Вскрытые вены Латинской Америки - Галеано Эдуардо (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
По всей Латинской Америке вторжение иностранного капитала в промышленность, встреченное в свое время с энтузиазмом, сделало еще очевиднее различия между «классическими моделями» индустриализации, какими они предстают через призму истории ныне развитых стран, и особой моделью развития в Латинской Америке. Система отчуждает людей, однако промышленность позволяет себе роскошь пренебрегать рабочей силой в большей степени, чем в Европе [100]. Не существует никакой разумной взаимосвязи между наличием рабочей силы и применяемой технологией, за исключением того, что использование самой дешевой в мире рабочей силы дает монополиям прибыль. В результате — богатые земли, богатейшие недра и нищие люди в этом царстве изобилия и неприкаянности; полное обнищание трудящихся, которых система выкидывает на обочину дороги, сводит на нет развитие внутреннего рынка и бьет но заработной плате. /343/ Увековечение существующего режима землевладения не только обостряет хроническую проблему низкой производительности сельскохозяйственного труда из-за заброшенности земель и потерь капиталов в огромных непроизводительных поместьях, и из-за рассредоточенности рабочей силы по многочисленным минифундиям, но также ведет к мощному и всевозрастающему притоку безработных в города. Сельская безработица превращается в безработицу городскую. Растут бюрократия и нищие поселки, в которых, словно в отстойниках, находят жалкий приют люди, лишенные права на труд. Заводы не дают работы излишкам рабочей силы, но существование этой обширной резервной армии безработных, которой всегда можно располагать по своему усмотрению, позволяет платить зарплату в несколько раз ниже той, что получают североамериканские или западногерманские рабочие. Заработки могут оставаться низкими, даже если увеличивается производительность, а производительность увеличивается за счет интенсификации труда с одновременным высвобождением рабочей силы. Индустриализация «сателлитного» типа носит кризисный характер: население растет с головокружительной быстротой в этом регионе, который имеет самый высокий показатель демографического прироста на планете, но развитие зависимого капитализма — такое путешествие, при котором больше мореплавателей терпит кораблекрушение, чем доплывает до цели; оно выбрасывает на свалку больше людей, чем может включить в этот процесс. Доля трудящихся, занятых в обрабатывающей промышленности, относительно всего латиноамериканского активного населения уменьшается, вместо того чтобы увеличиваться: в пятидесятые годы она насчитывала 14,5%, сегодня — только 11,5% [101]. В Бразилии, согласно недавно проведенному обследованию, «потребность в новых рабочих местах, которые должны быть созданы, составит в ближайшем десятилетии в среднем полторы тысячи ежегодно» [102]. Но общее число трудящихся, занятых на заводах Бразилии, самой индустриальной страны Латинской Америки, составляет всего 2,5 млн.
Наплыв рабочих рук из беднейших районов во всех странах огромен, города пробуждают и обманывают /344/ надежды на работу у целых семей, привлеченных стремлением поднять свой жизненный уровень и найти себе место в большом волшебном театре городской цивилизации. Эскалатор в метро представляется воплощением рая на земле, но ведь оттого, что ты поглядишь на это чудо, сыт не будешь. Город делает бедных еще беднее, потому что со всей жестокостью демонстрирует им богатства, которых никогда у них не будет: автомобили, квартиры, машины, всемогущие, как бог и дьявол, и, напротив, отказывает им в надежной работе, в достойном жилище, в полных тарелках на обеденном столе. В одной из служб ООН подсчитали, что по меньшей мере четвертая часть населения латиноамериканских городов обитает «в жилищах, которые не соответствуют современным нормам городского строительства» [103], — пространный эвфемизм, придуманный специалистами для обозначения трущоб, известных как «фавелы» в Рио-де-Жанейро, «кальямпас» — в Сантьяго-де-Чили, «хакалес» — в Мехико, «барриос» — в Каракасе, «барриадас» — в Лиме, «вильяс-мисериас» — в Буэнос-Айресе и «кантегрилес» — в Монтевидео. В лачугах из жести, глины и досок, которые вырастают каждую ночь вокруг городов, собираются «лишние» люди, гонимые в города нищетой и надеждой. «Чайко» на языке кечуа означает «оползень» — именно этим словом перуанцы называют людскую лавину, которая обрушивается с гор на столицу, расположенную на побережье: почти 70% жителей Лимы родом из провинций. В Каракасе их называют «тодерос» («готовые на все»): эти «лишние» люди живут на случайный заработок, добывая работу от случая к случаю или выполняя грязные, а то и преступные поручения, они идут в прислуги, на временную работу — в каменотесы или каменщики, в продавцы лимонада или электрики, в санитары или маляры, в нищие или воры — они на все согласны. Так как число «лишних» людей растет быстрее, чем число «интегрированных», ООН в уже упомянутом исследовании предсказывает, что через несколько лет «в самовольно созданных поселках будет проживать большинство городского населения», большинство потерпевших крушение. А тем временем система предпочитает «заметать мусор под ковер». Она под угрозой пулеметов сметает «фавелы» с холмов бухты Рио и /345/ «вильяс-мисериас» — из федеральной столицы, убирает тысячи и тысячи «лишних» людей с глаз долой. Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айрес ловко маскируют нищету, порожденную системой; скоро в этих городах, где проматывается богатство, создаваемое целой Аргентиной и целой Бразилией, на виду останется только витрина процветания, а не его издержки.
Международная система эксплуатации, от которой давно страдают страны Латинской Америки, воспроизводится и внутри их национальных хозяйств. Современная промышленность концентрируется в портах и районах-экспортерах, то есть в пределах зон, в которых предыдущая деловая активность уже обеспечила наличие платежеспособного спроса. 80% бразильской промышленности расположено в юго-восточном треугольнике — Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро и Белу-Оризонтн, — в то время как голодный Северо-Восток принимает все меньшее участие в производстве национального промышленного продукта; две трети аргентинской промышленности находится в Буэнос-Айресе и Росарио; в Монтевидео сосредоточено три четверти уругвайской промышленности; то же самое происходит в Чили в городах Сантьяго и Вальпараисо; в Лиме и ее порту сконцентрировано 70% перуанской промышленности [104]. Растущее относительное отставание больших внутренних территорий, погрязших в трясине бедности, вызвано не их удаленностью от центра, как утверждают некоторые, а является результатом прямой или непрямой их эксплуатации со стороны старых колониальных центров, превращенных ныне в центры промышленные. «На протяжении полутора веков пашей истории, — заявляет один аргентинский профсоюзный лидер, — нарушаются все принципы человеческой солидарности, происходит крах веры в идеалы, воспеваемые в гимнах и конституциях, усиливается господство Буэнос-Айреса над провинциями. Армии и таможни, законы, составленные немногими, но от которых страдают многие, правительства, которые, за редким исключением, были агентами иностранного господства, — все было пущено в ход, чтобы построить эту надменную метрополию, концентрирующую власть и богатство. Объяснение этому богатству, которое одновременно является и клеймом на его гордыне, можно найти, только увидев поросшую диким кустарником /346/ провинцию Мисионес, заброшенные поселки Ла-Форесталя, отчаяние обитателей сахарных заводов Тукумана и шахт «Тукуя», покинутые порты на реке Парана, бегство людей из Бериссо; центр изобилия, поддерживаемый институтами власти внутри страны, окружает нищета, и это уже нельзя скрыть, с этим нельзя смириться» [105]. В своем исследовании причин отсталости Бразилии А. Гундер Франк заметил, что если Бразилия — это сателлит Соединенных Штатов, то внутри Бразилии Северо-Восток в свою очередь выполняет функцию сателлита «внутренней метрополии», которая расположена на юго-востоке. Поляризация обнаруживается во многом: не только в том, что огромное большинство частных и общественных инвестиций сконцентрировано в Сан-Паулу, но и в том, что этот город-гигант также присваивает себе незаконным путем капиталы, произведенные всей страной, благодаря убыточному торговому обмену, произвольной политике цен, привилегированной шкале внутренних налогов и массовой утечке мозгов и квалифицированных рабочих рук из отсталых районов [106].
