Только для мужчин - Райнов Богомил Николаев (читать книги полностью без сокращений .txt) 📗
Я возвращаюсь домой лишь следующим вечером. Вполне можно было бы вернуться в обед, но я нарочно тяну время у Бебы, пока не приходит пора идти в редакцию. Меня не тянет в комнату, где заглядывает в окно ореховое дерево. И дело, конечно, не в комнате, а в предстоящем разговоре. Потому что я знаю – без разговора не обойтись.
Услышав, что я вернулся, Лиза вышла из чулана и остановилась у двери, словно наказанная. Ее темная фигура – черный пуловер, черная юбка и черные разлохмаченные волосы, в которых светятся зеленые серьги, – четко обрисовывается на фоне светлой стены. Темная фигура и белое лицо с отсутствующим выражением.
– Я вас жду со вчерашнего вечера.
– Зачем?
– Не знаю. И все-таки жду. – Это звучит не как упрек, только как информация. Потом Лиза замечает безо всякой связи: – Девушка у вас красивая. Я имею в виду лицо. А в остальном она немного нестандартна… как и я.
«Уж прямо – как и ты!» – хочется мне возразить. Вместо этого я бормочу:
– Не будем об этом.
– Ладно. Раз вам неприятно…
– И не торчите у двери, садитесь. Если хотите что-то рассказать – рассказывайте. Если нет – выкурим по сигарете и спать.
– Это зависит только от вас, Тони, – спокойно, Даже равнодушно произносит Лиза, делая два шага к своему обычному месту. – Я готова рассказать вам все, что представляло бы для вас интерес.
– Почему же вы раньше лгали?
– Не лгала. Кое-что умолчала – это верно. Но я ведь не была обязана исповедоваться, правда? Вы не поп, и выкладывать всю подноготную…
– Одно умолчали, другое приукрасили, третье присочинили.
– Я это делала без злого умысла. А вы всегда говорите только правду?
Напряженность первых минут прошла.
Лиза расслабляется, закидывает ногу на ногу я уже глядит на меня так, будто не она должна рассказывать, а я.
– Я никого не впутываю в свои истории, – холодно уточняю я. – А вы меня впутываете. И раз уж не можете иначе, мне следовало хотя бы знать что к чему, верно?
– Вы правы, – безучастно кивает она.
Эта ее манера начинает действовать на нервы.
– Только мне бы не хотелось быть правым, как ваш Миланов, понимаете? – бросаю я с ноткой раздражения в голосе.
– Не понимаю.
– Я хочу сказать, я не желаю, чтобы вслух вы говорили, что я прав, а в душе ругали меня за эту мою правоту.
– Теперь поняла
– В таком случае поймите и другое: меня совершенно не интересуют ваши любовные похождения, как вы себе вообразили. Больше того, я бы даже сказал, что меня ничто не интересует, если бы не боялся вас обидеть, у меня нет никакого желания портить вам настроение, я не Илиев, и вам нет нужды рисоваться передо мной. Но нельзя без конца меня дурачить и в то же время рассчитывать на мою помощь. Оказывать помощь можно лишь тогда, когда располагаешь хотя бы минимумом информации. И это единственное, чего я от вас хочу: дайте мне минимум информации относительно этих ваших хулиганов. Поверьте, ни на что другое я не претендую.
– Вот как? – замечает Лиза, недовольно наморщив нос. – Могу ли я получить обещанную сигарету?
Оставив на столике сигареты и зажигалку, я сажусь на кровать, привалившись к стенке, всем своим видом показывая, что мой ход сделан. Как пойдет она?
Она закуривает, глубоко затягивается раз, другой, стряхивает пепел, хотя в этом пока нет надобности – пепла еще не много.
– Я буду рассказывать все, Тони. Спасибо, что вы не настаиваете, чтобы я рассказала все как на духу. На деле вам этого хочется, и не потому, что вас это так уж интересует. Вам сейчас важно услышать, что лгунья раскаивается. Но вдруг я не лгунья? В конце концов, бывают вещи, которых человек стыдится – и не потому, что они настолько страшны, люди ведь стыдятся и пустяков, но раз уж я решилась рассказывать, я расскажу все, хотя почти уверена, что, выслушав меня, вы подумаете: так ли оно было на самом деле, и непременно заподозрите, будто я опять что-то скрываю, опять замалчиваю…
Она снова стряхивает сигарету в пепельницу, но забывает сделать очередную затяжку.
– Не стану утверждать, что в моей жизни все шло как по маслу, одно утешение – не я одна способна пойти на сделку с совестью. Впервые это произошло, когда я поступала в театральный институт. Одна моя подруга, Лили, сказала: конкурс пройти почти невозможно, а вот некий Васко запросто в этом тебе поможет. Так что она познакомила меня с этим Васко, и в тот же вечер он повел меня в какой-то вшивый кабак, чтобы выработать план действий, но вырабатывать, конечно, ничего не пришлось, вместо этого мы хлестали вино – правда, в основном он, но и я хватила для храбрости. Потом Васко спрашивал, куда мы пойдем, ко мне или к нему, а я: зачем обязательно к кому-то идти? Услышав такое, он сказал: чего выпендриваешься? Может, вообразила, что я буду устраивать тебя в институт за твои прекрасные глаза? Учти, ни глазами, ни слезами меня не прошибешь, я предпочитаю быстрые сделки: пьешь, платишь – чао, бамбина. Я, конечно, здорово была ошарашена, я ему сказала, чтобы нашел кого-то по себе во вшивом этом кабаке, тебе, говорю, это заведение в самый раз: пьешь, платишь – чао, бамбина. И улизнула. А на другой день Лили мне говорит: я нашла нужного человека, а ты ведешь себя как последняя дура. Ты чего, говорит, воображаешь? Да он таких, как ты, лопатой гребет! Пускай себе гребет, говорю, чего он ко мне-то пристал? Да разве он к тебе пристал, это же я его попросила. Нашла кого просить, говорю, да он же дурак, каких свет не видел. Тебе еще не с такими придется иметь дело, говорит Лили, и нечего к нему так уж придираться – можно подумать, тебе с ним расписываться. Не нравится его морда – не смотри. Закрой глаза – и порядок.
Лиза гасит в пепельнице сигарету и продолжает:
– И я закрыла глаза. А он потом говорит: почему не сказала, что ты первый раз? Знал бы – я бы с тобой не связывался. Все-таки он пообещал помочь, врал даже, что кое-кому звонил; мне было ясно, что никому он не звонил, во всяком случае, ничего из этого не вышло. Потом, чтобы отделаться, он послал меня к Миланову – дескать, надо все подготовить и такие дела не делаются с бухты-барахты, а Миланов поможет – очень важная птица.
– Про Миланова уже знаю, – спешу я ей напомнить, опасаясь, что ее сказки до утра не переслушаешь.
