Студенты - Трифонов Юрий Валентинович (первая книга .TXT) 📗
Через сетку Вадим разглядывает противников: какие они спокойные, совершенно уверенные в победе! Стоят как вкопанные, не шевелясь.
А Рашид переминается с ноги на ногу, горбится, щупает зачем-то колени — нервничает. Женя Топорков, тоже волнуясь, топчется в своем углу.
Мяч летит… Летит почти по прямой, на волосок от сетки — и попадает в точно подставленные ладони Бражнева. С первых же секунд начинается небывало стремительная игра. Обе команды попеременно захватывают подачу и играют с такой яростью, точно бьются за последний мяч. Очень быстро счет становится пять — пять.
И вот Вадим оказался уже на задней линии. Он не видит болельщиков, не слышит их криков — теперь уже кричат и свои и чужие, — он забыл об Оле… Глаза его прилипли к мячу, к этому черному вертящемуся клубку, который с головокружительной быстротой перемещается в воздухе. Только бы поймать его, не упустить, принять на мягкие пальцы и подчинить его дикую волю своей воле, сделав его союзником, а не врагом! Рашид словно переродился, он бьет из любых положений, обманывает, ловко хитрит, и каждый его маневр сопровождается рычанием обезумевших от восторга первокурсников, которые пришли сюда, кажется, в полном составе.
— Раши-и!!
Химики все время ведут счет. Но их преследуют по пятам. Разрыв в счете на одно очко. И вот уже объявляет судья:
— Четырнадцать — тринадцать.
Моня подает. Это, может быть, последний мяч в игре. В соревновании. Становится очень тихо. Вадим случайно замечает лицо Спартака — у того прыгает подбородок. «Спартачок, милый!» — думает Вадим с нежностью. В ту же секунду он забывает о нем.
И вдруг — в это напряженное решающее мгновение — осеняет Вадима странное спокойствие и уверенность, что победа близка. Мяч в руках у Рашида, тот сразу пасует Мише. Миша выпрыгивает очень высоко, словно подкинутый пружиной, — и…
— Миша-а-а!..
На той площадке принимают, и сейчас же кто-то бьет ответный. Мяч идет колом — смертельный! Бражнев ловит его концами пальцев, но мяч отлетает далеко в сторону…
— А-а-ах!.. — хором вздыхают зрители.
И тогда Женя Топорков в удивительном, цирковом прыжке догоняет мяч уже далеко за площадкой и, падая на живот, подымает его высокой свечой. Раздаются аплодисменты, и все смотрят как зачарованные на мяч, который тихо и плавно описывает в ясном вечернем небе дугу и падает на площадку химиков. А химики почему-то не берут его и только растерянно на него смотрят…
Вадим выбегает к сетке.
— В темпе, ребята, в темпе! — шепчет Бражнев.
Да, теперь — в темпе, теперь — выиграть, теперь — чего бы это ни стоило! Выиграть три мяча! Вадим забивает два из них… Судья поднимает руку, зрители что-то ревут, трудно разобрать что, свистят… В чем дело?
— Двойной уда-ар!
Ага, у кого-то из химиков двойной удар…
Судья дает продолжительный свисток. Игра выиграна. Теперь можно по-настоящему отдохнуть.
— Чудом выиграли! — говорит кто-то в толпе зрителей.
Другой голос лениво добавляет:
— Да, дуриком…
Вадим замечает Крылова, стоящего рядом со Спартаком.
— Ну, как дела, хлопцы? — спрашивает он улыбаясь. — С каким счетом?
— Один — один, Федор Андреевич!
Крылов удивленно переспрашивает:
— Один — один? У вас такие ликующие лица — я думал, наверняка два — ноль… Это ничья? Вы не выиграли?
— Мы выиграли трудную ничью, Федор Андреевич! — говорит тренер, по-юному блестя глазами. — А теперь будем играть контровую и выиграем!
К третьей, решающей игре Василий Адамович замышляет какую-то замену. Шепчется с Бражневым и Рашидом, потом подзывает к себе Палавина. Да, он хочет заменить Рашида — тот сильно устал.
И вот они стоят у сетки рядом — Вадим и Сергей, как стояли много раз прежде. На голове у Сергея знакомая черная сеточка; он всегда надевает ее во время игры, чтобы длинные волосы не падали на глаза. Эта сеточка странно изменяет лицо Сергея, делает его старше и суровей. Ну — началось…
Вадим впивается глазами в мяч, который вылетает сзади, из-за плеча и падает в дальний угол площадки химиков. Там тоже произвели замену — на третьем номере, прямо против Вадима, стоит коротконогий рыжий парень с очень белым телом и веснушчатым плоским лицом. Вот он готовится взять мяч, старательно приседает, ноги его слегка дрожат… Вот выкидывает мяч Моне, и тот стремительно прыгает, выходит над сеткой по грудь — грудь у него волосатая, чернеет над вырезом белой майки…
— Блок не ставь! — шепчет сзади Бражнев. — Ничего не будет!
Удар! Сзади кто-то охает. Бражнев замер на корточках, с нелепо вскинутыми руками. Мяч от его рук ушел на аут. Опять игра начинается скверно. Химики подают. Вадим видит по их напряженным, угрюмо заставшим лицам, что они твердо решили отомстить за поражение, и отомстить жестоко.
Мяч у Вадима, и он хорошо знает, как нужно давать Сергею — немножко ближе к середине сетки. Не потерял ли Сергей удара?.. Нет, он издали разбегается, уверенно прыгает, сильным стригущим движением ног в воздухе подбрасывая себя еще выше, — и неожиданно на лету переворачивается и бьет в левый угол. Коронный удар Сергея! Мяч вонзается в защитника и застревает у него в руках…
Игра идет все быстрей; химики забивают первое очко, но Сергей сейчас же забивает два. Обе команды попеременно обгоняют друг друга. Болельщики сошли с ума. Они ревут не умолкая. Стоят стеной вокруг площадки и отшатываются всей толпой, когда игра внезапно переносится на край. Василий Адамович охрипшим, негодующим голосом кричит:
— Да ребята же, отойдите!.. Ну что за публика?!
Обе команды нервничают. Все чаще штрафные, и судья то и дело свистит.
Счет одиннадцать — восемь, ведут химики. Вадиму кажется, что игра идет уже несколько часов. Проклятая игра — столько злобной силы в руках, и надо ее держать при себе! И еще делать руки мягкими, мягче воска! Нет уж, сейчас дорвусь… Миша накидывает мяч на самую сетку. Вадим прыгает и вдруг видит, что над сеткой выросли внезапно четыре чужие ладони — двойной блок. И рука Вадима мгновенно становится мягче воска и тихонько стукает мяч, перебрасывая его через блок. Там никто не страховал — мяч выигран! Свои болельщики неистово аплодируют… Проклятая игра! Опять вся сила осталась в руке, опять не ударил…
В нападение выходит Сергей, шепчет Вадиму:
— Коротенький…
Вадим дает невысокий пас. Сергей прыгает, бьет с яростным, глухим всхлипом — очко!
— Одиннадцать — десять.
— Сережа-а! — кричат зрители. — Дай, Сережа-а!
— Еще коротенький! — шепчет Сергей, задыхаясь.
И снова удар — на этот раз в блок. И снова удар — в блок! И снова… вдруг тихо, кулачком влево. Очко!
Голоса судьи почти не слышно.
— Двенадцать — одиннадцать…
— Тринадцать…
Вадим озабочен одним: хороший пас, коротенький пас, ближе к середине. Лицо Сергея вырастает перед глазами на неуловимую долю секунды — упоенное, пылающее лицо с полуоткрытым ртом.
Теперь уже химики растерянны. Моня кричит на кого-то разъяренным, обрывистым голосом:
— За-ажмите его!!
На Сергея прыгают сразу трое, но он высоко над сеткой и бьет неожиданно левой рукой… Вадим видит одно мгновение восторженное лицо Спартака, который машет рукой и пронзительно вопит:
— Сережа! Сережа! Сереж-ка!
— Четырнадцать — одиннадцать…
Остается последний мяч! Химики снова пытаются закрыть Сергея. Их защитники самоотверженно падают друг на друга, но мяч все-таки берут. Моня бьет со второго номера и попадает в блок, мяч шлепает его по голове. Кто-то из химиков ударяется Моне в ноги, но мяч слишком низко, еще кто-то отчаянно падает рядом, но поздно, поздно — мяч на земле…
Судья троекратно свистит.
Болельщики врываются на площадку, пожимают руки Сергею, Вадиму, Бражневу, всем, кому успевают. Судья объявляет о победе пединститута. Команды восклицают «физкульт-ура!» и расходятся.
…Только теперь Вадим заметил, сколько зрителей обступило площадку. И теперь только он почувствовал опустошительную усталость, от которой подкашиваются ноги и хочется сесть тут же на землю, а еще лучше — лечь. Глаза застилало потом, щипало.
