Фромм начал угрожающе багроветь лицом, — вы мне осмеливаетесь говорить все это — и таким спокойным тоном! Вы преступник, граф Штауффенберг, изменник и государственный преступник!
— Экселенц, вам следует трезво оценивать обстановку. Фюрер убит, и…
— Да я не желаю вас слушать!! Ольбрихт, вызовите караул и немедленно арестуйте этого человека, чье имя я не желаю больше произносить!
— Опомнитесь, Фромм, — сказал Ольбрихт. — Совершен государственный переворот, центр Берлина занимают сейчас войска, поднятые по сигналу «Валькирия»…
— Какая еще, к черту, «Валькирия»! — заревел Фромм, вскакивая из-за стола. — Кто посмел — без моего ведома?!
— Приказ отдал полковник фон Квирнгейм по моему личному указанию.
Фромму стало страшно. Только теперь он понял, что избранная им позиция трусливого невмешательства завела его слишком далеко, оказалась ловушкой. Колеблясь и выжидая, он против своего желания позволил втянуть себя в это безумное предприятие, — кто же теперь поверит, что подчиненные ему войска поддержали путчистов без его ведома и согласия? А все эти негодяи, эти авантюристы, забывшие о присяге, — мало того, что сами лезут в петлю, так они еще тянут за собой и других! Не помня себя от ярости, командующий бросился на Ольбрихта с кулаками. Общими усилиями его утихомирили и заперли в соседней комнате, где уже сидел начальник гарнизона генерал Корцфлейш, который по вызову прибыл, но сотрудничать с путчистами отказался. Вскоре туда же препроводили еще одного задержанного — офицера СД, который явился с ордером на арест Штауффенберга.
Эрих тем временем успел побывать в двух танковых училищах. Убедившись, что приказ получен и выполняется, он из Крампница позвонил в ОКХ, чтобы узнать, вернулся ли Бернардис и не будет ли каких-либо других заданий.
— Нет, капитан, ваше начальство еще не вернулось, — сказал Мерц, — но задание для вас есть. Нам только что сообщили о захвате радиостанции Кёнигс-Вустерхаузен, поезжайте туда — и чтобы передатчик был в рабочем состоянии.
— Помилуйте, я же не связист! Что я понимаю в передатчиках?
— А кто из нас понимает? Я вообще не отличу рубильника от трансформатора, вы все-таки ближе ко всей этой чертовщине. Связистов у меня под рукой нет ни одного, поэтому найдите их сами — арестуйте, если надо! Словом, поезжайте и разберитесь там на месте.
— Слушаюсь, — отозвался Эрих без воодушевления. — А что у вас? Клаус вернулся уже?
— Да, он здесь. Говорит, все прошло гладко, — ясно, Кейтель врет просто по привычке, чего ждать от этого прохвоста…
— Кейтель? Не понимаю. О чем вы, Мерц?
— Ну, он же уверял Фромма, будто Гитлер жив.
— Разве Фромм разговаривал с Кейтелем? Когда, уже после взрыва?
— Да, он звонил в ставку вскоре после того, как вы с Бернардисом уехали. Прошу вас, быстрее на радиостанцию — время не терпит…
Эрих, ничего не понимая, вышел из караульного помещения и остановился возле мотоцикла. Солдат за рулем запустил двигатель, покрутил рукоятку газа, вопросительно глядя на капитана.
— Теперь в Кёнигс-Вустерхаузен, — сказал Эрих, снова забираясь в коляску.
— Господину капитану предпочтительно через центр или в объезд?
— Давайте по Кольцу, скорее доедем.
Через несколько минут Потсдам и Михендорф остались позади. Мотоцикл покружил по развязке «клеверного листа» и, взревев, пошел заглатывать бетонированные километры автобана Магдебург — Франкфурт, образующего здесь южную ветвь Берлинского кольца. Эрих прикрыл глаза, они слезились от горячего ветра, который хлестал в лицо, пробиваясь под неплотно прилегающие защитные очки. Что все-таки произошло в ставке? Соврать Кейтель способен, но почему он вообще жив? Ведь не мог же начальник штаба ОКВ не присутствовать на совещании по обстановке; и если уцелел он, то мог уцелеть и Гитлер — хотя совершенно непонятно, каким образом. Взрыв был произведен, а мощность заряда рассчитывалась с трехкратным запасом…
