Крейсерова соната - Проханов Александр Андреевич (книги онлайн полностью txt) 📗
С ревом винтов, на низкой высоте, вписываясь в ущелье улицы, шел вертолет «Апач». На подвесках у него вспыхивали барабаны, втыкая в Тверскую черные гарпуны реактивных снарядов, вспарывая красными взрывами полотно проезжей части. Взрывы настигли «джип», в котором спасался нефтяной олигарх, продавший сибирскую нефть американским и английским компаниями. «Джип», поднятый на воздух, перевертывался, и олигарх кричал кому-то в мобильный телефон: «Я же сделал вам скидку в шесть миллиардов долларов!.. Давайте еще поторгуемся!..» Джип упал на крышу отеля «Мариотт», застрял вверх колесами, которые некоторое время еще продолжали вращаться, и в телефонной трубке слышался голос секретарши с другого полушария: «Мистера Чейни нет на месте. Позвоните, если сможете, после обеда…»
Москва являла собой страшное зрелище. На Покровский бульвар упал, срезая деревья и крашеные детские скамеечки, сбитый «Миг-28». Раненых летчиков брали в плен представители «пятой колонны» из Российско-американского университета и Фонда Карнеги. Метрополитен был затоплен, грязная вода выдавливалась у «Охотного ряда», и в ней всплывали раскисшие газеты «МК» и ортопедическая обувь Радзиховского. Сам же он в это время, набрав воздух, превратившись в испуганного тюленя, плыл в черном бесконечном туннеле между станциями «Комсомольская» и «Проспект мира».
Кругом шумели пожары. В небе летели бесчисленные трассеры зениток, окружая пышными облачками верткие F-15. По окраинам – в Медведкове, Свиблове, в Крылатском, в Бутове, в Печатниках то и дело гулко и страшно взрывались огромные бомбы, сотрясая землю, озаряя небо белыми вспышками. Казалось, невидимый шаман бьет в жестокий бубен, и город танцует, подпрыгивает своими башнями, трубами, колокольнями.
Наконец, без сил, Плужников очутился на Божедомке, среди старинных, похожих на дворцы, чахоточных клиник, где под голыми деревьями, среди опавшей листвы, стоял памятник Достоевскому. Безумный, в больничном халате и шлепанцах, прислушивался, как содрогается город в эпилептическом припадке. Плужников слышал, как погибает грешная Москва, видел, как из разверстых небес протягиваются к обреченному городу Божьи персты, но вместо благословения с них срываются огненные трассы крылатых ракет и бомб, посыпая несчастный город огненной смолой и ядовитым пеплом.
Плужников пал на колени неподалеку от памятника, воздел лицо к облетевшим ветвям, за которые прицепился и трепетал на ветру последний лоскут синевы, взмолился:
– Боже, пощади Москву!.. Прости ее страшные грехи и злодеяния!.. Спаси невинных!.. Сбереги Аню!.. А если нужно, возьми мою жизнь!..
Его сердце раскрывалось небу, полное отчаяния, любви, веры, готовности отдать себя за несчастных обитателей, пребывающих в пороках и злодеяниях. И молитва его была услышана. Воздух, в котором темнели ветки деревьев и летели трассеры от лязгающих зенитных орудий, вдруг зарябился, стеклянно потек. По нему побежали жидкие волны, и все расплылось как отражение в потревоженной ветром воде, а потом успокоилось. Тишина. Спокойный город. Мелкий осенний дождик. На бульваре играют дети. Несется нескончаемый автомобильный поток. На рекламе «Клинского» два парня и девушка, помещенные в водоворот удовольствий, заманивают падких до пива москвичей отведать пенно-золотую горьковатую кружку. Сожжение города не состоялось. Чаша гнева Господня не опрокинулась на греховную столицу. Господь внял Плужникову и теперь ожидал от него обещанного подвига. Не отменил, но лишь отсрочил свой приговор.
Плужников брел по бульвару, что начинается от памятника Суворову и нежно-зеленого Дворца Армии и величаво движется к Садовой, расставляя по пути огромные темные деревья, среди которых стоит Толбухин, печальный маршал великой войны. Было просторно, сыро. Пахло мертвой листвой. И мысль, еще испуганная, боясь повторения кошмара, искала опоры, пыталась найти источник, где хранились неистраченные силы, откуда их мог бы взять утомленный народ, не умевший противостоять злодеяниям.
На скамеечке сидел понурый старик. Сгорбился и дремал, прислонив к скамье палку, в помятой шляпе, в сыром неказистом пальто. Лицо его было тусклым, серым, бесконечно усталым. Пальто было расстегнуто, виднелся истертый стариковский пиджак и орденские колодки, такие истертые и засаленные, что почти потеряли цвет. Плужников остановился перед стариком, испытывая таинственное влечение, благоговение перед ним, кто в страшные времена встал на пути злодеяний, пролил свою кровь, сохранив Москву и Россию.
«Победа» – вот что было опорой для изнуренного, потерявшего веру народа. «Учение о Русской Победе» возникало в его душе, словно кто-то свыше вкладывал ему в сердце великие мысли, которыми он должен поделиться с людьми. Старик дремал, окруженный серой печалью, тусклым воздухом старости. Но сквозь расстегнутое пальто, на невзрачном пиджак что-то начинало светиться, возгоралось, блистало, источало ослепительные лучи. Звезда «Победы», усыпанная бриллиантами, сверкала на груди ветерана, словно солнечная роса. Воздух вокруг трепетал от божественных неугасимых лучей.
Плужников, благоговея, подошел к старику, поцеловал у него на груди звезду «Победы», отошел, не потревожив сон героя.
Он ступал под просторными деревами бульвара. На детской площадке, среди крашеных теремков, затейливых лесенок и качелей играли ребятишки. Мамы и бабушки, наблюдая в сторонке за их шалостями, степенно рассуждали о том о сем.
Плужников приблизился к песочнице, где строили замки, рыли пещеры симпатичные карапузы, некоторое время наблюдал за неутомимой прекрасной деятельностью, без намеков на корысть или злодеяние, а потом, набрав полную грудь студеного осеннего воздуха, произнес:
– Не надо отчаиваться! Мы – самый счастливый, одаренный Богом народ! Наши беды преходящи и временны! Наше будущее освещено бриллиантовой звездой «Победы»…
Детишки перестали играть, воззрились на человека, который заговорил с ними совсем не так, как разговаривают строгие и порой надоедливые няни и бабушки, которые либо крикливыми и неприятными голосами запрещают заниматься упоительным делом, вроде кидания песка в голову деревянного чудища, либо навязывают абсолютно бесполезные, а часто и вредные занятия, как, например, мытье рук или поедание невкусных таблеток. Ребятишки перестали строить песчаные замки и скакать по лесенкам, приблизились к человеку, подняв на него внимательные, верящие в чудо глаза.
– Такую Победу, какую мы одержали над немцами, дарует народам один только Бог! Без Бога таких Побед не одерживают! От таких Побед в мире начинаются новые времена, исправляется порченая история, и люди спасаются на много веков вперед…
Мамушки и нянюшки встревожились появлением взрослого мужчины, который вторгся в игры их подопечных, стоял среди песочниц, деревянных грибков и качелей и что-то внушал «малым мира сего». Все разом приблизились, готовые дать отпор пришельцу, всматриваясь, не слишком ли тот пьян. Но лицо мужчины было светлым, добрым, глаза смотрели на детей с тихой любовью, а слова, которые он произносил, хоть и были поначалу непонятны, но таили в себе привлекательную и чарующую силу.
– Такую Победу русским велел одержать Господь, потому что любит Россию… Оттого и взял в свое Царство с полей войны двадцать пять миллионов самых лучших своих сыновей, погибших во спасение мира… Каждый теперь сверкает в Раю, как бриллиантовая росинка на лучезарной звезде «Победы»…
Мамушки и нянюшки внимали загадочному проповеднику, ибо у каждой из их был кто-то в роду и семье, кто, подобно бриллиантовой росинке, был взят Господом с полей сражения и украсил сияющую в сумерках русской жизни лучезарную звезду. Мимо проходили трое рабочих в робах и оранжевых фартуках, держа метлы, которыми они сгребали под деревьями опавшую листву. Остановились, дымя цигарками, чтобы тут же пройти, но ухватили последнюю фразу проповедника и остались.
– Если бы не русская Победа, земная ось перегнулась и Земля пошла бы крутиться в другую сторону, и мало бы кто на этой земле уцелел. Люди бы превратились в животных, животные стали растениями, растения вернулись в минералы, а те – в летучие газы, и невидимый Божественный дух оставил бы нашу Землю, и Солнце над ней погасло… Но Русская Победа земную ось распрямила, и опять Солнце подходит к земле с востока, и люди под солнышком еще могут спастись и одуматься…
