Ночная дорога - Ханна Кристин (читать книги .txt) 📗
Джуд потрясенно смотрела на мать. Как получилось, что она так и не поняла этой связи? Она знала, что мать бросила живопись в день похорон отца, уйдя из дома и, по сути, так и не вернувшись.
— Я наблюдала, какой матерью ты становишься, и гордилась тобой. Но я никогда этого не говорила. Все равно ты бы меня не услышала, хотя, возможно, мне просто хотелось так думать. Как бы там ни было, я молчала. А потом я увидела, что ты совершаешь ту же самую ошибку, что и я: ты перестала любить Зака… и себя. Это разбило мне сердце. Я могла бы тебе сказать, что ты делаешь не так, если бы не твоя уверенность в том, что я слабая, а ты сильная. Поэтому, да, Джудит, ты — из всех людей, именно ты — должна понять мои ошибки. Тебе следовало знать, почему я так с тобой обращалась.
Джуд не знала, что сказать. У нее возникло ощущение, будто вся ее жизнь, ее мир только что треснули пополам.
Каролина поднялась с дивана, и Джуд на секунду показалось, что мать сейчас подойдет к ней, преодолеет расстояние между ними и сядет рядом.
— Ты молода, — наконец произнесла Каролина. — Ты еще можешь исправить эту ошибку.
Джуд начало трясти, происходило то, чего она боялась.
— Как?
— Люди считают, что любовь — проявление верности, — сказала мать. — Иногда она проявление воли. У меня не было сил любить тебя, Джуд, или проявить эту любовь, быть может. Я и сама не знаю, что это было, но я знаю одно: ты сильнее, чем я была когда-то.
Отчасти это было то же самое, о чем постоянно твердила ей доктор Блум. Джуд увидела сожаление в глазах матери и как будто на секунду заглянула в собственное будущее. Ей не хотелось однажды проснуться и понять, что тебе уже восемьдесят и ты одна.
— Я не единственная, кто может исправить ошибку, мам.
— Я уже не молода, — сказала Каролина. — Я упустила свой шанс, я знаю.
— Поэтому мы с тобой и встречаемся вот так — за обедом.
— Конечно.
— И поэтому ты хотела, чтобы я взяла на себя галерею. Тогда у нас было бы хоть что-то общее.
— Ты когда-нибудь задавалась вопросом, откуда у галереи такое название? ДЖЕЙСИ. Отец назвал ее в честь нас троих по первым буквам наших имен. Он думал, что мы всегда будем вместе. — Она вздохнула. — Еще одно мое сожаление.
Джудит поднялась со стула. Руки ее уже не дрожали, она давно, несколько месяцев, а может быть, и лет, не чувствовала себя такой сильной. Она не знала, как исправить все ошибки, которые совершила, но пора было их исправлять. Одну за другой.
— В субботу я веду Грейс в океанарий. Почему бы тебе не пойти с нами?
Каролина неуверенно улыбнулась.
— Ты серьезно? Я могла бы встретить вас у парома. Скажем, в одиннадцать. А потом мы пообедаем в «Айваре». Вы с отцом когда-то любили бросать картофель чайкам.
В голове Джуд ожило воспоминание: она стоит на набережной вместе с родителями и швыряет чайкам, кружащим над водой, кусочки картофеля. «Вот так, заинька… У ребенка меткая рука, правда, Каро?»
— Он любил нас обеих, — сказала Джуд.
Каролина кивнула.
— Как хорошо наконец-то поговорить о нем!
И тут Джуд поняла, что ей нужно делать. Возможно, она знала это и раньше, но именно сейчас, в это мгновение, словно осознав что-то очень важное, она была готова попробовать.
— Я не могу остаться на обед. Прости. У меня появилось срочное дело.
— Конечно, — ответила мать. Если она и удивилась этой внезапной перемене, то не подала виду. Просто проводила дочь до лифта.
Прощаясь, они долго смотрели друг на друга; в материнском лице с мелкой сеточкой морщин, похожей на трещины на старом фарфоре, Джуд видела давно забытый образ другой женщины, которая любила рисовать.
— Мне тебя не хватало, Джудит, — тихо проговорила мать.
— Мне тебя тоже. Увидимся в субботу.
Джуд покинула пентхаус и вернулась в подземный гараж на Вирджиния-стрит. Оттуда она выехала, сменив темную парковку на серый дождливый день. Пока она добиралась до местного центра, то вела машину очень внимательно. Доехав, просидела в машине полтора часа, ожидая. И каждая минута была проявлением мужества; уехать было бы проще. Так она и поступала в прошлом…
Подъехала машина и остановилась чуть впереди, за ней еще одна. Прошло несколько минут, и в здание потянулась цепочка людей. Большинство из них женщины, они шли одна за другой, под дождем, без зонтов.
Джуд понимала, какой опасный выбор она сделала, но и иной выбор был не менее опасен.
«Любовь — проявление воли».
Слишком долго она ее боялась.
Джуд открыла трясущейся рукой дверцу машины и вылезла под дождь. Сжав руки в кулаки, пошла по улице.
С ней поравнялась молодая женщина с распущенными темными волосами и карими глазами, полными слез.
Джуд подстроилась под ее шаг. Так, молча, они двинулись дальше.
Висевшее на двери объявление гласило: «Сочувствие друзей. 14:00. Группа поддержки в горе».
Джуд резко остановилась, словно споткнувшись. Внутри ее стремительно расправил крылья страх, она едва могла дышать. Она еще не готова, нужно немедленно повернуться и бежать. Она не намерена туда идти. Что, если они потребуют от нее отпустить Мию?
Молодая женщина, шедшая рядом, тронула Джуд за руку.
Джуд вздрогнула и посмотрела на брюнетку. В ее глазах Джуд увидела не только слезы, она увидела понимание. Перед ней стояла женщина такая же, как она сама — с безжизненными, пустыми глазами, крепко сжатыми губами, небрежно причесанная. Джуд видела таких женщин, она хорошо знала, каково это — окаменеть и одновременно испытывать боль.
«Неужели и я так выгляжу?» — подумала Джуд. И она сделала то, чего никогда не делала в жизни: протянула руку незнакомому человеку. Вот так вместе они и вошли в открытую дверь.
Закончилось все так, как и началось. Для бывшей заключенной с дипломом социолога и отсутствием опыта работы не было. Перспективы таяли, а вместе с ними и надежда, пока к концу четверга она не пришла к выводу, что только зря тратит силы.
И теперь, сидя в парке Ларивьера, она поняла: на самом деле у нее никогда не было шанса.
Лекси прикрыла глаза. Она знала, что делать. Время, проведенное здесь, оказалось отсрочкой, не больше. Час пробил. Она и так слишком долго оттягивала неизбежное.
Лекси прошла к стоянке, где оставила велосипед, села на него и поехала к главной дороге. Найт-роуд обогнула стороной и, сделав круг, подъехала к дому Фарадеев. Крепко держась за руль, она спустилась, подпрыгивая, на гравийную дорогу и остановилась у гаража. Лекси так трясло, что ей никак не удавалось поставить велосипед у стены, в конце концов она сдалась и просто бросила его в высокую траву. Она снова обратила внимание на одичавший сад и вспомнила, каким красивым и ухоженным он был когда-то.
«Круги по воде, — подумала она. — У горя бесконечные последствия». Отбросив эту мысль, Лекси торопливо подошла к двери и постучала, пока не пропала смелость.
Дверь открыла Джуд.
— Лекси, — пробормотала она, явно удивившись.
— Я хочу передать вам кое-что для Грейс.
— Она сейчас наверху, в комнате Зака, смотрит кино.
— Я не знала, что она у вас.
— Хочешь ее повидать?
Лекси знала, что нужно сказать «нет», но разве она могла? Лекси кивнула. Так и не найдя слов, уместных в такой ситуации, она направилась по лестнице в бывшую комнату Зака. У дверей она замешкалась, чтобы набрать в легкие воздуха для смелости, затем постучала, услышала прочириканное «войдите» и открыла дверь.
— Привет, мама. Что ты здесь делаешь? — Грейс сидела в кровати Зака и хмурилась.
Лекси споткнулась. Попыталась загладить свою ошибку улыбкой, но и это у нее вышло плохо.
Слишком много всего навалилось сразу — и прекрасное личико Грейс, и слово «мама» из ее уст, и комната Зака.
Куда бы она ни кинула взгляд — все напоминало о мальчике, в которого она когда-то влюбилась: игрушечные динозавры, сваленные горой, футбольный мяч, коллекция кассет с диснеевскими фильмами, видеоигры в зеленых коробках. Но окончательно ее добил зачитанный томик «Джейн Эйр» на комоде. Она подошла, взяла книгу в руки, ощутив под пальцами растрескавшуюся обложку, увидела свое имя, написанное когда-то ею на внутренней стороне обложки. Зак хранил ее все эти годы.
