Кафка на пляже - Мураками Харуки (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗

Железная дорога тянулась вдоль побережья, потом стала забирать в сторону от моря. Побежали поля с высокой, густо росшей кукурузой, виноградники, посаженные на склонах мандариновые сады. В прудах, откуда брали воду, отражалось утреннее солнце. От растекшейся по равнине причудливыми изгибами реки веяло прохладой, невозделанные участки заросли изумрудной летней травой. У путей стояла собака и провожала электричку глазами. На сердце снова сделалось тепло и спокойно. «Все в порядке!» – утешил я себя, сделав глубокий вдох. Только вперед! Ничего другого не остается.

Сойдя на нужной станции, я зашагал на север по улочке, застроенной старыми домами. Как мне и объяснили. По обе стороны тянулись заборы и ограды. Такого обилия и разнообразия конструкций мне еще видеть не доводилось. Из черной плитки, из белого кирпича, сложенные из гранитных валунов, каменные, с устроенной сверху живой изгородью. Тихая улочка, безлюдная. Машин тоже почти не видно. В воздухе едва уловимо пахло морем. Наверное, берег близко. Я прислушался, но шума волн не разобрал. Где-то шла стройка и едва слышно пчелой жужжал электромотор. По пути я ориентировался по маленьким указателям со стрелками, так что заблудиться было невозможно.

Перед внушительными воротами библиотеки росли две аккуратные сливы. Миновав ворота, я пошел по извилистой дорожке, посыпанной гравием. За деревьями в саду тщательно ухаживали – на земле ни одного опавшего листочка. Сосны и магнолии, желтые розы, азалии. Между растениями я заметил несколько больших старинных каменных фонарей. Еще там был маленький пруд. А вот и парадный вход. Устроили его с большим изяществом. Я остановился перед открытой дверью, не решаясь войти. Эта библиотека – совсем не то, что я видел до сих пор. Но если уж специально сюда приехал, придется зайти. Войдя, я сразу уперся в конторку, за которой сидел парень, который тут же предложил мне сдать на хранение вещи. Я скинул с плеч рюкзак, снял солнечные очки и кепку.

– В первый раз у нас? – спокойно и негромко поинтересовался юноша. Голос у него был довольно высокий, но мягкий, без резких ноток.

Разволновавшись, я не смог выдавить из себя ни слова, поэтому в ответ только кивнул. Его вопрос застал меня врасплох.

Зажав в пальцах длинный, остро заточенный карандаш – желтый, с ластиком на конце, – парень с любопытством посмотрел на меня. Невысокий, с правильными чертами лица – не просто симпатичный, а, я бы даже сказал, красивый. Белая хлопчатобумажная рубашка с длинными рукавами, оливковые брюки – и ни единой складочки или морщинки. У парня были длинные волосы, и стоило ему опустить голову, как они падали на лоб. Время от времени юноша, будто вспоминая, поправлял их рукой. Рукава рубашки закатаны по локоть, тонкие белые запястья. Очки в изящной оправе ему очень шли. На груди висела маленькая пластиковая табличка, на которой было написано: «Осима». Он не был похож ни на одного из библиотекарей, которых я встречал раньше.

– Вход у нас свободный. Выбираешь нужную книгу и идешь в читальный зал. Но есть особо ценные издания – к ним прикреплены красные ярлыки. На них нужно заполнять карточки. Вот здесь, справа, в зале, каталожная картотека и компьютер для справок. Ищи что хочешь – доступ свободный. На дом книги не выдаются. Газет и журналов у нас нет. Фотографировать нельзя. Копии снимать тоже. Перекусить можно в саду на скамейке. Работаем до пяти. – Парень положил карандаш на стол и добавил: – Школьник?

Я сделал глубокий вдох и сказал:

– Да.

– Наша библиотека не совсем обычная, – принялся объяснять парень. – Здесь собраны в основном специальные издания. Главным образом, старые книги поэтов, которые сочиняли танка и хайку, и все такое в этом роде. Есть, конечно, и книги для массового читателя, но большинство людей, что сюда специально на электричке приезжают, – литературоведы. Любители Стивена Кинга сюда не ходят. Молодежь, вроде тебя, у нас редко бывает. Разве что аспиранты. Может, ты поэзию изучаешь?

– Нет, – признался я.

– Я так и подумал.

– Значит, мне тоже можно? – робко спросил я, стараясь, чтобы голос не подвел и не пустил петуха.

– Естественно, – улыбнулся он и, сплетя пальцы, положил руки на стол. – Это же библиотека. Здесь всем рады. Хочется человеку почитать – пожалуйста. А меня, хотя об этом лучше громко не говорить, все эти танка и хайку не очень-то интересуют.

– Дом просто замечательный, – сказал я.

Парень кивнул:

– Семейство Комура еще во времена Эдо [11] начало заниматься изготовлением сакэ. Большое дело у них было. Отец Комуры – того, что устроил библиотеку, – прославился на всю страну как библиофил. Хобби у него такое было. А его отец сам был поэтом, сочинял танка. Поэтому многие писатели, приезжая на Сикоку, наведывались сюда. Вакаяма Бокусуй, Исикава Такубоку, Сига Наоя… [12] Некоторые подолгу здесь задерживались. Нравилось, наверное. Семья жила старыми традициями и денег на искусство и литературу не жалела. Обычно в таких семьях в каком-нибудь поколении попадается тип, который спускает все состояние, но с Комура, к счастью, такого не случилось. Увлечения увлечениями, но и о делах забывать не надо.

– Богачи, наверное… – заметил я.

– Еще какие! – проговорил парень и чуть скривил губы. – Ну, сейчас, может, не такие богатые, как до войны, но денег у них достаточно. Иначе не содержали бы такую превосходную библиотеку. Конечно, фонд создали, чтобы налог за наследство меньше платить, но это уже другой разговор. Если интересно, сегодня в два часа будет короткая экскурсия по дому. Присоединяйся. Экскурсии раз в неделю, по вторникам. Сегодня как раз вторник. На втором этаже редкая коллекция живописи и каллиграфии. Дом и в архитектурном смысле очень интересный. Так что посмотреть не вредно.

– Спасибо, – сказал я.

Он улыбнулся: мол, не за что. Опять взял карандаш и постучал им по столу. Тем концом, где ластик. Тихонько так, словно хотел меня подбодрить.

– А экскурсоводом вы будете?

На лице Осимы снова мелькнула улыбка:

– Я здесь всего-навсего помощник. А отвечает за все Саэки-сан. Она моя начальница. Дальняя родственница господина Комуры. Саэки-сан и проводит экскурсии. Прекрасный человек. Она тебе непременно понравится.

Я вошел в просторный зал с высоким потолком и стал бродить вдоль полок в поисках чего-нибудь интересного. Потолок поддерживали превосходные балки из толстых бревен. В окна вливались потоки солнечного света. Такое солнце бывает только в начале лета. Рамы были распахнуты наружу, и я слышал, как в саду поют птицы. На ближних полках, как и говорил Осима, стояла поэзия. Сборники, критика, биографии поэтов. Много книг по краеведению.

В глубине зала хранились книги «для широкого читателя». Антологии японской и мировой литературы, собрания сочинений разных авторов, древний эпос, философия, драма, искусствоведение, социология, история, биографическая литература, география… Одну за другой я брал их в руки, открывал, и со страниц на меня дышали века. Особый запах глубоких знаний и бурных страстей, мирно спавших в переплетах многолетним сном.

В конце концов я выбрал один том «Тысячи и одной ночи» из многотомного бёртоновского [13] издания в красивом переплете и направился с ним в читальный зал. Мне давно хотелось прочесть эту книгу. Библиотека всего несколько минут как открылась, поэтому в читальне больше не было никого, и этот изысканный зал оказался в моем полном распоряжении. Все было в точности, как на фотографии в журнале. Высокий потолок, просторно, уютно. Налетавший время от времени легкий ветерок бесшумно шевелил белые занавески на распахнутых окнах, принося запахи с побережья. Удобные диваны, не придерешься. В углу старое пианино. Мне показалось, что я в гостях у старого приятеля.

Устроившись на диване и оглянувшись по сторонам, я понял: вот оно, место, которое я так долго искал. То самое – тихое и спокойное, изолированное от остального мира. Но до сих пор оно было для меня чем-то воображаемым, потайным. Я и представить не мог, что нечто подобное в самом деле где-то существует. Я закрыл глаза, вдохнул, и ощущение растворилось во мне мягким невесомым облачком. Изумительное чувство! Я медленно провел рукой по диванной подушке в кремовом чехле. Встал, подошел к пианино, откинул крышку. Едва касаясь, положил пальцы на пожелтевшие клавиши. Закрыв крышку, прошелся по залу, ступая по старому ковру, на котором были вытканы гроздья винограда. Повернул старинную оконную ручку. Зажег торшер. Потушил. Осмотрел развешенные по стенам картины. Потом снова уселся на диван и стал читать. Ушел в книгу с головой.