Как закалялась жесть - Щеголев Александр Геннадьевич (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
По ночам я поднимал канистры на чердак (в доме, кроме подвала, есть и чердак): там они копились, там ждали своего часа.
Вообще же, готовился я по всем возможным линиям. Я должен был погибнуть вместе с домом — и чтоб никаких вам сомнений! Помочь мне в этом, как ни странно, мог Стрептоцид, отличник и президентский стипендиат. Они думали, я раскрошил их дружка и сжег… вот еще! Такими драгоценностями не разбрасываются. Стрептоцид все это время хранился у меня в морозильнике, пребывая в состоянии глубокой заморозки. Я лишь отнял у него обе ноги и левую руку — в точности то же самое, что проделали со мной. Заказал по Интернету второй комплект протезов: стандартных, готовых. На основе биометаллических модулей, как и мои настоящие. Заказал вторую искусственную руку. А сегодня ночью выложил Стрептоцида оттаивать… В общем, когда развалины особняка будут разбирать, — найдут сгоревшие останки. Мои.
Более того, я и второй коляской запасся! Купил через те же интернет-магазины. Виктор Антоныч, по моим прикидкам, не должен про нее знать: товар доставили в его отсутствие, а в подвал ко мне он уже с полмесяца не заходил. И про запасные протезы не должен бы знать… все это слабое звено, конечно. Остается только надеяться и молиться. Касательно Ленки с Вадиком, то они принципиально не обращали внимания, что там за ортопедические гадости инвалид к себе в нору таскает, брезгливо воротили носы.
Самое тонкое, самое уязвимое место в моем плане было — Неживой. Общаться с ним — как по тонкому льду ходить: одно неловкое слово — и ты провалился… В наших бесконечных беседах среди прочих тем, естественно, возникал и мой отчаянный рейд со второго этажа на улицу. Я рассказал ему про Копытьева — как бы мимоходом. Поскольку сыночек продюсера остался жив, то меня это якобы беспокоило. Спать, говорю, не могу, боюсь, что их семейка мне отомстит. Либо этот чокнутый, либо его папаша — возьмут да подошлют сюда мстителя по найму… Неживой меня успокоил: не дергайся, граф, с ними поговорят. Больше мы к этой теме не возвращались, но… Мину я заложил. После взрыва среди прочих версий вспомнят о Копытьевых. Подозрение падет на обоих, и младшего и старшего. Прежде всего на них и падет, поскольку ясный мотив имеется.
Кстати, насчет беспокойства. Виктору нашему Антонычу не очень-то и соврешь; я и не соврал. Существование таких вот «тенятников» меня и вправду ломает. Боюсь я — не за себя, за мир. Если какая-то паршивая книжка заставляет людей друг друга жрать, что ж это за люди? И что за люди рукоплещут, когда самозваный пастырь сортирует их на «простых» и «иных»? Людей превратили в баранов. Понимаю, так нас легче стричь и резать. Испокон веков избранные (иные) пили и жрали всех прочих. Но теперь стадо внимает новым пастухам, которые не устают повторять, мол, Добро ничем не отличается от Зла, только подлее, потому что лжет красиво. И этот уродский вздор, вдруг ставший религией, раскачал коллективное бессознательное настолько, что в него запросто входит что угодно. Тенятник с его ОРТ — это еще пончики. Как и Эвглена с ее «студией»…
…Смотрю на часы. Четыре минуты — как ветром сдуло. Странное чувство, когда смотришь на циферблат: минуты летят, а секунды тянутся. Нервы, нервы. «И вечный стресс, покой нам только снится…»
Сигарета «Friend» полностью истлевает в среднем за пять минут. Я специально поэкспериментировал с разными марками: искал такую, чтоб подольше горела, но при этом с гарантией не гасла. Остановился на наших, российских (англоязычное название — дань рынку). Из десяти штук — все до единой прогорели до фильтра. А брендовое иностранное курево, хоть оказалось не менее надежно, все же не столь долгоиграющее — в среднем на минуту-две кратче наших… На всякий случай перед «часом икс» я просушил все сигареты из пачки, а ту единственную выбрал жребием.
Хорошая замена бикфордову шнуру.
Фильтр, понятно, я отломил, а сигаретину положил на стол в кабинете. Когда табак догорит — воспламенится дорожка из серы, наструганной со спичек. На другом конце дорожки (тут же, на столе) — пластиковая канистрочка, лежащая плашмя, с некоторой толикой бензина на дне. Огонь по тщательно уложенной бумажке добежит до горловины канистры и — пых! Бумага, на которую насыпана сера, поднимается к горловине канистры наподобие горки, пандусом (долго же я с этим делом возился!). Бензиновые пар Ы разорвут канистру; взрывчик будет нехилый. И это лишь начало…
(Бензин — страшная жидкость. Пары воспламеняются практически из-за ничего. У меня однажды, в прошлой жизни, полыхнуло над карбюратором, когда я всего-то лишь включил лампочку-переноску.)
Остается минута.
До чего же удобно взрывать дом, если все инженерные коммуникации в твоем распоряжении, и ни одна сволочь не посмеет сунуть к тебе нос!
Весь цимес в том, как сказал бы Неживой, что в доме есть автономная система пожаротушения. Это не рояль в кустах, а непременный атрибут для подобных зданий (например, на случай блокировки пожарных гидрантов). Резервуар с водой — на чердаке, слив — в подвале. Емкость — 300 литров. Сначала, естественно, я спустил всю воду, потом поднялся на чердак и залил вместо воды бензин — из всех двадцати канистрочек. Сто литров. Этого достаточно, чтобы устроить демонам ад.
Вот для чего я копил горючее. Вот для чего поднимал его на чердак.
Впрочем, главная хитрость была в другом. Кислородная форсунка в печи, позволявшая сжигать трупы, подразумевала наличие кислородных баллонов. И только мой изувеченный пытками мозг способен был додуматься до такого их использования… но все по порядку. Баллонов после Крамского осталось одиннадцать (запасливый был мужик, хоть одну хорошую вещь в жизни сделал). Сейчас их в подвале было семь — более, чем достаточно.
Один баллон для верности я вынес в гостиную. А перед уходом чуть приоткрыл на них на всех краны, чтобы подтравливало. На полную нельзя, иначе могло рвануть прямо при мне. Кислород тяжёлый, скапливается на первом этаже. И когда полыхнет, интенсивность горения увеличится в разы. Это будет огромный, роскошнейший буууум…
Таким образом, бомба размером с особняк была снаряжена — легко, как два пальца об асфальт. Вымыть руку и снова об асфальт. Оставалось лишь соорудить для нее детонатор.
Труп Стрептоцида с протезами я перетащил на второй этаж — чтоб сохранился для будущих исследователей. А то в подвале, в зоне наибольшей концентрации кислорода, он попросту превратился бы в пепел.
Все вышеописанное я совершил нынешней ночью, перед тем, как уйти.
Вера и огонь…
Возможно, существовал не столь замысловатый способ уничтожить ненавистный мне мирок. Наверняка существовал. Напустить газу в подвал… правда, кто-то из спящих мог учуять запах и проснуться. Или еще что-нибудь… Проблема в том, что пожара, пусть и жуткого, мне было недостаточно. Я хотел не просто уничтожить этот дом!
Я хотел сровнять его с землей.
И еще кое-какие подробности (для поборников точности). Подобные противопожарные системы срабатывают обычно в том месте, где появляется пламя, дым или повышается температура, но никак не по всему зданию. Так что первой моей заботой стала перенастройка датчиков. Я вскрыл щит на первом этаже и тупо закоротил — напрямую — все клапана исполнительных устройств: так, чтобы все датчики срабатывали, как один. Теперь достаточно было активизировать любой из датчиков, и тревожные сигналы пошли бы отовсюду — вдруг и разом.
Инициировать цепочку я решил из кабинета Эвглены. Во-первых, датчик там как раз над рабочим столом, во-вторых, путь для бегства очень удобен: близко к выходу, ближе разве что прихожая…
Сигарета с оторванным фильтром — это инвалид, огрызок вроде меня. Так задай им ж А ру, френд, не подведи в последний момент!
…Что это?
Невозможно. Нет.
К особняку на сумасшедшей скорости подлетает знакомый «FIAT». На капоте — впечатляющий жлобский рисунок: здоровенное инфернальное чудище с кожистыми крыльями и когтистыми лапами. Змеиная голова украшена козлиными рогами. То ли горгулья, то ли химера, вот такой «авто-арт». Обычно Неживой ездит на служебной машине, но в редких случаях — на своей; и сейчас — как раз тот редкий случай.
