Мемуары гейши - Голден Артур (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Итак, как я сказала, Председатель позволил мне сопровождать его в Штаты. Я одна доехала на поезде до Токио, а оттуда мы вместе полетели на Гавайи, где провели несколько потрясающих дней. Председатель купил мне купальник — первый в моей жизни, — и я сидела в нем на пляже, ничем не отличаясь от других женщин. Гавайи мне странным образом напомнили об Амами, и я переживала, что Председатель тоже может это вспомнить, но даже если он и вспомнил, то ничего не сказал об этом. После Гавайских островов мы посетили Лос-Анджелес и, в конце концов, приехали в Нью-Йорк. Я не знала об Америке ничего, кроме виденного в кино, поэтому мне даже не верилось, что гигантские нью-йоркские небоскребы реально существуют. Поэтому когда я поселилась в номере отеля «Вальдорф-Астория» и посмотрела из окна на гигантские здания вокруг меня и чистые улицы внизу, у меня возникло ощущение, что я увидела мир, в котором возможно все. Могу признаться, что чувствовала себя как оторванный от матери ребенок, потому что никогда раньше не покидала Японию и не могла представить, что жизнь в Нью-Йорке может вселять в меня страх. Председатель помог мне адаптироваться на новом месте. Он снял отдельную комнату, которую использовал преимущественно для бизнеса, но каждую ночь приходил ко мне. Однажды я проснулась в этой непривычной для меня кровати и увидела его в темноте сидящим около окна и смотрящим вниз на Парк-авеню. Один раз после двух часов ночи он подвел меня к окну и показал на одну молодую пару, целующуюся под фонарем на углу. Они были одеты так, словно они пришли на бал.
В течение следующих трех лет я еще дважды летала с Председателем в Америку. В то время как он занимался делами, мы со служанкой ходили в музеи и рестораны, и даже на балет, который мне безумно понравился. Забавно, но один из немногих ресторанов, который мы смогли найти в Нью-Йорке, принадлежал человеку, которого я знала в Джионе до войны. Во время одного из ланчей он пригласил меня в личную комнату и представил нескольким мужчинам, которых я не видела много лет назад, — вице-президенту Японского Телефона и Телеграфа, новому японскому консулу, профессору политологии Университета в Киото. Я на мгновение почувствовала себя вернувшейся в Джион.
Летом 1956 года Председатель, имевший двух законных дочерей, собирался выдать старшую замуж за человека по имени Нишиока Минору. Председатель хотел, чтобы господин Нишиока взял имя Ивамура и стал его наследником, но в последний момент господин Нишиока передумал и сообщил Председателю, что не собирается жениться. Он был очень темпераментным, но, по мнению Председателя, блестящим молодым человеком. Больше недели Председатель ходил расстроенный и срывался на мне и слугах без всякого повода. Я никогда не видела, чтобы что-то его так расстраивало.
Никто не смог мне сказать, почему Нишиока Минору передумал. Прошлым летом основатель одной из крупнейших страховых компаний Японии отказал своему сыну в президентстве, а передал компанию более молодому человеку — своему незаконнорожденному сыну от гейши из Токио. Это вызвало довольно большой скандал в свое время. Такого рода ситуации имели место и раньше в Японии, но обычно это случалось в небольших компаниях типа кондитерских магазинов или магазинов одежды. Директор страховой компании описал своего первенца как «молодого человека, чьи способности, к сожалению, не могут сравниться с ...» (далее он написал имя своего незаконнорожденного сына, даже не объясняя их взаимосвязи). Но независимо от того, объяснял он ситуацию или нет, вскоре все равно все узнали правду.
Теперь, если представить, что Нишиока Минору, согласившись стать зятем Председателя, узнал какую-то информацию, например, что Председатель недавно усыновил незаконнорожденного сына... я думаю, в этом случае его отказ жениться можно понять. Все знали, как Председателя огорчает, что у него нет сына, но он очень привязан к своим дочерям. Поэтому разве не логично предположить, что он будет так же привязан к своему незаконнорожденному сыну, настолько, что, возможно, и перед смертью может переписать на него созданную им компанию. Вы наверняка хотите знать, родила ли я сына Председателю? Во всяком случае, если бы он у меня был, я бы не стала говорить о нем из опасения, что его личность станет известна широкой аудитории. На самом деле это никому не выгодно. Для меня лучше всего было бы ничего не говорить, я уверена, что вы меня поймете.
Через неделю после того, как Нишиока Минору отказался жениться, я решила обсудить один очень деликатный вопрос с Председателем. Мы сидели в Эйшинан на веранде и смотрели в сад. Председатель был пасмурен и не проронил ни слова, пока не принесли обед.
— Я вам не говорила, что у меня появились очень странные ощущения последнее время?
Я посмотрела на него, но мне показалось, что он даже не слушает меня.
— Я продолжаю думать о чайном доме Ичирики, — продолжила я, — и, честно говоря, начинаю осознавать, как много потеряла от того, что перестала развлекать гостей.
Председатель попробовал мороженое и положил ложку.
— Конечно, я никогда бы не смогла работать в Джионе, я знаю это прекрасно. Поэтому могу ли я узнать у вас, данна-сама... не найдется ли в Нью-Йорке места для маленького чайного домика?
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Председатель. — Почему ты должна уезжать из Японии?
— Японские бизнесмены и политики слетаются в Нью-Йорк — сказала я. — Многих из них я знала много лет. Это правда, что отъезд из Японии резко изменит мою жизнь. Но учитывая, что данна-сама будет проводить большую часть времени в Соединенных Штатах...
Я знала, что это правда. Он мне уже говорил о своих планах открыть филиал своей фирмы в Нью-Йорке.
— У меня сейчас нет настроения об этом говорить, Саюри. Думаю, он хотел еще что-то сказать, но я продолжала, как будто не слышала его.
— Говорят, что ребенок, выросший между двух культур, часто испытывает трудности, — сказала я. — Поэтому мать, которая ездит со своим ребенком в такое место, как Соединенные Штаты, поступит мудро, если сделает эту страну своим постоянным домом.
— Саюри...
— Это означает, — продолжала я, — что женщина, сделавшая такой выбор, вероятно, никогда не привезет своего ребенка обратно в Японию.
Теперь Председатель понял, что я предлагала устранить из Японии единственное препятствие, которое мешало Нишиока Минору. Какое-то время он смотрел безучастно. Потом, когда он представил себе, что я покину его, в уголке его глаза появилась одинокая слеза, которую он смахнул так же незаметно, как смахивают муху.
В августе того же года я поехала в Нью-Йорк, чтобы основать свой очень маленький чайный дом для японских бизнесменов и политиков, путешествующих по Соединенным Штатам. Мама пыталась предложить, чтобы бизнес, который я начинаю в Нью-Йорке, был представительством окейи Нитта, но Председатель отказался рассматривать любые подобные соглашения. Мама имела надо мной власть до тех пор, пока я оставалась в Джионе. Сейчас, уезжая из Японии, я рвала с ней все отношения. Мама отдала мне все до последней причитающейся мне йены.
Не могу сказать, что я не испытала страх, когда дверь моей новой квартиры в Башне Вальдорф закрылась за мной впервые. Но Нью-Йорк — удивительный город. Прошло много времени, и Нью-Йорк стал для меня более родным городом, чем Джион. Я мысленно перелистываю назад долгие недели, проведенные здесь с Председателем, сделавшие мою жизнь в Соединенных Штатах в какой-то мере даже богаче, чем в Японии. Мой маленький чайный дом на втором этаже старого клуба на Пятой авеню, был скромным, но очень успешным с самого начала. Со мной приехали гейши из Джиона, даже Мамеха иногда навещала меня. Сегодня я хожу туда, только когда в Нью-Йорк приезжают близкие друзья или старые знакомые. Обычно же мой день проходит очень насыщенно. По утрам я с группой японских писателей и художников изучаю интересующие нас предметы, такие как поэзия, музыка или история Нью-Йорка. Потом завтракаю с подругой. После обеда обычно делаю макияж и готовлюсь к той или иной вечеринке — в чайном доме или у меня в квартире. Накладывая макияж, я вспоминаю тот белый, который делала в Джионе. Я бы с радостью хотела съездить туда хоть ненадолго, но, с другой стороны, думаю, что я бы расстроилась, увидев, как там все изменилось. После смерти Мамы, к примеру, окейю Нитта сравняли с землей и вместо нее построили жилое бетонное здание с книжным магазином внизу.
