Театр теней. Новые рассказы в честь Рэя Брэдбери (сборник) - Мино Джо (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
– То есть это настоящая старомодная английская история о привидениях? – спросила Порсия.
– Ты даже не представляешь, – сказала Лили. – Даже не представляешь. А ее брат был немного с приветом. Повторю еще раз: это была невероятно богатая семья. Отец, мать и брат воображали себя серьезными коллекционерами произведений искусства. Современного искусства. Видеоинсталляции, перфоманс, всякая концептуальщина на грани бреда. Они подрядили того художника, американца… не помню, как его звали… чтобы он приехал и соорудил инсталляцию, привязанную к месту. Так называл это Лиам. Предполагалось, что это будет материальный комментарий к американскому образу жизни, постколониальным взаимоотношениям Англии и США, что-то типа того. И этот художник купил дом типа ранчо где-то в Аризоне, кстати, в том самом штате, где до сих пор стоит Лондонский мост. Так вот, он купил дом со всей обстановкой, мебель, посуду, даже банки консервированного супа в кладовке. Дом разобрали на части, каждую часть аккуратно пронумеровали, но сперва сделали множество фотографий, чтобы было понятно, где что стояло, перевезли в Лондон и собрали заново в семейном поместье. А рядом с ним, на расстоянии в несколько сотен ярдов, выстроили второй дом – точную копию первого: от фундамента до картин на стене и банок с супом, расставленных точно так же, как в изначальном, подлинном доме.
– Зачем, интересно? – спросила Мэй.
– Если бы я знала, – сказала Лили. – Будь у меня столько денег, я бы потратила их на хорошую выпивку и на красивые платья для себя и всех моих подруг.
– За что и выпьем, – сказала Гвенда.
Они все подняли бутылочки и сделали по хорошему глотку.
– Убойная штука, Уна, – сказала Лили. – У меня ощущение, что она изменяет мои митохондрии.
– Очень даже возможно, – сказала Уна. – Ну, будем здоровы!
– Как бы там ни было, эта парная инсталляция произвела настоящий фурор в мире искусства. Потом мама с папой умерли от супервируса, а еще через пару лет мать Лиама вернулась домой. Брат сказал, что не хочет, чтобы она жила с ним в лондонском доме. Но разрешил ей поселиться в загородном поместье. Сказал, что даже даст ей работу. Назначит экономкой. В обмен на это она должна жить в инсталляции. Как я понимаю, художник так и задумывал свой проект: чтобы там кто-то жил. Брат так и сказал: «Вы с сыном должны поселиться в моей инсталляции. Я даже дам тебе выбрать, в котором из двух домов». Мать Лиама ушла и молилась всю ночь, а наутро вернулась и в тот же день въехала в один из домов.
– И как она выбрала, в каком именно ей поселиться? – спросил Салливан.
– Хороший вопрос, – сказала Лили. – Понятия не имею. Может, ей Бог подсказал? Честно сказать, я как-то об этом не думала. В то время меня интересовал только Лиам. Я знаю, чем я ему понравилась. Вся такая экзотическая – дальше некуда, девчонка из Южной Америки, в ковбойских сапогах, с афропрической и американским паспортом, девчонка, которая собирается улететь в космос сразу, как только будет возможность. Какому же парню не понравится девочка, у которой нет планов остаться с ним на всю жизнь? Так что тут все понятно. Мне непонятно другое: почему я сама на него запала? Он был далеко не красавец. Впрочем, и не урод. Не высокий, но и не коротышка. Нормальные волосы. Нормальная фигура. Ничего выдающегося. Но было в нем что-то такое… С первого взгляда понятно, что этот парень втянет тебя в историю. В хорошем смысле. Когда мы познакомились, его мать уже умерла. И дядя тоже. Это была не самая счастливая семья. Вместо счастья у них были деньги, ну или мне так представлялось. Дядя так и не женился и все свое состояние оставил Лиаму. Когда у нас с ним закрутилась любовь, я думала, он какой-нибудь биржевой маклер, что-то вроде того. Он сказал, что свозит меня в свой загородный дом, и когда мы приехали, там все было как здесь. – Лили обвела комнату широким жестом. – Как во дворце. Красота, правда? Лиам сказал, что мы прогуляемся по поместью. Это звучало так романтично. А потом он привел меня к тому страшненькому, с облупившейся краской дому вроде тех, что у нас на юго-западе можно увидеть на каждом заброшенном ранчо. Он стоял сам по себе на зеленом английском холме. Смотрелся там совершенно не к месту, как-то очень неправильно. Может быть, он смотрелся более цельно, пока не сгорел второй дом. Ну, или хотя бы умышленно необычно, как и положено всякой художественной инсталляции, я не знаю… Хотя нет. Наверное, нет.
– Подожди, – перебила Мэй. – Второй дом сгорел?
– Сейчас я до этого доберусь, – сказала Лили. – И вот мы стоим перед этим кошмарным домом, и Лиам берет меня на руки и переносит через порог, словно мы с ним новобрачные. Он положил меня на старый диван с ободранной обивкой в коричневую клетку и сказал: «Я надеялся, ты проведешь со мной ночь». Мы были знакомы четыре дня. Я спросила: «Ты имеешь в виду, в том роскошном особняке? Или прямо здесь?» Он сказал: «Здесь». Я сказала: «Тогда объясни почему». И он объяснил. Тут мы опять возвращаемся к той части, когда Лиам с матерью поселился в инсталляции.
– Это история ни на что не похожа, – заметила Морин.
– Я никогда никому не рассказывала об этом, – сказала Лили. – Там дальше будет уже совсем странно. Я даже не знаю, как об этом рассказывать.
– Лиам с матерью поселился в инсталляции, – подсказала Порсия.
– Да. Мама Лиама выбрала дом, и они перебрались туда. Лиам еще совсем маленький. А там столько странных запретов и правил. Например, нельзя брать продукты из кладовой и кухонных шкафов. Это часть инсталляции. Но маме Лиама разрешили поставить маленький холодильник в шкафу в ее спальне. Да, кстати. В шкафах во всех спальнях висит одежда. В гостиной есть телевизор, но совсем старый, и художник, который делал инсталляцию, настроил его так, что он показывает только американские программы начала девяностых годов прошлого века – из того времени, когда в этом доме в последний раз кто-то жил. И еще там есть странные пятна, на коврах в некоторых комнатах. Большие бурые пятна, такие, что могут поблекнуть, но никогда не отойдут до конца.
Лили умолкла на миг и продолжила:
– Впрочем, Лиама это не сильно волнует. Теперь у него есть своя комната, явно предназначавшаяся для мальчика его возраста. Может быть, чуть постарше. Там много разного. На полу, на всю комнату, – модель железной дороги. С ней можно играть, но аккуратно. Есть куча комиксов, очень хороших. Лиам раньше их не читал. На постельном белье – ковбои. И пятно на полу, в углу под окном. Лиаму можно заходить в другие спальни – главное, ничего там не сломать и не испортить. Там есть спальня с двумя кроватями, оформленная в розовых тонах. Много скучных девчоночьих платьев. Дневник, который Лиам не читал, потому что ему было неинтересно. Есть еще спальня мальчишки постарше, уже подростка. Там на стенах – плакаты с актрисами, которых Лиам не знает, и повсюду валяется странный спортивный инвентарь. Вроде футбольный, но не для нормального футбола. Мама Лиама спит в розовой спальне. Она могла бы занять и хозяйскую спальню, но ей там не нравится. Говорит, кровать неудобная. И там на покрывале большое пятно. И на покрывале, и на простынях под ним. Как будто оно пропитало насквозь всю постель, даже матрас.
– Кажется, я понимаю, к чему все идет, – говорит Гвенда.
– Можешь не сомневаться, – кивает Лили. – Только не забывайте, что там два дома. В первой половине дня мама Лиама ухаживает за обоими. А вечером занимается волонтерской работой в деревенской церкви. Лиам ходит в школу в деревне. В первые две недели мальчишки лупят его почем зря, а потом теряют к нему интерес и его оставляют в покое. После уроков он сразу идет в поместье и играет в своих двух домах. Иногда засыпает перед телевизором, а когда просыпается, то поначалу даже не понимает, в каком он доме. Иногда дядя берет его на прогулку по лесу или на рыбалку. Лиаму нравится дядя. Иногда тот приглашает мальчика в особняк поиграть в бильярд. Дядя оплачивает ему уроки верховой езды, и лучше этих уроков нет ничего в целом мире. Лиам представляет себя ковбоем.
