Тринадцатая сказка - Сеттерфилд Диана (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗

Я знала, кем был тот мальчишка в саду.

Я знала, кто ударил скрипкой по голове миссис Модели.

Я знала, кто убил Джона-копуна.

Я знала, кого пыталась выкопать из-под земли Эммелина.

Теперь все объяснилось. Эммелина, разговаривавшая сама с собой за закрытой дверью, когда ее сестра была перевезена в дом доктора. «Джен Эйр» – книга, периодически возникавшая и исчезавшая по ходу истории, подобно серебряной нити, вплетенной в полотно гобелена. Блуждающая закладка в книгах Эстер, подброшенная повесть Генри Джеймса, пропажа и возвращение дневника. Странное решение Джона-копуна, взявшегося обучать фигурной стрижке кустов ту самую девочку, которая в прошлом жестоко изуродовала его любимый сад.

Я разгадала тайну «девочки из мглы», а также то, как и почему она из этой мглы вышла. Я поняла, каким образом дикарка Аделина уступила место Виде Винтер.

«Я расскажу вам историю о близнецах», – сказала мисс Винтер во время нашей первой встречи, когда я уже была готова ее покинуть. Неожиданная перекличка этих слов с моей собственной историей сразу и накрепко привязала меня к истории мисс Винтер.

«Давным-давно жили-были две девочки…»

Но теперь я знала, что это лишь часть правды.

В тот же самый вечер мисс Винтер дала мне подсказку, но тогда я пропустила ее мимо ушей.

«Вы верите в привидения? – спросила она. – Я хочу рассказать вам историю о привидении».

А я ей ответила: «В другой раз».

И все же она рассказала мне именно историю о привидении.

Давным-давно жили-были две девочки…

Или такой вариант: «Давным-давно жили-были три девочки».

Давным-давно стоял себе дом, и в доме том жило-было привидение.

Как это водится у привидений, оно было невидимым, но так или иначе выказывало свое присутствие. Ибо кто-то периодически затворял двери, оставленные открытыми, или, напротив, распахивал закрытые двери. Кто-то мог промелькнуть за вашей спиной, на миг отразившись в зеркале. Какой-то очень подозрительный сквозняк колыхал портьеры в комнатах с плотно закрытыми окнами. Маленький призрак был повинен в таинственных перемещениях книг и в странном поведении закладки, нередко оказывавшейся не на той странице, где ее оставил читатель. Это рука привидения взяла дневник Эстер в одном месте и спрятала его в другом, а позднее та же рука возвратила дневник его хозяйке. Если вам по выходе из комнаты в коридор вдруг мерещилась босая пятка, исчезающая за поворотом, это значило, что привидение находится неподалеку. А когда у вас в пустой комнате возникало чувство, будто за вами кто-то следит, можно было не сомневаться, что в этой пустоте затаился маленький призрак.

Имеющий глаза мог по целому ряду примет догадаться о наличии в доме привидения, но само оно – или, правильнее сказать, она, поскольку это был призрак девочки, – неизменно оставалось вне поля зрения.

Девочка-привидение вела себя тихо и скромно. Она ходила босиком, на цыпочках, и шаг ее был неслышен; в то же время она легко различала по звуку шагов каждого обитателя дома, как различала по скрипу каждую дверь и каждую половицу на любом из этажей. Ей были ведомы темные закоулки и укромные местечки во всех частях здания. Она обследовала все щели за шкафами и между стеллажами книг, изучила тыльные стороны всех диванных спинок и пыльные пространства под всеми кроватями. В ее сознании дом представлял собой хитроумную комбинацию из доброй сотни тайных убежищ и путей сообщения между ними.

Изабелла и Чарли никогда не замечали привидения. Жившие в собственном мире, где напрочь отсутствовали здравый смысл и логика, они были не из тех, кого может заинтересовать или смутить что-нибудь необъяснимое. Утери, поломки и произвольные перемещения различных вещей были естественными элементами их повседневной жизни. Чья-то тень, упавшая на ковер, представлялась им просто еще одной тенью и не стоила того, чтобы уделять ей внимание; в сущности, для них любые тени были только продолжением сумрака, наполнявшего их разум и души. Маленький домашний призрак был не более чем соринкой в уголке глаза, затерявшимся в подсознании пустяковым вопросом, лишней тенью, прилепившейся к ним без их ведома. Девочка-привидение подчищала остатки их трапез, согревалась у тлеющих углей камина после их отхода ко сну и мгновенно исчезала в захламленных недрах их просторного обиталища, едва заслышав чье-либо приближение.

Она была тайной этого дома.

И, подобно всем тайнам, она имела своих хранителей.

Подслеповатая экономка, как это ни странно, видела призрачную девочку вполне отчетливо. И это было очень кстати. Без ее содействия трудно было бы рассчитывать на недоеденные куски хлеба или ломтики сыра, регулярно оставляемые на полке кладовой и шедшие в пищу призраку. Ибо речь идет не о бестелесной, эфемерной субстанции, а о существе со вполне реальным желудком, который нужно было время от времени чем-нибудь наполнять.

Но девочка-привидение не была нахлебницей. Она честно отрабатывала свое пропитание. В усадьбе жил еще один человек, наделенный способностью видеть невидимое, и этот человек – он был садовником – ничего не имел против лишней пары рабочих рук. По саду привидение блуждало в мятой шляпе с широкими полями и старых штанах садовника Джона, подрезанных внизу и снабженных подтяжками. Блуждания эти, надо признать, были весьма продуктивными. Благодаря неустанному попечению призрачной садовницы под землей бурно шли в рост клубни картофеля, а над землей вызревали крупные сочные ягоды, урожай которых в положенный срок собирали ее проворные руки. Ее чудесное влияние распространялось не только на съедобные плоды, но и на розы, которые цвели пышнее, чем когда-либо прежде. Позднее ей стало известно о сокровенном желании самшитовых и тисовых кустов стать геометрическими фигурами. И вот уже ее стараниями ветви и листья кустов оформились в ровные плоскости, четкие углы и математически выверенные закругления.

В саду или на кухне ей не было нужды прятаться. Экономка и садовник были ее союзниками, защитниками и хранителями. Они передали ей свои знания об усадьбе и научили ее быть острожной. Они ее кормили. Они о ней заботились. Когда же в доме обосновалась посторонняя личность, обладавшая не в меру цепким зрением и затеявшая борьбу с полумраком и повсеместное запирание дверей, хранители забеспокоились о судьбе девочки-привидения.

Здесь вот что важно: они ее очень любили.

Но откуда она появилась в усадьбе? Какова была ее история? Как известно, призраки нигде не появляются просто так, без всякой причины. Они водятся только в тех домах, которые считают своими собственными. Вот и призрачная девочка считала этот дом своим. И живших здесь людей она считала своей семьей. И хотя она была никем и даже не имела имени, садовник и экономка прекрасно знали, кто она такая. Ее история яснее ясного отражалась в ее густых волосах медно-красного цвета и в ярких изумрудных глазах.

На этом этапе анализа у меня возникла заминка. Если рассуждать логически, привидение должно было иметь поразительное внешнее сходство с девочками-близнецами. В ином случае как бы оно смогло просуществовать здесь так долго, оставаясь незамеченным? Три девочки с одинаковыми рыжими гривами и ярко-зелеными глазами. Наличие родственных связей между близнецами и призраком не подлежало сомнению.

«Я появилась на свет как побочная линия сюжета», – сказала мне мисс Винтер. Она поведала мне историю о том, как Изабелла отправилась на пикник, где встретила Роланда, чтобы позднее выйти за него замуж, оставив своего брата томиться и буйствовать в тисках темной, отнюдь не братской страсти. Покинутый сестрой, Чарли пустился во все тяжкие, вымещая свою ярость и ревность на ком попало. Его жертвами становились дочери аристократов и лавочников, банкиров и трубочистов – их социальный статус не имел для него никакого значения. С их согласия или без оного, Чарли набрасывался на девиц в попытках обрести хотя бы кратковременное забвение.

Изабелла родила близняшек в лондонской больнице. Девочки ничем не походили на мужа своей матери. Рыжие волосы – точь-в-точь как у их дяди. Зеленые глаза – точь-в-точь как у их дяди.

А вот и побочная линия: примерно в то же самое время где-то на сеновале или на койке в убогом деревенском домишке разрешилась от бремени другая женщина. Это не могла быть дочь аристократа или банкира – люди этого круга знают, как улаживать такие проблемы. Скорее всего, это была какая-то бедная женщина из самых низов. У нее тоже родилась девочка. Рыжие волосы, зеленые глаза.

Дитя ярости. Дитя насилия. Дитя Чарли.

Давным-давно стоял себе дом под названием Анджелфилд-Хаус.

В том доме жили-были двое близняшек.

И вот однажды в Анджелфилд явилась их кузина. Точнее говоря, единокровная сестра.

Я сидела в поезде с закрытым дневником Эстер на коленях. Прилив симпатии, которую я начала испытывать к мисс Винтер, резко сошел на нет, когда я вспомнила другую историю с незаконнорожденным ребенком. Аврелиус. И вот уже на смену симпатии пришел гнев. Почему его отделили от матери? Почему бросили? Почему обрекли на полное одиночество в этом мире, лишив даже собственной истории?

Затем я подумала о белом тенте на развалинах усадьбы, останки под которым, как я теперь знала, принадлежали отнюдь не Эстер.

Все нити сходились к ночи пожара. Поджог, убийство, брошенный ребенок.

Поезд прибыл в Харрогейт, и, сойдя на платформу, я с изумлением обнаружила, что стою по щиколотку в снегу. На протяжении последнего часа, безотрывно глядя в окно вагона, я на самом деле не видела ничего, за этим окном происходившего.

Примерно час назад, сразу после посетившего меня откровения, я подумала, что теперь знаю все.

Догадавшись, что в Анджелфилде было не две девочки, а три, я решила, что теперь держу в руке ключ ко всей истории.

Но в итоге размышлений я поняла, что, не зная всех обстоятельств того ночного пожара в усадьбе, я, по сути, не знала ничего.