Нагие и мёртвые - Мейлер Норман (бесплатные серии книг .TXT) 📗
Хирн очень быстро почувствовал изменение в своем положении. Исчезло подкупающее доверие, с которым генерал относился к нему в первые недели его службы в качестве адъютанта, и теперь обязанности Хирна свелись к обременительной и унизительной рутине. Отношения между ними изменились как бы сами собой, и в конечном счете Хирн был поставлен в официальные рамки безусловного подчинения. Генерал больше не разговаривал с ним по душам, не поучал его, а служебные обязанности Хирна, к которым они по молчаливому согласию относились до недавнего времени как к шутке, теперь превратились в суровую и неприятную необходимость. По мере того как успешный исход операции день ото дня становился все более сомнительным, генерал все суровее требовал поддержания дисциплины в своем штабе, и ее тяжесть целиком испытывал на себе и Хирн. Каммингс имел привычку каждое утро проверять порядок в своей палатке и почти каждый раз делал замечания Хирну за недостаточную требовательность к ординарцу. Это делалось всегда в виде вежливого упрека и сопровождалось косым взглядом в сторону Хирна. Тем не менее все это тревожило и, в конечном счете, раздражало его.
На него возлагались разные бессмысленные обязанности, носившие издевательский характер. Однажды, через две недели после их последнего длинного разговора в тот вечер, когда они играли в шахматы, генерал уставился на него отсутствующим взглядом и сказал:
— Хирн, я думаю, неплохо, если бы у меня в палатке каждое утро были свежие цветы.
— Свежие цветы, сэр?
Генерал насмешливо улыбнулся:
— Да. Мне кажется, в джунглях их предостаточно. Что, если вы прикажете Клеллану собирать небольшой букет каждое утро? Господи, ведь это так просто!
Действительно, все было достаточно просто, но новая обязанность усилила натянутость в отношениях между ним и Клелланом, а Хирн терпеть не мог такой натянутости. Помимо своего желания, он стал уделять все больше внимания качеству ежедневной уборки, производимой Клелланом в генеральской палатке, и это вылилось в унизительную дуэль между ним и Клелланом. К своему удивлению, Хирн обнаружил, что в ответ на требовательность генерала он действительно всерьез беспокоится о поддержании в палатке полного порядка. Теперь каждое утро он с отвращением приближался к палатке генерала, подчеркнуто расправлял плечи и только после этого входил внутрь, чтобы продолжить свой поединок к Клелланом.
Борьбу начал Клеллан. Высокий стройный южанин с наглыми повадками, крайне самоуверенный, он с самого начала встречал в штыки любое замечание Хириа. На первых порах Хирн игнорировал ею, слегка забавляясь тем, как Клеллан пытается сохранять независимость, но потом Хирн понял, что в возникновении напряженности между ними отчасти виноват он сам.
Однажды утром они чуть не затеяли ссору. Хирн вошел в палатку, когда Клеллан заканчивал уборку, и начал проверять чистоту, а Клеллан стоял у койки генерала, держа руки по швам. Хирн потыкал пальцем в постель, убранную очень аккуратно: второе одеяло сложено в ногах, взбитая подушка с торчащими уголками аккуратно поставлена.
— Хорошо заправляете койку, Клеллан, — похвалил Хирн.
— Вы так думаете, лейтенант? — Клеллан не пошевельнулся.
Хирн отвернулся и проверил вентиляционные клапаны палатки.
Они были плотно и аккуратно закрыты, и, когда он дернул за одну из завязок, узел не сдвинулся с места. Затем он обошел палатку снаружи и проверил колья оттяжек. Все они оказались выравненными, все с наклоном в одну сторону — ночью шел ливень, и Хирн знал, что Клеллан уже поправил их. Он возвратился в палатку и посмотрел на вымытый дощатый пол. Клеллан угрюмо уставился на ноги Хирна.
— Вы наследили, лейтенант, — сказал он.
Хирн посмотрел на оставленные своими ботинками грязные следы.
— Извините, Клеллан.
— Вы добавили мне массу работы, лейтенант.
Хирп вспыхнул:
— Ваши обязанности не так уж тяжелы, Клеллан.
— Не могу сказать, что у других они тяжелее, — протянул Клеллан.
Черт побери! Что же, он заслужил этот ответ. Хирн снова отвернулся, чтобы проверить стол для карт. Он был аккуратно накрыт скатертью, синие и красные карандаши отточены, вставлены в держатели и разложены по цветам.
Он прошелся по палатке, раскрыл платяной шкаф генерала, чтобы проверить, аккуратно ли развешано обмундирование, сел за генеральский стол, открыл ящики и, проведя пальцами, проверил, нет ли в них пыли. Проворчав что-то себе под нос, Хирн встал, чтобы проверить отводную канавку для дождевой воды, проложенную вокруг палатки. Клеллан уже очистил ее от мусора после ночного ливня, и канавка оказалась чистой, посыпанной свежим песком. Хирн вошел внутрь.
— Клеллан, — позвал он.
— Да?
— Все, по-видимому, в порядке сегодня, за исключением цветов. Вы могли бы сменить их.
— Знаете что я скажу вам, лейтенант, — ответил Клеллан грубовато, — мне сдается, что генерал не очень-то интересуется этими цветами.
Хирн кивнул.
— И все же смените их, — сказал он.
Клеллан не сдвинулся с места.
— Вчера генерал сказал мне: «Кстати, Клеллан, кто придумал эту дурацкую затею — ставить здесь цветы?» Я доложил ему, что не знаю, но сказал, что мне кажется — это ваша идея.
Генерал так сказал? — Вначале Хирна это позабавило, а затем привело в ярость. «Сукин сын!» — подымал про себя Хирн. Он закурил сигарету, глубоко затянулся.
— Все-таки меняйте цветы, Клеллан, — жалобы приходится выслушивать мне.
— Лейтенант, я встречаюсь с генералом, может, по десять раз на день. По-моему, он сказал бы мне, если бы считал, что я делаю что-то не так.
— Придется вам поверить мне на слово, Клеллан.
Клеллан поджал губы, чуть покраснел. Он явно разозлился.
— Лейтенант, вам не мешало бы иметь в виду, что генерал такой же человек, не лучше, чем вы или я, незачем бояться его.
Это было уже слишком. За каким чертом торчать здесь и пререкаться с Клелланом! Хирн направился к выходу из палатки.
— Тем не менее смените цветы, Клеллап, — сказал он холодным тоном, прежде чем выйти.
Отвратительно, унизительно! На пути в офицерскую столовую Хирн брезгливо смотрел на сырую изрытую территорию бивака. И все это ему придется терпеть еще год, а то и два, каждое утро на голодный желудок занимаясь этими паскудными делами. Клеллану, конечно, это нравится. Каждая реплика, которую ему удастся вставить в разговор, будет тешить его самолюбие, и после каждого замечания он будет подогревать в себе сладкую ненависть подчиненного к презираемому начальнику. Да, есть и приятные моменты в положении рядового. Хирн отшвырнул ногой камешек.
— Привет бедным офицерам! — махнул он рукой подходившему к столовой Мантелли.
Мантелли свернул к нему и похлопал его по спине.
— Сегодня от папаши держись подальше.
— А в чем дело?
— Вчера вечером мы получили привет из штаба корпуса. Каммингсу приказывают наступать. Господи Иисусе! Он пошлет меня в атаку во главе штабной роты. — Мантелли вынул изо рта сигару и выставил ее перед собой, как копье.
— Единственное, на что ты годен, это атаковать столовую.
— Ты прав. Я гожусь только в канцелярские крысы, к тому же у меня плоскостопие. Готов работать в Холландии [Населенный пункт на побережье острова Новая Гвинея, в районе которого американские войска провели десантную операцию против японцев в 1943 году. — Прим. ред.], Соединенных Штатах, Пентагоне... Я ношу очки... кашляю... Вот послушай.
Хирн игриво толкнул его.
— Хочешь, чтобы я замолвил за тебя словечко генералу?
— Вот именно. Устрой меня в службу культурно-бытового обслуживания войск.
Они вошли в столовую.
После завтрака Хирн явился в палатку генерала. Каммингс сидел за столом, изучая донесение инженера аэродромной службы ВВС.
— Они не закончат строительство аэродрома еще два месяца. Забрали у меня все необходимое для кого-то другого.
— Это очень плохо, сэр.
— Конечно! Думают, что я добьюсь победы в этой проклятой операции без аэродрома. — Генерал рассеянно замолчал, как бы не узнавая стоящего перед ним Хирна. — Единственная из действующих дивизий, которая не имеет надежной авиационной поддержки. — Генерал тщательно вытер рот и взглянул на Хирна. — Сегодня палатка убрана хорошо, — сказал он.
