Коммуна, или Студенческий роман - Соломатина Татьяна Юрьевна (книги бесплатно .TXT) 📗
– Я не могу пить водку, не запивая! – пискнула Анечка.
– Есть сок или минералка?! – спросил Примус у подошедшего бармена.
– Лёха, вообще ничего нет. Есть водка и бутерброды с икрой. Больше нет ничего!
– Я не могу не запивая! – манерно протянула Примусова спутница, не выпуская его локтя из своих цепких пальчиков. Полину это страшно раздражало. Он поймал её взгляд. И, кажется, и его стало что-то раздражать. Или кто-то. Полина не могла понять, но того, что произошло, от Примуса никак не ожидала. Ну никак! Только не от него! Неужто ангелы не безупречны?!
– Что это у тебя?! – властно пропела Анечка, засунув руку Примусу во внутренний карман куртки и вынув оттуда бутылку модели лимонада «Буратино», с такой же крышечкой, без опознавательных знаков и наклеек.
– Это у меня минералка! – Примус подмигнул товарищам. И ласково, но настойчиво освободился от вцепившейся в него девичьей руки. – Понимаете, Аня, у меня гастрит с повышенной кислотностью. И мой доктор строго-настрого наказал мне каждый божий час делать глоток минеральной воды. Преимущественно гидрокарбонатно-сульфатной. Чтобы, так сказать, гасить. Гасить гастрит и не допустить его превращения во что-то более серьёзное, например в язву желудка или двенадцатиперстной кишки!
– Правда? – Анечка доверчиво пошлёпала густо унавоженными тушью «Ленинград» ресницами.
«Господи, какая дура! Ну и пусть! Ничего не буду ей говорить. Кто жалеет мышь, которая собралась пожрать на твоём поле!» – зло подумала Полина.
– Анечка, вы на каком курсе? – ядовито-приторно поинтересовалась она.
– На первом! – гордо проблеяла та. – Ну так, Лёша, ты мне нальёшь своей минералки водку запить? – требовательно обратилась она к Примусу.
– Конечно! Любой каприз! Как вовремя у меня случился гастрит – теперь всегда есть с собой напиток не только для грубых мужланов и властительницы оных, Полины Романовой, но и для трепетных дам. Таких, как вы, святая Анна! Вова, разливай!
Вовка щедро разлил по стаканам из принесённой барменом бутылки. Никто не утруждал себя графинами в спорт-баре в то время. Да и из бутылки – обязательно закрытой! – пить было безопаснее, чем из положено-сервировочной тары.
– А это Анечке запить! – сказал Примус, открывая бутылку «минералки». А попросту – той самой молдавско-приднестровской водки, лейблы с которой были сорваны на всякий случай. Но вся компания, исключая Анечку, была в курсе, что за жидкость находится в этой лимонадной ёмкости. – Принеси, пожалуйста, ещё один стакан! – крикнул он бармену.
«Неужели доведёт эту злую шутку до конца? Девка же призналась, что никогда водки не пила…»
Провозгласили тост («За контрабандистов до дна!») и опрокинули гранёные стограммовые стопки. Все. Даже Анечка. Юная глупая первокурсница – тоже явно вчерашняя школьница. Ей очень хотелось быть взрослой в компании взрослых мужчин. Девушка выпила, ахнула и схватилась за стакан с «минералкой»… Ох, не сразу снимается водочное послевкусие. Ох, не сразу приходит понимание, особенно если ты пьёшь водку впервые. Бедная девушка, выпив залпом полстакана, продолжала глотать, понимая, что что-то не то… Что-то не так.
– Ну хватит! Шутка затянулась! – Полина отобрала у неё двухсотграммовую ёмкость. – На, закуси! – протянула она ей что-то со стола – не то печенье, не то какой-то бутерброд. Анечка лишь мотала головой, и из глаз у неё лились слёзы, размазывая тушь по щекам. Наконец она смогла вдохнуть и тут же закашлялась.
– Аня! Пришла в себя?! – Примус был подозрительно спокоен. Даже не вскочил, не охнул. И зло смотрел на Полину. Все остальные рассмеялись.
– Не вижу ничего весёлого! – Полина встала, резко отодвинув стул. – Если и с вами малолетка не в безопасности, то я даже не знаю, с кем вообще можно иметь дело! Я надеюсь, вы проводите эту пигалицу домой, Алексей Евграфов? И не воспользуетесь её состоянием в каких-нибудь не очень приглядных целях?! Впервые была не очень рада вас всех повидать. Всего хорошего! Меня провожать не надо. Я уже достаточно взрослая, чтобы в одиночестве чувствовать себя куда более защищённой, нежели в такой компании. До свидания все! До свидания, Анечка! Вы сейчас очень сильно окосеете, так что если пока помните номер телефона папы-мамы или старшего брата, если он у вас есть, – звоните им! Телефон попросите у бармена.
– Я в общаге живу! – Анечка икнула и захихикала.
– Жаль. Жаль, что вас, совершенно к жизни не подготовленную, отпустили жить в общагу. Если у меня когда-нибудь будет дочь, я научу её пить дома, чтобы никакие полудурки не смогли её вот таким вот самым низким образом разыграть. При моём попустительстве… Ну да вы мне – не дочь! Всех благ.
Полина пошла к выходу. Нагнавшего её было Примуса впервые в жизни послала матом по конкретному адресу без каких-либо бесед и разъяснений. Сама от себя не ожидала… А он так и остался стоять в тёмной аллее с открытым ртом.
Разумеется, забылось-сгладилось. Позже. Чуть позже…
Тогда же Полина шла тёмным Пролетарским-Французским бульваром, глотая злые слёзы. Как?! Как они могли?! Неужто это те самые Кроткий и Примус и все остальные, с которыми никогда и никуда не страшно? Благородный муж всегда благороден, а не только с Полиной Романовой. То есть если завтра Полина Романова станет не мила, то и она может быть просто случайно подвернувшейся под руку пешкой в чужой игре? Да-да-да, с этой глупой Анечкой-первокурсницей ничего не случится. Конечно же, Примус отвезёт её в общагу и уложит в постель. Ага! Хорошо бы ещё – в её, Анечкину, постель. Ну не может же Лёшка так, как все! Не должен! Не должен, мол, Кроткий, погуляй где-то часок, пока я тут Анечку… Фу! Не может!!! Не должен!!! Тогда во что верить?.. В любом случае, с этой дурочкой ничего не случится. Да и она, Полина, хороша! Знала же, что в той бутылке. Ну а нечего лезть на её территорию. Хотя кто ей сказал, что это её территория? Это просто компания великовозрастных балбесов, и они точно такие же, как и все остальные мужчины, опасные звери, общаясь с которыми надо соблюдать технику безопасности! И пунктов в этой инструкции ох как много! Бетономешалки и прецизионные станки, скальпели и микротомы, автомобили и бойлеры куда как безопаснее грязных тупых подонков, коими в той или иной степени являются все мужчины!
Как?! Как мог Примус?!. Тот самый Примус, что так нежен и заботлив с ней, Полиной… Помнится, летом на даче у Вовочки были шашлыки, и Полина, изображая великую хозяюшку-хлопотунью, мыла и резала огурцы-помидоры и в процессе так нарезалась холодным шампанским – жарко же! – что до самих шашлыков уже и не дожила. В какой-то момент посреди светской беседы с Вовкиными бабушкой и дедушкой (доктор филологических наук и председатель одесской коллегии адвокатов!) она почувствовала себя нехорошо и на ватных ногах отправилась на Вовкину половину дачи. Только пришедший Примус чуть не два пальца ей в рот вставлял, и босоножки собственноручно с неё снимал, под холодным душем купал и в кровать укладывал. И чуть не баюкал. Она ему: «Ах, Лёшка, я как будто на карусели кружусь!» Он ей: «Деточка, это «вертолёты»! Что же ты, дитя неразумное, так нахлебалась? Холодное шампанское в полуденный июльский зной – вещь коварная! Ты больше, моя радость, не пей без взрослых дядь бесконтрольно!» А когда она, наконец, уснула, он её за руку держал. И только к вечеру они вдвоём вышли к публике – посвежевшая выспавшаяся Полина лихо отплясывала и с Вовкой, и с Примусом, и даже с дедушкой. Самое забавное, что потом те самые бабушка-дедушка сказали Вовке, что Полинушка – самая замечательная девушка. На стол помогла накрыть и отдыхать пошла. А все остальные напились и матом ругались. Ага! Оживший анекдот: «Какая хорошая девочка! Не пьёт и не курит!..» – «Да. Больше уже не может!»
