Возвращение домой.Том 2. - Пилчер (Пильчер) Розамунд (бесплатные полные книги TXT) 📗
— Валяй.
— Это касается Гаса.
Лавди оцепенела. В холодной, с каменным полом судомойне повисла тишина. Только гудел тихонько холодильник и капало из одного крана. Кап, кап…
— Говори.
Джудит рассказала.
— …И тогда он сказал, что ему пора возвращаться на корабль, мы вызвали такси и простились. И он уехал. Все, конец.
Лавди сдержала слово — не перебивала, не задавала вопросов. Просто сидела и слушала, неподвижная, как изваяние. И теперь тоже ничего не сказала.
— На корабле я написала ему письмо и в Гибралтаре отправила, но он не ответил.
— Как он?
— Трудно сказать. Выглядел прекрасно, учитывая, через что ему пришлось пройти. Похудел, но он ведь и никогда толстяком не был. И вид у него был усталый, впрочем, это неудивительно.
— Почему он не дал о себе знать?!
— Я же говорю, он не мог. Отправил одно-единственное письмо, и то родителям. А они ничего не знали о вас — о тебе, Диане, полковнике. Даже если они получили его письмо, все равно не могли известить тебя.
— Я была так уверена, что он погиб.
— Я знаю, Лавди.
— Я как бы ощущала всеми фибрами души.
— Ты не должна винить себя.
— Что теперь с ним будет?
— С ним все будет в порядке. Шотландские полки необычайно дружны, это всем известно. Словно одна большая семья. Друзья его не бросят.
— Я не хочу, чтобы он сюда приезжал.
— Понимаю. По правде говоря, я не думаю, что Гас тоже пришел бы в восторг от такой идеи.
— Он верил в то, что я буду его ждать?
— Да. — Другого ответа быть не могло.
— О Господи… — Под падающим с потолка холодным светом лампы лицо Лавди казалось бескровным и осунувшимся, в глазах было отсутствующее выражение.
— Мне очень жаль, Лавди.
— Это я во всем виновата, я одна.
— Мне очень неприятно, что пришлось рассказать тебе об этом.
— Он жив. Мне бы радоваться, а не сидеть тут, точно в трауре.
— И нелегко мне было сказать Гасу о тебе. О том, что ты замужем.
— Это разные вещи. Для меня это был конец чего-то, а для Гаса это — начало новой жизни. По крайней мере, он не нищий, у него есть дом. Есть куда вернуться.
— А ты?
— Мне грех жаловаться. У меня есть муж, сын, ферма. Нанчерроу. Мама и папчик. Мэри. Все, чего я всегда хотела. — Она чуть помолчала, потом спросила: — Мама с папчиком знают о Гace?
— Нет. Я хотела сначала рассказать тебе. Если хочешь, я пойду прямо сейчас и скажу им.
— Нет, я сама. Когда вы с Джесс уйдете. Так будет лучше. — Лавди опять посмотрела на часы. — А потом мне надо будет срочно бежать домой. — Она спрыгнула со стола. — Уолтер заждется чая.
— Ты в порядке?
— Да. — На миг Лавди задумалась, а потом вдруг ухмыльнулась, и Джудит увидела перед собой прежнюю Лавди — озорную, бесшабашную, своенравную девчонку. — В полном порядке.
На следующее утро, в понедельник, Диана приехала на машине в Дауэр-Хаус.
После завтрака все в доме разбрелись кто куда. Сначала Анна потопала вниз по склону в роузмаллионскую начальную школу, с ранцем за плечами и с печеньем для второго завтрака в кармане. Потом укатила в Пензанс Бидди — сегодня она работала в Красном Кресте. Джесс, которая не так давно открыла для себя в саду «хижину» и сразу же влюбилась в этот очаровательный уединенный домишко, отправили прибраться там, и, вооружившись веником, щетками и тряпками, она радостно помчалась выполнять такое приятное задание.
Было уже одиннадцать часов, а она все не возвращалась. Филлис развешивала на веревке белье после еженедельной стирки, а Джудит варила на кухне суп. Куриный бульон был уже готов, и она, стоя у мойки, чистила овощи. Возня с супом всегда действовала на нее благотворно, успокаивала нервы (нечто подобное испытывала она, сооружая компостную кучу), и витавший в кухне аромат свежего бульона, приправленного зеленью из сада, наполнял душу таким же отрадным покоем, как запах горячего хлеба или только что испеченного имбирного пряника. Нарезая морковь, она услышала приближающийся шум мотора. Вот машина взобралась к ним в гору, заехала в открытые ворота и остановилась перед домом. Гадая, кто бы это мог быть, Джудит выглянула из окна и увидела Диану, вылезающую из старенького фургончика, который Кэри-Льюисы купили в начале войны у торговца рыбой (ради экономии горючего).
Джудит прошла через судомойню и вышла с черного хода, Диана разговаривала с Филлис поверх живой изгороди из эскалонии, окаймлявшей лужайку для сушки белья. Она была в узкой твидовой юбке, свободном пиджаке, элегантных, до блеска натертых туфлях, на руке у нее висела большая старомодная корзина для провизии.
— Диана! Диана обернулась.
— Ах, дорогая, я не помешала? Я привезла тебе немного наших овощей и свежих яиц. — Она двинулась по гравию к Джудит. — Подумала, что тебе пригодится. И хотела поговорить.
— Я на кухне. Входите, я угощу вас кофе.
Джудит первая вошла через черный ход в дом. В кухне Диана поставила корзину на стол, выдвинула стул и села. Джудит налила в чайник воды и поставила его на плиту.
— Чудесно пахнет, дорогая.
— Суп. Вы не обидитесь, если я буду возиться со стряпней?
— Нет-нет, что ты. — Диана ослабила узел шелковой косынки, изящно повязанной на ее тонкой шее. — Лавди сообщила нам о Гасе, — сказала она.
— Да, она говорила, что собирается это сделать,
— Она расстроилась, когда ты ей рассказала?
— По-моему, ее это потрясло. Но слез не было.
— Дорогая, слезы предназначаются мертвым, а не живым.
— Нечто подобное и она сказала.
— Ужасная ситуация, не правда ли?
— Я не думаю, что все так ужасно. Грустно, конечно, что Лавди была так непоколебимо убеждена в смерти Гаса, что у нее не хватило веры дождаться его. Но это еще не конец всего. Это значит только то, что они не вместе. И никогда не смогут быть вместе. Лавди выбрала свою дорогу, и Гасу придется пойти своей.
— Из того, что Лавди рассказала, у меня сложилось впечатление, что ему потребуется помощь.
— Трудно будет помочь ему, если он сам этого не захочет. А пока что он не отвечает на мои письма и явно не хочет общаться.
— Но они с Эдвардом были такими друзьями… Я чувствую, что уже хотя бы поэтому мы должны прийти ему на помощь. Он написал такое проникновенное письмо, когда погиб Эдвард, прислал свой рисунок… Никакая фотография столько не скажет. Эдгар очень дорожит этим портретом. Рисунок стоит у него на письменном столе, и он каждый день смотрит на него.
— Я знаю. Но нелегко прийти на помощь человеку, живущему на другом конце страны.
— Он мог бы приехать и погостить у нас. Как ты думаешь, может, мне написать ему и пригласить в Нанчерроу?
— По-моему, это не самая хорошая идея. Может быть, потом… Но только не сейчас.
— Из-за Лавди?
— Она не хочет его здесь видеть. И даже если вы его пригласите, он вряд ли приедет. По той же самой причине.
— Что же нам делать?
— Я снова напишу ему через некоторое время. Лишь бы только добиться от него хоть какого-то ответа. Тогда мы, по крайней мере, знали бы, как быть дальше. Главное — выяснить, как у него дела, налаживается ли жизнь.
— Нам с Эдгаром он так нравился. Он пробыл у нас совсем недолго, но мы его полюбили… — Диана умолкла и вздохнула.
— Диана, не стоит предаваться сожалениям о том, что могло бы быть. Оглядываться назад и причитать: «ах, если бы, да кабы…» Пустое это занятие.
— Ты считаешь, что во всем виновата я?
— Виноваты? Вы?!
— В том, что позволила Лавди выйти за Уолтера.
— Как вы могли ее удержать, она же была беременна Натаниелем.
— Натаниель не имел значения. Он мог бы прекрасно жить у нас в Нанчерроу. Ну, пошли бы пересуды — что с того? Мне всегда было наплевать на то, что болтают люди.
Чайник вскипел. Джудит заварила кофе и поставила кофейник на край плиты.
— Но Лавди хотела выйти за Уолтера.
— Да. И мы не просто ей позволили — мы ее едва ли не поощряли. Бедная наша малышка. Эдварда не стало, потерять еще и Лавди — этого я бы просто не пережила. Брак с Уолтером означал, что она останется рядом с нами. И потом, он всегда нам нравился, хотя и плохо воспитан и неотесан. Эдгару — потому, что добросовестно следил за лошадьми и всегда был внимательным и заботливым по отношению к Лавди, приглядывал за ней во время выездов на охоту, помогал, когда она начала работать на ферме. Уолтер был ей другом. Я всегда считала, что самое важное в браке — это чтобы твой избранник был тебе другом. Страсть через какое-то время остывает, а дружба остается навсегда. Я действительно верила, что они отлично подходят друг другу.
