Обладать и принадлежать - Литвинова Рената (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Лара (читает): Господи, мне так нравится читать всякие меню или инструкции к снотворным. (Не отдает ему листок.) Такое удовольствие – «салат оливье»… Что-нибудь случилось, пока меня не было?
Официант: В мире или в политике?
Лара: В политике. Или экономике. Расскажи, меня это так успокаивает.
За соседним столиком сидит наш герой. Уж ему и не естся и не пьется, потому что сидит он тут давно – рейс его задерживается. Она замечает его – их взгляды сталкиваются, Лара вдруг, как будто узнав мужчину, тихо автоматически произносит:
– Здравствуйте.
Он удивленно кивает в ответ. Она сразу отворачивается. Говорит официанту.
Лара: Мне есть что-то расхотелось.
Официант: Как так? Может, чай?
Лара: У меня от него депрессия. А что есть? Есть что-нибудь горячее, мне так холодно. Холодно, ужасно холодно. Здесь у тебя какой-то ветер от стойки.
Официант глядит недоуменно.
Лара: Закрой окно.
Официант: Так закрыто.
Лара: Тогда давай сделай тишину.
Официант выключает музыку.
Лара: Ой, спасибо.
Она отходит к столику. Кричит оттуда.
Лара: Ваня! Я решила. Салат с чаем!
Теперь в кафе тихо. За окнами – ночь. Она осматривается – их только двое в зальчике, – она прищуривается на соседа.
Он: Зря. Я хотел пригласить вас на танец.
Лара: Это под музыку? Да ну, здесь не танцуют.
Он: А вы умеете танцевать?
Лара: Нет, не научилась. Пропустила момент.
Официант приносит ей чай и унылый салат в пиале.
Он: Вы одна?
Лара: Я? А что?..
Он: Я не хочу, чтобы к вам вдруг кто-нибудь пришел.
Лара: Ну и что, пусть придет хоть кто-то… Смотрите, он не принес мне вилку. Он никогда не приносит мне ни вилку, ни ложку. Ваня! (Опять ему кричит, так что тот вздрагивает немного.)
Он: Какой у вас вскрик…
Лара: Привычка – самолеты летают, заглушают.
Он встает, приносит ей вилку, ножик, захватывает со своего стола бутылку вина, стаканы, подсаживается к ней.
Лара (берет вилку): Спасибо. (Удивленно смотрит на него.)
Он: Вы же хотели, чтобы я подошел к вам? (Он сел напротив нее.)
Лара: Ой, вы странный, какой вы странный!
Он: Что? (Он приглаживает рукою волосы.) Вы же сказали первая… «здравствуйте».
Лара: Это все ерунда, я просто проголодалась и зашла сюда. (Он наливает ей полный стакан вина.) Я пить много не могу, я улетаю сегодня.
Он: Ничего, я тоже улетаю. Только мой рейс задерживается. (Он чокается с ней.) А вы куда?
Лара: Я? (Задумывается растерянно.) Представляете, не могу вспомнить! (Молчит.) А однажды я забыла свое имя минуты на полторы, не больше. Но я так испугалась, что схожу с ума!
Он: У меня тоже как-то спросили мой номер телефона, так я тоже его забыл, но одновременно я забыл и номер своей квартиры, и дома… минуты на две!
Лара: Ну вот… вы шутите, а я – нет. Туда-обратно, часто просыпаюсь в номере и не могу вспомнить, где же я? Хотя бы название города.
Он: Да вы что?
Она: Название приходит не сразу. Все постепенно. Вот я сейчас прилетела из… одного города, забыла название, но это минуты на две! Такой некрасивый город попался, мы там переночевали.
Он: Русский город хотя бы?
Она: Да! Да, конечно, русский, что вы такое спрашиваете, страны я различаю!
Они молчат некоторое время. Она быстро достает из сумочки пудреницу, смотрится в зеркало, красит губы. Он наблюдает за ней.
Он: Много лишних слов. И в людях, которых я встречаю, только ступлю. (Он рассматривает ее.) Они «делятся» со мной, «делятся», произнося слова, что им надо от меня?
Она: Это что у вас, гордыня? Я вас видела по телевизору, в новостях с опасных точек, хотя я ненавижу телевизор.
Он: Это вы себе сами акцент придумали?
Она: Какой акцент? Это не акцент, это я так разговариваю.
Он: Вы, наверно, с юга…
Она: Я не с юга, я могу паспорт показать, если вы такой профессионал. Это вы, наверно, с юга. Вы в телевизоре такой крупный, а живьем – помельче, покомпактней… наверно, экран увеличивает?
Он: И вы мне сразу стали улыбаться…
Она (перебивает): Вы просто попались мне под настроение.
Он: Я просто вам понравился.
Она: Нет… (Пауза.) Вообще, да. Буду говорить вам правду.
Он: Вас даже не портит, что вы все время красите губы. Мы с вами встретимся?
Она: Нет… Не знаю… (Пауза.) Я прилечу через два дня. А как ваше имя, а то я запомнила только фамилию?
Он: Георгий. А ваше?
Она: Почему-то мне сейчас стало неудобно говорить свое имя.
Он: Почему?
Она: Оно некрасивое. Можно, я потом скажу.
Он (подражая ей): Вы странная! Какая вы странная!
Лара в самолете – она стюардесса. Вышла из-за занавесочки и заговорила в микрофон «специальным» своим голосом: «Наш самолет летит на высоте… Командир и экипаж корабля желают вам приятного полета…»
Лара стоит на ступеньках у «Динамо». Георгий ужасно опаздывает, но она ждет. Он подбегает неожиданно сбоку и сразу становится на колени – так он виноват перед ней!
Лара: Что вы! – Она наклоняется над ним, но он не встает. – На нас смотрят, Георгий! Я прощаю вас!
Георгий: Я так виноват, но я только сегодня прилетел. Лара: Я тоже.
Они садятся в его машину. Она опять красит губы. Трогаются с места.
– Ну, как? – вдруг спрашивает он. Ему приятно оборачиваться на нее, отвлекаясь от дороги.
Она сидит беспокойно. Она поправляет юбку на коленях. Она открывает окно, чтобы глотнуть воздуха, и опять закрывает. Она накручивает на палец волосы. Пудрится. Беспричинно улыбается или хмурится.
– Я выпила очень крепкого чая, – рассказывает она. – Так бьется сердце! Вспоминается и грустное, и веселое одновременно. У меня непонятное настроение, – тонким голосом говорит она ему.
– Ох, какой у вас вдруг писклявый голос, – смеется он. – Не делайте его таким.
– А каким?
– Низким, женским, – поясняет он. – Взрослым.
– Понятно, вам нравятся женщины со взрослыми голосами. Ох, какая скорость у вашей машины! – замечает он, сделав уже другой голос, постарше. – А я вспоминаю пляж в детстве. Я стою в такой соломенной шляпе. Потом сажусь и закапываю ноги в песок. Никого народу. Лодочная станция. Пьяный лодочник еще был. Солнце четырехчасовое, вечернее. Приезжает на велосипеде немолодой мужчина. Разбегается и бросается в воду, и с таким фырканьем плывет и в секунду превращается в точку на середине реки!..
– А что вы там делали?
Я сторожила бабушкины ковры, которые она выстирала в речке. Тогда это модно было – стирать на водоемах, – уже грустно сказала она и стала разглядывать своего кавалера. – У вас красивый профиль, – наконец сказала она свое мнение. Он повернулся к ней лицом, она тут же заметила: – И так тоже мне очень нравитесь. У вас такие глаза, как это называется? Персидские?
Он засмеялся.
Он: У тебя голос похож на голос как из… моего прошлого.
Она: Как это? На маму, что ли? Где она?
Он: Убежала.
Лара смотрит на него удивленно.
Он: Всех, кто умирает, я называю убежавшими.
Она: Как упрекаешь их прямо!
Он: Да, упрекаю. Последние годы она жила в тоске и жарила картошку на завтрак, обед и ужин, одну только картошку… с салом – и балуешь себя, и все же как будто принимаешь яд. Уносила к себе в комнату дымящуюся сковородку, словно жила в коммуналке. Лежала через стенку от меня, и я чувствовал ее тело…
Она: Почему ты не покормил ее вкуснее? У нее не было денег?
Он: Я не понимал, я был так занят. Сейчас бы я уже приносил ей фрукты… (Он замолчал.) Но поздно. Что я могу сделать во имя нее сейчас?
Она: Наверно, уже ничего. Давай переведем тему.
Он: Давай, если ты такая добрая.
