Побратимы (Партизанская быль) - Луговой Николай Дмитриевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
Не прошло, наверное, и часа, как стараниями партизанских газетчиков, возглавляемых Степановым, на стенах и рекламных щитах запестрели наши листовки.
Одна из них обращается к населению:
«Жители Симферополя!
Сегодня в город вступили Красная Армия и советские партизаны Крыма. В городе восстановлена советская власть!..»
В доме на Пушкинской, 17, где разместился наш штаб, первые посетители. Это три женщины.
Высокая женщина с худым красивым лицом, одетая в черное, кладет на стол объемистый сверток, разворачивает его. По столу разливается шелк и бархат знамен. Их три. Три советских знамени, с риском для жизни сбереженные в тайниках подполья, возвращенные людям боевой славы.
Дверь распахивается, и в комнату врываются парни с автоматами. Впереди Анатолий Косухин и Анатолий Сосунов. Возгласы приветствий и объятия. Подпольщики сообщают, что главный пульт управления минными зарядами из строя выведен, центр города спасен. Спасены телеграф и телефон. Отбиты ликеро-водочный завод, консервный завод имени 1-го Мая, 1-й и 2-й мельзаводы, здания обкома, театра, кино… Выставлены парные посты…
— Ладно, хлопцы, потом доскажете, давайте вот с женщинами разберемся.
Но женщин уже нет. Так и не удалось узнать, кто же принес знамена.
Второй день в освобожденном городе. Партизаны ведут колонны пленных, рапортуют: за шесть дней было сто боев на дорогах, более четырех тысяч гитлеровцев уничтожено, почти четыре тысячи пленено. Взяты трофеи: сотни грузовиков, пушек, пулеметов.
Теперь фронт передвинулся на южное побережье.
Вот под селом Улу-Узень тишину расколол взрыв. Застрекотали пулеметы и автоматы. На узкой ленте шоссе, безпорядочно отстреливаясь, бегают солдаты в немецких мундирах, скапливаются машины, опрокидываются повозки. А лесные опушки, прилегающие к шоссе, все ближе и чаще стреляют, все яростнее бьют гранатами.
— Огонь! Огонь! — несется по лесу команда.
Петр Есипов [113], начальник штаба 20-го партизанского отряда, из бригады Соловья, низкорослый, коренастый, одетый во все флотское, подбегает к партизанам, падает в цепь…
Пятые сутки люди его отряда стоят в заслоне на шоссе Судак — Алушта. Как грубо просчитались партизанские командиры и он, Есипов в том числе! Думали, что до Южного берега крупные силы противника не дойдут и партизанам на этих дорогах делать будет нечего. В действительности же произошло по-другому. Отступающие с Керченского полуострова фашистские войска устремились на юг. Тут, в Судакском заливе, началась погрузка на суда. Три самоходные баржи, до отказа переполненные немцами, отчалили от берега и, попав под удар советской авиации, пошли ко дну. На судакских причалах поднялась паника. Между немецкими и румынскими частями начались стычки. И вот шоссе Судак — Алушта приняло на себя эту группировку вражеских войск. А у начштаба Есипова только три боевые группы, по тридцать человек каждая.
Партизаны взрывают то один, то другой мост, обстреливают вражеские колонны. Но гитлеровцы не унимаются: формируют бронированную часть из танков и бронетранспортеров, прорываются к месту партизанской диверсии и тут, прикрываясь огнем из пушек и пулеметов, восстанавливают мост. Колонна пробивается. Партизаны подрывают на пути немцев другой мост, наносят новый удар.
Перед вечером отряду Есипова сдался в плен в полном составе 4-й артиллерийский дивизион 2-й румынской горнострелковой дивизии во главе с майором Ангелеску.
Пленный капитан Теодор Велсану рассказал: «Наш дивизион охранял побережье Черного моря в районе Ускута. Мы позже других узнали о том, что русские прорвали немецкую оборону… Немцы бросили нас на верную гибель. Дивизион под командованием майора Ангелеску направился в район, где, по нашим сведениям, действовали партизаны. Подойдя к плато в горах, мы укрылись в лощинах и выслали к партизанам парламентера с белым флагом. Вскоре пришла группа партизан, которой майор Ангелеску передал весь личный состав дивизиона, орудия и боеприпасы».
Этот майор оказался закоренелым службистом. Он потребовал составления акта, который должен засвидетельствовать, что майор Ангелеску не потерял вверенный ему дивизион и сдал партизанам все до единой пушки.
Вместо того, чтобы ругать Гитлера и Антонеску, как обычно делают солдаты и офицеры, попавшие в плен, майор доказывает, что он нес службу по охране побережья в районе Ускута до последней возможности.
«Когда же стало ясно, — тоном виноватого сделал вывод Ангелеску, — что немцы бросили нас, я снял дивизион и направился в район, где, по нашим сведениям, действуют партизаны». [114]
«Что с ними поделаешь? — думает Есипов, слушая незадачливого служаку. — Гляди, немцы нажмут — и пленные разбегутся, а то и в спину ударят».
— Ты вот что, майор, — придал побольше твердости своему голосу Есипов. — Служба Гитлеру, как видишь, кончилась. Теперь послужи народам — твоему, румынскому, и моему, советскому. Поверни пушки против немцев. Это теперь надо. Понял?
От такого предложения майор категорически отказался и ушел в дивизион.
Однако через час майор Ангелеску сам попросился на прием.
Есипов приказал привести пленного в пещеру, где тлел слабенький костер.
Оказывается, майор Ангелеску явился с благодарностью. Партизанская фельдшерица Прасковья добросовестно лечит трех румынских солдат. И сделала перевязку капитану, у которого травмирована нога.
— Все мы тронуты и все благодарим, — говорит майор. — И я хочу знать, что ответить солдатам: почему ваша Прасковья так сделала, для пропаганды?
— Нам сейчас не до этого, — сорвался Есипов. — Не видишь, что ли, какая заваруха? А ты — «пропаганда»… Советская она женщина. Понял? Коммунистка. Ей только двадцать, а воюет с первого дня войны. Имеет орден Красного Знамени. И медалей полдюжины. Одессу обороняла. Перекоп. Севастополь. В плену у немцев была. И все время кашляет! Похоже туберкулез. В застенках эсдэ достала. Год фашисты печенки ей отбивали. Едва вырвалась и сразу — в подполье, потом к нам. Теперь партизанит. Фашисты расстреляли ее мать и трех сестер. Отец тоже партизан, тяжело ранен. Вот какая у нее «пропаганда»! Понял?
Майор вернулся к костру. Оба долго молчат, глядя, как пляшут алые ленточки огня. Думают каждый о своем. Есипов, конечно, о людях, находящихся пять суток в заслоне, майор о чем-то неведомом.
— Хорошо, — наконец возобновляет разговор Ангелеску. — Я скажу своим солдатам о советской женщине Паше. Скажу, что она лечит нас, а мы заслужили, чтоб она в нас стреляла. И скажу солдатам, что я не командир больше над ними. Мы все тут одинаковые, все пленные. Пусть солдаты решают. Вы скажите им, чтоб они повернули пушки. Дадите орудийные замки, которые сняли. И кто захочет повернуть пушки, пусть…
Ночью атаки немцев возобновились. Партизаны вступили в бой. А с тыловых позиций ударили две пушки…
Немцы не прошли.
На шоссе Судак — Алушта, в «котле», устроенном партизанами, подоспевшие танковые подразделения советских войск взяли в плен более семи тысяч гитлеровцев.
На дорогах, где еще бегут гитлеровцы, партизаны наносят последние удары, а в летопись народной войны на полуострове вписываются заключительные строки: 12–13 апреля. Шоссе Алушта — Симферополь. Партизанский отряд Николая Дементьева и Андрея Сермуля, разогнав охрану противника и группу диверсантов, спас от уничтожения Аянское водохранилище; сбил автомобиль с пятью офицерами, преградил путь отряду отступающих гитлеровцев, уничтожив их более сотни… В тот же день, 13 апреля, отряд вступил в Симферополь.
13 апреля. На севастопольской автомагистрали в районе сел Чистеньская — Приятное Свидание 7-й отряд Матвея Гвоздева и Алексея Палажченко разбил колонну гитлеровцев…
13 и 14 апреля. Отряд Ястремского и Литвиненко навязал бои отступающим на Севастополь немцам, истребил сто восемь гитлеровцев.
