Случайная вакансия - Роулинг Джоан Кэтлин (книги бесплатно полные версии txt) 📗
Вечером, раздеваясь перед сном, Майлз наблюдал за безмолвной женой через отражение в зеркале трюмо. В последнее время любое упоминание мужа о выборах Саманта встречала в штыки. Этим вечером, как никогда, ему хотелось ободрения и поддержки. А ещё больше — женской ласки. Давненько у них не было близости. Он припомнил, что в последний раз спал с женой в ночь перед скоропостижной смертью Барри Фейрбразера. Сэм была тогда немного подшофе. С недавних пор она без этого не ложилась с ним в постель.
— Что нового на работе? — спросил он, видя в зеркале, как она расстёгивает лифчик.
Саманта ответила не сразу. Она почесала глубокие красные борозды, оставленные тесным бюстгальтером, и произнесла, не глядя на Майлза:
— На самом деле я как раз собиралась с тобой поговорить.
Ей до смерти не хотелось признаваться. Она тянула уже с месяц.
— Рой советует закрыть магазин. Дела идут неважно.
До какой степени неважно — Майлзу лучше было не знать. Она и сама потеряла дар речи, когда бухгалтер открытым текстом описал положение дел. Саманта, как ни странно, была к этому и готова, и не готова. Умом понимала, а сердцем не принимала.
— Подумать только, — сказал Майлз. — Но интернет-бизнес вы не бросите?
— Нет, — ответила она. — Интернет-бизнес мы не бросим.
— Это правильно, — подбодрил её Майлз и почтил минутой молчания гибель бутика. А затем спросил: — Ты сегодняшнюю газету, видимо, не читала?
Саманта потянулась за ночной сорочкой, лежащей на подушке, и он с удовольствием взглянул на её грудь. Секс определённо поможет ему расслабиться.
— Какая жалость, Сэм. — Пока Саманта облачалась в неглиже, Майлз пополз на её сторону кровати. — Это я про бутик. Отличное было местечко. Ты ведь долго там заправляла — лет десять?
— Четырнадцать, — ответила Саманта.
Она видела его насквозь. Не сказать ли мужу, чтобы отымел себя сам; не уйти ли спать в гостевую комнату, размышляла она, но проблема заключалась в том, что ей совершенно не нужен был конфликт, потому как больше всего на свете она жаждала поехать с Либби в Лондон, где они, надев одинаковые футболки, проведут целый вечер подле Джейка и его бой-бэнда. Нынче эта поездка оставалась для Саманты средоточием счастья. Кроме всего прочего, секс мог смягчить растущее неудовольствие Майлза по поводу её отсутствия на предстоящем юбилее Говарда. Сев на мужа верхом, Саманта закрыла глаза и вообразила, что это Джейк, что они одни на пустынном белом пляже, что ей девятнадцать, а ему — двадцать один. Она взмыла к вершинам блаженства, представив, как Майлз вдалеке крутит педали катамарана и бесится, подглядывая за ними в бинокль.
X
В день выборов Парминдер вышла из Олд-Викериджа и пошла по Чёрч-роу к дому Уоллов. Постучав в дверь, она довольно долго ждала, пока наконец ей не открыл Колин.
Вокруг его покрасневших глаз пролегли тени; кожа под скулами казалась тонкой, как пергамент, а одежда вдруг стала велика. Он так и не приступил к работе. Весть о том, что Парминдер прилюдно разгласила всю историю болезни Говарда, отбросила назад и без того неуверенное выздоровление Колина; тот Колин, который ещё несколько дней назад с бодрым видом сидел на кожаном пуфе и рассчитывал на победу, канул в прошлое.
— Всё в порядке? — настороженно спросил он, запирая за ней дверь.
— Да, всё отлично, — сказала она. — Я подумала, ты захочешь проводить меня до зала собраний, чтобы я проголосовала.
— Я… нет, — вяло проговорил он. — Прости.
— Мне понятны твои чувства, Колин, — негромко, но твёрдо проговорила Парминдер. — Однако, устранившись от выборов, ты подаришь победу им. Я не допущу, чтобы они победили. Я пойду на избирательный участок и проголосую за тебя, но при этом хочу, чтобы ты меня сопровождал.
Парминдер отстранили от работы. Моллисоны подали жалобы во всевозможные инстанции, и доктор Крофорд посоветовал Парминдер взять отгулы. К её огромному удивлению, она вдруг почувствовала себя свободной.
Но Колин только покачал головой. Ей даже показалось, что у него навернулись слёзы.
— Не смогу, Минда.
— Сможешь! — воскликнула она. — Сможешь, Колин! Ты обязан дать им отпор! Думай о Барри!
— Я не смогу… прости… я…
Шмыгнув носом, он разрыдался. Колин и раньше плакал у неё на приёме, отчаянно рыдал под бременем страха, который носил с собой каждый день своей жизни.
— Будет тебе. — Ничуть не смутившись, она взяла его под руку и отвела в кухню, где сунула ему рулон бумажных полотенец и позволила выплакаться до икоты. — Где Тесса?
— На работе, — всхлипнул он, промокая глаза.
На кухонном столе лежало приглашение на шестидесятипятилетний юбилей Говарда Моллисона; кто-то аккуратно порвал его надвое.
— Я получила такое же, — призналась Парминдер. — До того, как на него наорала. Послушай, Колин, проголосовать необходимо…
— Я не могу, — прошептал Колин.
— …чтобы показать, что они нас не одолели…
— Но на самом-то деле всё наоборот, — сказал Колин.
Парминдер расхохоталась. Увидев её с раскрытым ртом, Колин тоже решил посмеяться и зашёлся громким нелепым гоготом, похожим на лай мастифа.
— Допустим, они лишили нас работы, — сказала Парминдер, — допустим, ни один из нас не хочет выходить из дому, но во всём остальном мы на недосягаемой высоте.
Сняв очки, Колин вытер мокрые глаза и усмехнулся.
— Пойдём же, Колин. Я хочу за тебя проголосовать. Битва ещё не закончена. После того как я сорвалась с катушек и перед всем советом и прессой заявила Говарду Моллисону, что он ничем не лучше распоследнего наркомана…
Он снова захохотал, и она пришла в восторг: при ней он так не смеялся с Нового года, но тогда его смешил Барри.
— …они забыли поставить на голосование вопрос о выселении наркологической клиники. Надевай плащ. Мы пройдёмся пешком.
Колин уже не фыркал и не похохатывал. Он смотрел на свои большие руки, которые потирали одна другую, как будто под струёй воды.
— Колин, это ещё не конец. Ты ведь уже кое-что изменил. Люди не приемлют Моллисонов. Если ты пройдёшь в совет, мы значительно укрепим свои позиции. Пожалуйста, Колин.
— Ладно, — сказал он через несколько мгновений, благоговея перед собственной храбростью.
Идти было недалеко, по свежему воздуху; каждый сжимал в руке избирательный бюллетень.
В приходском зале собраний они оказались единственными избирателями. Каждый с сознанием выполненного долга поставил жирный карандашный крестик возле фамилии Колина.
Майлз Моллисон собрался на выборы только в полдень. Выходя из офиса, он остановился у дверей своего партнёра.
— Я пошёл голосовать, — сообщил он.
Гэвин указал на прижатую к уху телефонную трубку: он вёл переговоры со страховой компанией Мэри.
— А… ясно… — Майлз обернулся к их секретарше. — Я пошёл голосовать, Шона.
Невредно было им напомнить, что они должны его поддержать. Резво спустившись по лестнице, он направился в сторону «Медного чайника», где договорился — во время краткого разговора, последовавшего за супружескими ласками, — встретиться с женой, чтобы дальше пойти вместе.
Саманта провела утро дома, поручив своей продавщице управляться в бутике. Она знала, что не имеет права оттягивать сообщение о том, что их бизнес накрылся и Карли, таким образом, осталась без работы, но не могла заставить себя произнести эти слова до выходных и до концерта в Лондоне. Увидев Майлза с восторженной ухмылкой на физиономии, она закипела.
— А папа не пойдёт? — спросил он вместо приветствия.
— Они пойдут после закрытия кулинарии, — сказала Саманта.
В избирательных кабинках копались две старушки. В ожидании Саманта разглядывала их спины и серо-стальную химическую завивку, толстые пальто и толстые лодыжки. Вот и она когда-нибудь станет такой же. Заметив Майлза, более сгорбленная из двоих просияла и сообщила:
— Мы только что проголосовали за вас.
— О, большое вам спасибо. — Майлз был в восторге.
