Водяра - Таболов Артур (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
А вот этого Панкратов не понимал. Пекарский был очень неглупым человеком и умел разбираться в людях. Он знал цену Серенко. Специально о нем они никогда не говорили, но Панкратов видел, с какой иронией Пекарский относится к бурной деятельности, которую умело демонстрировал Серенко.
Недели через три после создания «Госспиртпрома» Пекарский собрал у себя в особняке на Волхонке членов правления ассоциации «Русалко», самых крупных бизнесменов-водкозаводчиков. Предполагалось, что речь пойдет о выборах нового председателя ассоциации вместо Серенко. Обычно на такие совещания Панкратова не звали, а тут секретарша Пекарского позвонила и передала персональное приглашение шефа. Панкратов приехал немного раньше других и воспользовался случаем – прямо спросил Пекарского, согласовывалась ли с ним кандидатура Серенко на пост руководителя нового холдинга.
– Мы поговорим об этом потом, после совещания, – уклонился от ответа Пекарский.
На совещании обсуждались не выборы нового председателя ассоциации, а совсем другой вопрос: о дальнейшем существовании «Русалко». Свою задачу, по словам Пекарского, ассоциация выполнила: практически покончено с экспансией осетинской водки, совместными усилиями московской милиции и службы безопасности «Русалко» (легкий кивок в сторону Панкратова) выявлены и ликвидированы все крупные подпольные заводы в Московском регионе. Нет никакого смысла и дальше финансировать оперативно-розыскные части, которые уже смотрят на «Русалко» как на дойную корову с необъятным выменем. В связи с этим предлагается: нового председателя правления не выбирать, деятельность ассоциации как юридического лица прекратить, базу данных и сотрудников передать Национальной ассоциации производителей алкогольной продукции. Вопросы?
После короткого обсуждения предложение было принято. Ассоциация «Русалко» закончила свое существование. Прощаясь с участниками совещания, Пекарский остановил Панкратова:
– Задержитесь.
Вернувшись к столу, вызвал секретаршу:
– Кофе нам. И, пожалуй, коньяку. Как вы на это, Михаил Юрьевич?
– Можно, – кивнул Панкратов.
Когда секретарша сервировала журнальный стол, стоявший между двух необъятных кожаных кресел для гостей, Пекарский щедро, по полстакана, налил коньяк и чокнулся с Панкратовым:
– За «Русалко». Мы хорошо поработали.
Выпил по рабоче-крестьянски, залпом. Панкратов последовал его примеру. Закусывая долькой лимона, Пекарский поинтересовался:
– Расстроены, что остались без работы?
– Да как-то нет. Я этого еще не осознал.
– И не расстраивайтесь. Вы не остались без работы. В Национальной ассоциации для вас зарезервирована должность советника. Деньги те же, обязанности практически те же. Это было моим условием.
– Спасибо.
– Не хотите спросить, почему я это сделал?
– Почему?
– Чтобы вы не отказали, если мне придется обратиться к вам за помощью.
– Я бы вам и так не отказал.
– Может быть. Но так надежнее. Если вы будете знать, что обязаны мне, у вас совести не хватит мне отказать… Еще по соточке?
– Спасибо, мне хватит. Я за рулем.
– Мне, пожалуй, тоже хватит, еще много работы, – не стал настаивать Пекарский. – Так вот, вы спросили, интересовались ли моим мнением по кандидатуре Серенко. Да, интересовались. Я дал ему самую положительную характеристику.
– Он пустозвон, – не сдержался Панкратов.
– Я знаю, что вы о нем думаете. Но вы не правы. Он человек очень себе на уме. Нам еще предстоит в этом убедиться.
– Ваши слова не похожи на комплимент, – заметил Панкратов. – Я не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь. У меня нет никаких иллюзий относительно этого молодого человека.
– И все же?
– И все же. Давайте, Михаил Юрьевич, заглянем в перспективу. Вы сами поняли, в какую сторону направлена политика государства в отношении алкогольного рынка. Поняли?
– В сторону восстановления госмонополии.
– Правильно. В идеале – в сторону абсолютной, стопроцентной государственной монополии. Как при социализме. Этого никто и не скрывает. Не знаю, реально ли это. Совершенно не уверен, что это пойдет на пользу России, все это мы уже проходили. Но в том, что это не пойдет на пользу частным производителям – в этом уверен.
– Я читал, что в Госдуме разрабатывается пакет законопроектов, предусматривающий снижение роли государства в алкогольной отрасли. В вашем же комитете, – напомнил Панкратов. – Государству отводятся только контрольные функции. Это действительно так?
Пекарский подтвердил:
– Да, мы этим занимаемся.
– Вы рассчитываете, что эти законы будут приняты?
– Они не будут приняты. Но будут обсуждены, пройдут процедуру согласований в комиссиях, в правительстве. Это время. Может быть, годы. И пока эти законы обсуждаются, разговоры о госмонополии останутся разговорами.
– Понятно.
– Создание «Госспиртпрома» – очень сильный ход, – продолжал Пекарский. – Если бы во главе его встал сильный опытный руководитель… Понимаете, к чему я веду?
– Было бы только хуже?
– Вот вы и сами ответили на вопрос, почему я не возражал против кандидатуры Серенко.
V
Пекарский оказался прав. Дела в «Госспирпроме» не заладились сразу. Имея сильную поддержку во всех властных структурах, Серенко четыре месяца не мог даже зарегистрировать устав холдинга. Не складывались отношения и с руководителями заводов, вошедших в «Госспиртпром». Они крепко держались за свои места, рассчитывали на поддержку губернаторов и вовсе не склонны были слишком напрягаться в угоду новому начальству в Москве. А между тем заводы и крупные производственные объединения вроде «Туласпирта» были в долгах, как в шелках, штрафы и пени нарастали, как снежный ком, часто во много раз превышали основной долг. Пользуясь тем, что контрольные пакеты акций предприятий находятся в оперативном управлении холдинга и дают Серенко возможность менять генеральных директоров, он стал назначать топ-менеджерами своих людей, руководствуясь, как это почти всегда бывает, не их профессиональными качествами, а по принципу личной преданности.
Агрессивная кадровая политика главы «Госспиртпрома» вызывала недовольство в регионах, новые руководители оказывались ничуть не лучше старых, а часто и хуже, потому что не ориентировались в обстановке на местах. За первый год существования холдинга все показатели государственных ликероводочных заводов пошли резко вниз, а к 2002 году их общая задолженность составила миллиарды рублей. В правительстве все чаще выражали недоумение: когда же наступит оздоровление отрасли, чего ожидали от создания «Госспиртпрома»? Серенко объяснял: структурная перестройка всегда поначалу сопровождается падением производства, ничего не поделаешь. Он продолжал действовать с той же напористостью, не обращая внимания на осторожные советы доброжелателей умерить прыть. А они знали, что говорили. В бизнесе, где крутятся миллиарды долларов, опасности подстерегают на каждом углу. Подтверждение этому не заставило себя ждать.
11-го мая 2002 года у себя в доме на улице Малая Набережная был убит один из ближайших сотрудников Серенко, руководитель отдела филиалов ФГУП «Госспиртпром» Алексеев, занимавшийся кадрами на местах. Вероятно, Алексеев знал преступника и сам впустил его в квартиру, так как дверь была не взломана и замки не повреждены. Убийца нанес хозяину квартиры пять ударов ножом. От полученных ран Алексеев скончался на месте. Поиск по горячим следам результатов не дал.
Прокуратура высказала предположение, что убийство Алексеева связано с его профессиональной деятельностью. В «Госспиртпроме» в этом не сомневались. Серенко воспринял трагическое происшествие как предупреждение и принял меры предосторожности. Окна в его кабинете на Кутузовском проспекте закрыли пуленепробиваемыми стеклами, по Москве он ездил в бронированном «мерседесе», который обошелся холдингу в триста тысяч долларов. Позже, когда делами «Госспиртпрома» занялась Счетная плата, ревизоры выяснили, откуда взялись эти деньги. В 2000 и 2001 годах 17 миллионов рублей из прибыли входящих в холдинг предприятий не были перечислены в бюджет, а остались на счетах «Госспиртпрома» и были потрачены на содержание аппарата.
