Морские люди (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
И она снова заплакала, старенькая его мама, уставшая от одиночества. Клим нежно поглаживал седые, истончившиеся волосы матери и растроганно повторял:
— Так надо было, мама.
Вечером пришли друзья, снова начались вопросы и расспросы.
— Тетя Таня, если надо чего на стол, мы мигом.
Мама, оживленная, радостная, без того хлопотала у летней плиты, готовила праздничный ужин. Кто-то сбегал домой, принес с полведра свежепойманных карасей, по двору поплыл аппетитный, с детства знакомый запах ухи, приготовленной по-якутски, с молоком и диким луком. Притащили большой, щедро отрубленный от задней части кусок сохатины. На чугунной сковороде шкворчало мясо. Плита летней кухни вместила еще и сковородку для оладий, пышных, крупных, как любил Клим.
Наконец, сели за стол под старой березой, выпили за встречу. Клим лишь пригубил из своей рюмки. Пить до службы он не научился, в доме каждая копейка была на счету. А там, в море, на корабле служба и спиртное были на разных полюсах.
Никто из собравшихся парней не поверил, что их друг Клим, ставший военным моряком, мичманом, еще ни разу не выпил больше рюмки. Они решили, что манерничает, красуется земляк.
— А что тетя Таня, необходимо добавить!
Они — ребята простые, при случае пропустят самогон, бражку, о чем тут же похвастались Климу и матери, а позже доказали свои слова на практике. Кому-то показалось маловато купленного в магазине вина, и он припустил во всю прыть молодых ног вдоль по поселку по одному известному адресу.
Скоро на столе под березой появилась двухлитровая посудина с крепчайшим, выгнанным из сахара и процеженным через уголек первачом. И полилась беседа, и потекли речи одна за другой. Раззадорились земляки, опрокинул Клим вместе с ними. Ударило в голову, потянуло просветить сухопутных людей насчет штормов и южных широт, корабельной жизни и гидроакустического поиска подводных лодок супостата.
Застолье затянулось до рассвета, упоили друзья-товарищи тихоокеанца и лишь, когда заснул он хмельным сном, отправились восвояси, весьма довольные. Летом в Якутии светает рано, долго еще они бродили по улицам поселка, орали пьяными голосами песни, но на работу вышли все, как один.
Утром Клим, ослабевший, с головной тяжелой непривычной болью и сухостью во рту валялся в постели. Страдал. Настроение было прегадкое. Мама уже убралась в комнате, всюду царил привычный порядок. Вычищенная и отутюженная морская форма висела на спинке стула. На лаковом козырьке аккуратно положенной на комод фуражки с крабом сиял солнечный зайчик. Стояла тишина, только где-то на задворках кудахтали куры. Мамы не было.
Клим представил лицо Петра Ивановича. Застонал. Знал бы старший товарищ, чем занимается тут молодой, дорвавшийся до воли мичманок… Интересно, о чем болтал он вчера за столом, чем хвалился. Вспомнилось, с каким умилением смотрела на него мама. «Ну, значит, лишнего не трепался», — с облегчением подумал он, хотел резко подняться и со стоном откинулся на подушку. Голову раскалывало.
Послышались легкие шаги. Пришла мама, принесла большую кружку холодной, из погреба, посыпанной сахарным песком простокваши, заставила выпить ее до дна. Потом присела рядом, горестно покачала головой:
— Клим, наверное, ты и там, на корабле, пьешь водку, а? Не пил бы. Ты молодой, тебе жениться надо. А может, бросишь службу, да и останешься дома? Боюсь я за тебя, вот что-то боюсь и все. Пропадешь далеко от родной земли, среди чужих людей. Живи здесь, так мне спокойнее будет.
Клим смущенно улыбнулся, погладил материны руки. А она сидела, занятая мыслями уберечь сына, спасти от всех напастей, уговорить остаться на родной земле. И будет она, наконец-то, жить как все люди, нянчить внуков, да заботиться о сыне. Он, можно сказать, детства не видел, вкусного кусочка не скушал, хорошей одежды, не говоря о таких дорогих вещах, как велосипед не имел. Нет, ее Клим не должен жить так, как рассказывал друзьям — в плаваниях, да сутками с непослушными матросами, под надзором командиров, и, главное, вдали от родного дома. Пусть живет проще, трудится, как все, ходит рядом, в этом счастье для него, для нее и будущей обязательно большой семьи.
Клим простонал:
— Ну мама, эти черти кого угодно уговорят, не то что меня.
Он поудобней устроил на мягкой подушке голову, слабо улыбнулся:
— Как ребята вчера, а? Навалились… Неужели ты не веришь мне?
— А у нашей соседки Евдокии Ивановны дочка Оля уже взрослая. Красивая, умная, педучилище закончила, из Якутска приехала, училась там. Такая вежливая, всегда здоровается, приходит, помогает мне. Вот на ней и жениться бы. Мы с Дусей дружны.
— Давай тогда свадьбу будем играть. Водки купим побольше, ага? Купим водки? Гулять будем, песни петь будем. Люди спросят, что такое, что за веселье, а мы скажем…
Мама в шутку рассердилась, легонечко стукнула сына по макушке.
— Это от меня. Мало покажется, невестка добавит.
Клим охнул, осторожно потрогал больную свою голову. Мама участливо спросила:
— Может, встанешь? Выйди погуляй, на свежем воздухе будет лучше.
— Мама, я бы на Бабушкино озеро сходил. Там нынче кто-нибудь косит?
— Косят, сынок. Степан-огонер косит. Ты сходи, проведай его, они с твоим отцом друзьями были.
— Я бы денька на два.
— Вот и хорошо, вот и правильно сделаешь. А то вечером опять эти придут. Я их больше не пущу, хватит.
От поселка до Бабушкиного озера километров семь. Ведет туда неровная дорога в колдобинах. Обуваясь в позаимствованные матерью у соседей кирзовые сапоги, Клим с сомнением покачал головой:
— Там наверное воды по колено будет. Резиновые бы по такой дороге. Помнишь, я туда все время в полуболотниках ходил.
— Вот сам и попроси. Оля как раз дома.
— А водолазного костюма у нее нет? Нет. Значит, моряку там делать нечего.
Он с кряхтеньем натянул видавшие виды рассохшиеся кирзачи, прошелся по комнате. Ладно, сойдут, не в ботинках же шлепать. Выпил на дорожку еще одну кружку простокваши, облегченно вздохнул и отправился в путь.
Возле соседского дома Клим не удержался, кинул-таки любопытный взгляд за низенький дощатый забор. На крыльце стояла маленькая девочка с роскошной куклой в руках. Наверное, Ольгина дочка. Он как можно беззаботней крикнул:
— Ку-ку!
Девочка ответила:
— Ку-ку. А я к Ольге Петровне в гости.
Во время сборов Клим немного ожил, голова почти перестала болеть, холодная простокваша помогла, не иначе. Мир вновь приобретал для отпускника яркие краски. Приветливо улыбнувшись девочке, он прибавил шагу. Впереди ждало родное, знакомое с детства Бабушкино озеро.
Свое название оно получило еще со времен войны. Будто бы жила в те годы на озере старушка-якутка. Было у нее сплетенное из собственных длинных седых волос приспособление типа сачка для ловли рыбы старинным якутским способом, им она ловила рыбу в зимнее время. Делалась прорубь, рыбак крутил в ней этим специальным сачком круги и буквально черпал стремящихся к проруби одуревших от кислородного голодания отменных карасей. Старушка имела ездового быка, на котором иногда показывалась в поселке, привозила в подарок свой улов многодетным семьям, чьи кормильцы ушли на фронт. Многим в те годы помогли бабушкины караси. Умерла она после Победы, когда вернулись в поселок те, кому посчастливилось увидеть родной край, продолжить извечную заботу о своих детях. А караси, их Клим не раз ловил в весеннее и летнее время, действительно водились в озере крупные, вкусные. Дорогу к Бабушкиному озеру знал каждый поселковый мальчишка.
Километра через три показалась толстая кривая лиственница. За ней чернело кострище, здесь отдыхали все проходящие. Решил передохнуть и Клим. Тотчас налетели и завели свою песню желтые лесные комары. Он развел небольшой дымокур, снял рюкзак, пристроился на вытертом многими задами узловатом корневище. На этом самом месте когда-то и он любил останавливаться после удачной рыбалки.
Где-то здесь должен быть ключик с холодной водой. Клим шагнул в кусты, быстро отыскал знакомую ложбинку. Родник был жив, он весело бормотал, как бы радуясь встрече со старым знакомым и рассказывая о том, как жилось без него. На воткнутой у кочки палке поблескивала стеклянная пол-литровая банка.
