Опоздавшая молодежь - Оэ Кэндзабуро (читать книги бесплатно .TXT) 📗
«Войны не кончаются». В этом была суть милитаристской Японии, и, увы, сегодня над Японскими островами вновь звучит эхо этих опасных концепций. Большое значение романа Оэ как раз и заключается в том, что писатель еще на заре 60-х годов акцентировал внимание на растущей опасности японского милитаризма.
Но тогда, летом 1945 года, юный герой романа, мечтавший о войсках специального назначения, опоздал на войну.
Япония была разгромлена, император повелел сложить оружие — разве мог поверить в это преданный солдат «тенно»? «Проиграли войну — вранье, вранье все это. Его величество император выступил по радио — вранье! — буквально в горячке повторяет мальчик. — А если это правда, что станет с теми, кто погиб на войне? Что станет с теми, кто умер в тылу? Ведь тогда мой отец сгниет, как труп обыкновенного червяка или собаки, и его душа уже не будет жить вечно. И я тоже не смогу умереть за Его величество императора и подохну как собака. Мне страшно, мне тошно, тошно, тошно… Я не верю, что война проиграна, не признаю, что война проиграна. Я буду жить так, точно ничего не случилось, и война продолжается».
А жизнь круто поворачивала, все менялось. Прорвались все гнойники милитаристской Японии. Поднялись корейцы, долгие годы терпевшие угнетение и несправедливость. Стали на защиту своих прав забитые аборигены из деревни Такадзё. Расползалось по швам фальшивое «единство нации», о котором столько трубили, обострились классовые противоречия, национальный антагонизм. Пришли американские оккупанты, и у них сразу оказались верные прислужники, готовые душить тех, с кем жили бок о бок всю жизнь.
Ранимая душа мальчика воспринимала все это с глубокой болью, и озлобленность, рожденная издевательствами и несправедливостью школьных учителей, разрасталась с каждым днем, переходя в безудержную ненависть ко всем и ко всему.
Трагическая история Фуми, на которую набросился американский солдат, и такадзёского парня, который, защищая ее, ударил ножом насильника, производит на него неизгладимое впечатление. Ночью он пробирается в лес, чтобы помочь беглецам — Фуми и парню, — но находит их на рассвете мертвыми: они покончили с собой, зная, что не смогут уйти от облавы. Мальчик бьется в бессильной ярости, когда полиция при содействии жителей деревни стирает с лица земли поселок Такадзё: «Взрослые в деревне все одинаковые».
Было время, когда юный герой считал себя счастливым потому, что он «самый умный сын самой прекрасной деревни, самого прекрасного острова Сикоку, священной страпы Японии». Теперь он считал себя ничтожеством, а всех вокруг — безумцами.
Случайно найденная листовка, призывавшая к сопротивлению в горах Сирояма, подтолкнула к решению: захватив оружие американского солдата-негра, которое удалось спрятать в лесу, когда его владелец, спустившийся на парашюте, был растерзан жителями деревни (здесь повторяется мотив повести Оэ «Уход за скотиной»), юный герой и его друг, кореец Кан, отправляются «на новую войну».
Авантюра заканчивается полным крахом: мальчишек хватает полиция. Кан бежит, а главный герой оказывается в колонии для трудновоспитуемых. Туда он приходит, сломленный и опустошенный ложью, которая обрушилась на ого плечи. Все трансформируется в безысходную ненависть: «Все японцы — мои враги. Теперь я это понял. Японцы, все до одного, — мои враги. И я проучу своих врагов. Раздену догола и изобью. Истопчу. Убыо… Буду врать, вести себя хитро и докажу, какой я хороший, послушный мальчик. Я теперь все понял. Теперь я никому не доверюсь. Буду предавать, выгадывать для себя одного. Так и буду жить. А когда выйду из колонии, всех вас поставлю на колени. Как Гитлер и Муссолини, я один всю страну поставлю на колени! Вы все мои враги. Все в мире мои враги. Всех врагов поставлю на колени. Заставлю голыми ползать у моих ног!»
Вторая часть романа открывается драматическим рассказом героя — теперь уже студента Токийского университета — о посещении колонии для трудновоспитуемых, где он провел несколько лет. Из его выступления перед воспитанниками мы узнаем кое-что о прошлых годах трагической жизни маленьких, озлобленных узников.
Но он приехал сюда с определенной целью — изъять свои документы, ему нужно задобрить начальника колонии, и он кончает речь на оптимистической ноге: «Воспитанники колонии в Сугиока, вы даже не знаете, какие вы счастливые!» Он ждет аплодисментов, но вместо этого какой-то озверевший юнец плюет ему в лицо и наносит удар ножом по руке — точно так же, как сам герой, когда мы только познакомились с ним, ударил ножом ненавистную школьную учительницу.
Тогда, в те далекие детские годы, мальчишка словно отрезал себя от школы, деревни, родного острова — от всего, в чем он глубоко разочаровался, что возненавидел. Теперь молодое поколение отсекало его как предателя, как новый вариант той самой отвратительной школьной фанатички-учительницы, которую он так ненавидел. Молодому человеку казалось, что он порвал с прошлым, что нужно навсегда забыть о «паршивой деревушке», где родился, а он уже стал носителем того худшего, что порождали старая довоенная деревня и милитаристская закваска школы.
Герой романа мечтает о карьере политика, он хочет прорваться к власти, и теперь для него все средства хороши.
Судьба сталкивает его с Тоёхико Савада — членом парламента, крупным консервативным политиканом, помешанным на борьбе с «левыми». Подвизаясь в роли репетитора дочки Савада — Икуко — пустой, погрязшей в пьянстве и разврате девицы, он становится ходатаем по ее темным делишкам, а затем и ее незадачливым любовником.
Скандал с авантюристами из левацкого студенческого общества, которые подвергли издевательствам героя, заподозрив его в шпионаже, приводит его к прямому союзу с консерватором — он выступает вместе с ним в парламентской комиссии, зная, что служит темным целям своего хозяина. Но стремление отомстить своим насильникам берет верх. Больше того, он вершит самосуд над бродягой, который был орудием в руках леваков. И здесь все происходит согласно нормам самурайской чести: надо уничтожить виновника своего позора.
Дело со етудентами-леваками раскрывает еще одну страницу в истории обманутого поколения Японии. На первый взгляд может показаться, будто герой романа и руководители левацкого студенческого общества стоят па прямопротивополоншых позициях: герой — патологический эгоист, одержимый тщеславием, а леваки-де радеют об интересах народа, действуя под сверхреволюционными лозунгами. Но вот мы ближе знакомимся с идеями и делами Наоси Омори, Митихико Фукасэ, и становится очевидным, что герой и эти его сверстники — две стороны одной и той же медали.
«Я должен стать профессиональным революционером, — рассуждает Фукасэ. — Я считаю, что, если не освободиться от всех соблазнов, которыми так богат мир, от всех преходящих стремлений, стать активной силой любого движения невозможно. Нужно отказаться от всего. Ненавидеть этот мир, этих людей. И тогда, я думаю, удастся прожить жизнь настоящего революционера… Чувство дружбы, солидарности — все это дерьмо…»
«Профессиональные революционеры» троцкистского толка на деле оказываются авантюристами, вовлекающими студентов в бесплодные стычки, бонапартами, мечтающими пробиться к власти, насильниками и лжецами, творящими подлость по всем правилам самурайской жестокости, малодушными капитулянтами, когда дело оборачивается для них худо. Красивая «р-р-революционная» фраза — их единственное отличие от откровенного эгоизма и цинизма героя романа. Они продукт одной и той ж о системы обмана, и игра в революцию — лишь ширма для низменных страстей леваков.
Мы не находим в романе тех подлинно революционных, тесно связанных с народом сил, которые окрепли в послевоенное время и начало которых — коммунисты, сражавшиеся еще в довоенной Японии против милитаризма и войны. Об этих здоровых силах японского общества, и в частности японской молодежи, упоминается лишь вскользь: не надо забывать, что перед нами исповедь человека, которому чуждо все прогрессивное.
Зато роман дает широкую картину той растленной среды, которая питает героя. Токийские кварталы Асакуса и Синдзюку стали символом морального изнасиловании японской молодежи системой, которую создали японские правящие круги вместе с американскими оккупантами.
