Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов - Дик Филип Киндред (е книги .txt) 📗

— Назови мне адрес.

— Нет, — покачала она головой.

— Скажи. Ну же, Пэт. Где ты находишься?

— Что мне делать? Он катается с детьми. Он сам — ребенок. Водил меня к своим друзьям на чердак. Явился ко мне и уговорил пойти поужинать с ним. Мы поехали в Чайнатаун. Я не хотела, но он меня уговорил. Я старалась, как могла, но, боже, что делать, если он берет и убегает кататься на коньках?

— Пэт, скажи мне, где ты находишься.

— Я его боюсь, — сказала она.

— Почему?

Держа носовой платок у глаз, она сказала:

— Я не хочу, чтобы ты приезжал. Джим, как мне отсюда вырваться? Мне нужно уехать. Ничего не вышло… Ты был прав.

— Почему ты его боишься?

— Он меня ударил, — плача призналась она.

— Тебе больно?

— Ничего страшного. В глаз ударил. Мы с ним всю ночь напролет не могли остановиться, и от меня почти ничего не осталось. Он вымотал меня, а теперь катается на коньках. В очереди перед ним девчонка стояла, ей…

— Я хочу приехать за тобой, — сказал Джим. — Скажи мне, наконец, где ты. Я не смогу забрать тебя, не зная, где ты находишься.

— Он боится тебя, Джим. Вот почему мы здесь. Он боялся, что ты придешь ко мне домой. Ты единственный, кого он боится. Он даже Рейчел не боится. Как там Рейчел?

— Нормально.

— Вне себя?

— Послушай, — сказал он, — скажи мне, где ты.

— В мотеле «Четыре туза».

— Хорошо.

— Постой, — сказала она. — Послушай, Джим. Я сделала все, что смогла. Купила ему одежды, чтобы он выглядел как мужчина, а не как мальчишка, разодевшийся в субботний вечер. Приехали мы сюда на моей машине. Что еще могла я сделать? Единственное, чего мне хотелось — это просто лежать здесь в постели и ничего не делать. Но он не захотел.

— Увидимся, — Джим положил трубку.

У нее в ухе щелкнуло. Она не сразу положила трубку.

— Господи, — прошептала она.

Ну вот. Все кончено. Она нетвердым шагом подошла к шкафу, сняла джинсы и спортивную рубашку и надела блузку, жакет и длинную юбку. Он любил ее длинные юбки. Она принялась заплетать волосы в косы.

В половине первого дверь номера распахнулась, и вошел Арт.

— Привет, — сказал он.

— Здравствуй, — сказала она.

— Чем занималась?

Он увидел у кровати пустую бутылку из–под вина.

— Ты что, целую бутылку выпила?

— Я позвонила Джиму Брискину, — выпалила она.

— Д–д–да? — Он подошел к ней. — Правда?

— Мне ничего не оставалось, — сказала она. — Почему ты удрал, оставил меня? Не понимаю, как ты мог.

— Давно ты ему позвонила?

— Не помню.

— И что он? Едет?

— Да, — подтвердила она.

Лицо его омрачилось.

— Укладывай вещи, и поехали.

— Я возвращаюсь, — заявила она.

— Ах, в–в–вот как?

Вставая, она пригрозила:

— Ты, ничтожный мальчишка, если он доберется до тебя, то просто убьет. Так что уноси лучше ноги как можно быстрее и прячься.

— Зачем ты его позвала?

— На коньках покататься, — съязвила она. — Чем ты там еще занимаешься? Может, пойдешь, купишь мне содовую с мороженым?

Он переступил с ноги на ногу и спрятал руки в задние карманы.

— Ну что, весело было? — спросила она. — Встретил знакомых ребят?

— Нет, — ответил он.

— Чего ушел?

— Они закрылись.

— Проводил какую–нибудь девушку домой? Или, может, купил себе хот–дог и солодовый напиток?

Ей было холодно и страшно, она не осмеливалась замолчать.

Арт сказал:

— Один парень дал мне на «Эм–Джи» [88] поездить.

— Ну, вот и иди, катайся на его «Эм–Джи», — предложила она. — Давай, пока не накатаешься.

— Ты что, правда возвращаешься? — убитым голосом спросил он. — Мы же т–т–только что уехали.

— Сам виноват.

Теребя ремень, он попытался оправдаться:

— Мне скучно было просто так сидеть.

— Со мной. Тебе со мной скучно было сидеть.

— Делать–то тут нечего.

Она достала из шкафа свои чемоданы.

— Помоги мне, пожалуйста, уложить вещи. — Она начала складывать в чемодан юбки, свитера и блузки. — Давай, Арт. Не будешь же ты смотреть, как я сама управлюсь.

Он взял ее сумочку и стал рыться в ней.

— Что тебе нужно?

Она подошла и отобрала у него сумку.

— Ключи от машины, — сказал он, не глядя ей в глаза.

— Зачем?

— Я не могу тут торчать.

— Мою машину я тебе не дам. Хочешь уехать — вперед. Автобусом, еще там как–нибудь.

Тут он вырвал сумочку у нее из рук и высыпал ее содержимое на кровать.

— Я ее где–нибудь оставлю, — сказал он. — А ты потом заберешь.

— Если ты возьмешь мою машину, я вызову полицию и скажу, что ты ее угнал.

— Скажешь?

— Это моя машина. — Она протянула руку. — Отдай ключи.

— Я ведь только на время.

— Нет.

— Ну, я бы хоть до Сан–Франциско доехал, а там бросил ее, а? Не хочу с Джимом Брискином столкнуться, он, злой, наверно, как зверь.

— Он убьет тебя.

— Что, так и сказал?

— Да.

— Это ведь ты все придумала.

Она указала пальцем на глаз.

— Видишь, что ты со мной сделал?

Он долго молчал, колеблясь, и, наконец, спросил:

— Не дашь мне несколько долларов? Ну, если автобусом п–п–придется ехать?

— Ты потратил все, что у тебя было?

— Я за бензин заплатил. Для «Эм–Джи» этого парня.

Она извлекла из содержимого сумочки кошелек.

— Я отдам, — пообещал он.

Она дала ему шесть или семь долларов, и он положил их в карман куртки.

— А теперь уходи, — сказала она. — Пока он не приехал.

Она взяла его за руку и повела. Он вяло пошел, но у двери стал сопротивляться, уперся.

— Не пойду, — сказал он. — Не верю я, что ты Джиму Брискину звонила, в–в–врешь ты все.

Вырвавшись, он прошел обратно и, сгорбившись, встал у двери кухоньки.

— Делай, как знаешь, — сказала она и снова принялась укладывать вещи.

Она собрала все флаконы, баночки и пакеты и втиснула их в чемоданы.

— Он правда едет? — спросил Арт.

— Правда.

— И ты поедешь с ним?

— Да, — подтвердила она. — Надеюсь.

— Ты хочешь выйти за него замуж?

— Да.

Он сник, совсем согнулся и стал похож на старичка, сутулого старого гномика, близорукого, тугоухого. Чтобы слышать ее, ему нужно было напрячься, собрать все свои силенки. От юношеского задора ничего не осталось. И от чистоты.

— Что ты в нем такого нашла? — спросил он.

— Он очень хороший человек.

— А ты тощая старая баба.

Она подняла с кровати первый чемодан, отнесла к двери и поставила. Потом принялась за второй. Но тут у нее опустились руки. Она села на кровать.

— Просто старая баба, — сказал Арт. — Почему бы тебе не завести кота, попугайчика или другую птичку, как делают старые девы? Будешь их нянчить.

— Арт, уйди, пожалуйста, оставь меня в покое. Пожалуйста, оставь меня.

— Какая из тебя любовница? — продолжал он. — Высохла вон вся. Износилась.

— Хватит.

— Тяжелый случай, — изрек он, не двигаясь с места.

Она встала и вышла за дверь, на крыльцо номера. Мимо проносились огни автомобилей. Она пошла к шоссе — все ближе и ближе, вот гравий перестал хрустеть под ногами, и она вышла на проезжую часть. Просив налил автомобиль. За ним затормозил и свернул в сторону еще один. Она увидела искаженное лицо человека, сидевшего за рулем, и машина унеслась. Вдали мерцали красным задние габаритные фонари. Они все уменьшались и, наконец, исчезли.

Вскоре одна машина съехала с шоссе и, трясясь на ухабах, покатилась по обочине. Пэт ослепили светившие прямо в глаза фары. Машина выросла, и Пэт подняла руки. Она почувствовала запах горячего двигателя из–под капота. Распахнулась дверь. Автомобиль остановился.

— Пэт, это ты? — услышала она голос Джима Брискина.

— Я, — сказала она и подняла голову.

В машине за рулем сидел Джим и через открытую дверь всматривался в нее. Узнав ее, он вышел.

— Как ты? — спросил он.