Однажды орел… - Майрер Энтон (книги онлайн полностью .txt, .fb2) 📗
Когда Мессенджейл был серьезным, широкие, как у индейцев, скулы придавали его длинному лицу выражение непреодолимой силы. Томми опустила глаза и на несколько минут полностью отдалась ритму танца, стараясь не касаться пальцами капитанских знаков различия на плече Мессенджейла, чтобы не нарушить их блеска. Она не знала, как держать себя с ним. Томми понимала, что это была обычная в офицерском клубе болтовня, галантная и вместе с тем несколько развязная, граничащая с дерзостью и нахальством, и тем не менее чувствовала, что за ней скрывается что-то более весомое и значимое. Мессенджейл действовал на нее каким-то непонятным ей образом, все более и более захватывал ее воображение. Неожиданно она спросила:
— Вы женаты, капитан?
На его лице снова заиграла эта легкая очаровательная улыбка.
— А почему вы спрашиваете об этом?
— Я подумала о том, какое необыкновенное удовольствие испытывала бы жена, будь она у вас.
Мессенджейл был явно польщен.
— Это великолепно! Я обязательно скажу об этом Эмили, когда она начнет ворчать или придираться ко мне… Уверен, что долго этого ждать не придется.
Танец кончился. Вместе с другими они наградили оркестр аплодисментами, но Мессенджейл вовсе не намеревался оставить Томми, и это удивляло ее. Оркестр начал играть «После того как ты ушла», на Томми нахлынули воспоминания о Франции. Вспомнились дождливые вечера в Савене, кружащиеся в вихрях морского ветра мокрые опавшие листья, глухой перестук окопных отпорок и мрачный гул голосов в палатах… Томми осмотрела зал из-под полуопущенных ресниц. Генерал Першинг танцевал с Ирен Келлер; ее полное красивое лицо сияло, она с обожанием смотрела генералу в глаза и что-то быстро ему говорила. Томми представила себе нескончаемый поток просьб и льстивых слов, неприкрытое подхалимство и потерю собственного достоинства — все это в расчете на то, чтобы представить желания и способности Барта Келлера в наиболее выгодном свете. «Сукина дочь», — гневно пробормотала Томми. Что ж, такая появляется в каждом гарнизоне, поэтому нет ничего удивительного в том, что она есть и здесь, в форту Дормер, и сделает свое грязное дело в те три-четыре минуты, которыми она располагает. Генерал Першинг слушал ее как завороженный.
Чтобы отвлечься от этих мрачных размышлений, Томми заметила:
— Это очень мило, что генерал приехал к нам в эту пустыню навестить нас, бедняг.
Лицо Мессенджейла изменилось: оно опять стало хладнокровным, спокойным, вдумчивым, проницательным.
— Командующий любит иногда совершить что-нибудь беспрецедентное, — сказал он, бросив взгляд на танцующую с генералом миссис Келлер. — Он считает, что это заставляет людей быть более активными. Мы уже проделали большой путь в этой поездке. По его мнению любой, даже самый маленький, форт ничуть не менее важен, чем другой. Не каждому удается нести службу рядом с троном, некоторым приходится ползать среди кактусов а чертополоха.
Томми вскинула голову; на длинном бледном лице Мессенджейла была печальная улыбка.
— Тем не менее вы не можете не согласиться, капитан, что существует много гораздо более интересных мест для службы, — заметила Томми.
— Разумеется. Факты упрямая вещь, и я вовсе не принадлежу к тем, кто с ними не соглашается. Однако генерал считает, что хороший офицер должен оставаться хорошим, куда бы его ни назначили, при условии, конечно, что он наилучшим образом использует свои способности. Вы, несомненно, понимаете это лучше любого другого здесь, правда ведь?
Томми хотела было ответить ему дерзостью — ссылки на то, что она воспитывалась в армейской обстановке, начинали все больше и больше раздражать ее, — но его лицо показалось ей дружелюбным, сочувствующим, совершенно бесхитростным. Он был хорошим партнером, и ей было легко танцевать с ним, она непрерывно испытывала приятное возбуждение. Находясь рядом с ним, слушая его, невольно начинаешь думать о власти, о стремительном приближении каких-то крупных событий: баррикады, падение кабинетов, воззвания к ликующим толпам народа, разбрасываемые с мрачных мраморных балконов… «Он далеко пойдет, — подумала Томми, наблюдая за надменным аскетическим лицом Мессенджейла, за проницательным взглядом его необыкновенных янтарных глаз. — При логическом развитии событий он наверняка станет начальником штаба сухопутных войск, [44] даже и не при логическом. Однако, — ее взгляд упал на секунду на знаки различия Мессенджейла, — у него нет никаких боевых наград; компетентный, очень компетентный штабной офицер должен был бы иметь французские, бельгийские и итальянские награды, если, конечно, его представил бы к ним какой-нибудь влиятельный начальник…»
— Да, я тоже отношусь к тем, кто считает, что надо служить там, куда ты назначен, — продолжал Мессенджейл. От его внимания не ускользнул быстрый взгляд Томми на знаки различия. — Я, например, всегда считал, что пост военного атташе при пашем посольстве в Лондоне был бы для меня наилучшим из всего возможного. Однако говорят, что человек, занимающий в настоящее время этот наилучший пост, предпочел бы вернуться в Вашингтон и служить там… Жизнь — любопытная вещь, не правда ли? Когда мне было семь…
Он внезапно замолчал и с необыкновенным проворством отступил в сторону; оглянувшись, Томми увидела рядом с собой раскрасневшееся от танцев полное квадратное лицо генерала Першинга.
— Вы эгоист, Мессенджейл. Нельзя же забирать всех молодых и очаровательных дам, — весело сказал он.
Томми была поражена. Он хочет танцевать с ней! Генерал армий, почетный гость на официальном приеме решил танцевать с женой первого лейтенанта. Такого никогда не бывало. Она успела заметить вокруг себя изумленные, восхищенные и возмущенные лица.
— Это была всего-навсего разведка, сэр, — ответил Мессенджейл без тени замешательства. — Я как раз собирался представить ее вам.
Генерал засмеялся и начал танцевать с ней.
— Решил действовать вопреки протоколу, — тихо сообщил он Томми. — Так нельзя, чтобы все хорошее доставалось только молодым людям. — Не переношу женщин, у которых нет чувства ритма, — добавил он сердито. — Это непростительно.
— В вашем окружении исключительные офицеры, генерал, — сказала Томми первое, что пришло на ум. Ей казалось, что все в зале смотрят на них. Полковник Паунолл прекратил танцевать и уставился на них с открытым ртом.
— Что? Мессенджейл? Да, отличный офицер. Я очень доволен им. Замечательное сочетание воли и такта. Как раз то, что мне необходимо в этой проклятой перуанской миссии… — Генерал что-то вспомнил, его лицо помрачнело, брови нахмурились, но это быстро прошло, и он снова повеселел. — Расскажите мне о вашем отце, дорогая.
В непринужденной беседе Томми рассказала генералу все, что знала об отце.
— А как поживает ваш мустанг? Как у него дела?
— О, отлично, сэр! Он просто одержимый… — Томми с досадой почувствовала, что ее голос слегка задрожал. — Военная служба — это вся его жизнь, он не признает ничего другого.
— Отличный парень. Отличный. Настоящий солдат. На таких, как он, держится вся наша армия. У них особый талант! Они именно ведут за собой войска, не тащат, не толкают, а ведут, моя дорогая.
— Да, да, правильно… Плохо только, что он совершенно забывает обо мне, — сказала Томми, шаловливо улыбаясь.
— Не может быть! Завтра в восемь ноль-ноль я вызову его на ковер. Итак, каковы же претензии к нему?
— Он только и знает, что все время изучает что-то, все вечера и воскресенья, каждую минуту внеслужебного времени. Это просто ужасно: военная история, баллистика и, вы знаете, французский и испанский — и все это самостоятельно. Представляете? Он уже может читать и говорить на этих языках.
— В самом деле? — Генерал улыбнулся. — Я тоже работал по ночам, чтобы получить степень бакалавра, когда учил курсанток и Линкольне… Боже правый, надеюсь, что он знает французский лучше меня. Помню, в Бомоне я пытался поговорить с маленькой дочкой генерала дю Манраска, ей тогда было лет шесть-семь, и составил какую-то великолепную, как я думал, фразу. Она уставилась на меня, не поняв ни единого слова. Я наклонился и спросил: «Comprenez vous, mademoiselle?» [45] Она покачала головой и ответила: «Non». [46]
