Благоприятные приметы для охоты на какомицли - Голубенцев Игорь (читать книги без сокращений .txt) 📗
Несъедобны.
Трубка
хозяйка ртов.
Чашечка и ствол.
Дым из чашечки —
богам, из ствола — людям.
Угли
скелеты дров,
узнавшие огонь.
Удальцы
убивают весело,
умирают шутя.
Если нет пива,
любят женщин.
Украшения
небольшие предметы, помогающие жить,
если правильно вдеть их в тело.
Улитки
когда богов ещё не было,
Мать-Улитка уже съела
свой первый гриб.
Усы
ими можно поводить.
Не хмурятся.
Уши
крепкий воин ухом не ведёт.
Слабый — прядает,
прижимает к затылку.
Флейта
самое дорогое
для охотника.
Делает воздух певчим.
Птицы молча топчутся вокруг.
Хижина
строят из чего угодно.
Говорят, даже из камня.
Хитрость
редкое умение в обход.
Хитрость — не для удальца.
Череп
скрывает мозги от дурного глаза.
Хорош для миски.
Шаман
бывает и в нашем облике.
Имеет несколько душ. Говорит с богами,
ест высосанные из людей хвори.
Шаманы теперь уже не те, что раньше:
низко летают, сипло поют.
Шея
узкое место. Чтобы еда остывала,
а воздух — грелся.
Шрамы
отсвистевшие раны,
ставшие украшением. Особенно ценятся:
на лбу, щеках, плечах, пенисе.
Язык
кусочек мяса; сверху — слова,
снизу — слюни.
Яйцо
рассказывают, что наш мир —
это тоже яйцо. Разбитое.
Это было не так давно,
не всё смыло временем.
Кое-что можно
вспомнить,
поковыряв пальцами
в ушах стариков.
Они расскажут
о задних людях
с острой кровью,
о быстрых какомицли,
которых никто
не видел.
О рисунках
на своих лицах.
О старых богах,
чьи глаза уже
остановились,
но жертвы ещё
принимаются.
ДВА ДЛИННЫХ СЛОВА
И вот они расселись вокруг огня и зашевелили языками.
«Я могу — начал первый — думать о главном». Все громко вздрогнули. Облака сели на землю. Змеи разучились ползать и сделались тёплыми. Первый сморщил голову. Подумал о главном. Стало хорошо.
Акгве сказал: «Я умею доставать Это». Остальные забурчали животами. «Ты обманываешь нас» — прищурился Тот, Что Сидел На Пне. Две птицы на дереве перестали петь. Стали бледными. Но Акгве не испугался. Он встал и ловко помочился. Все получили Это. И Это было неплохо.
«Делаю назад» — произнёс Тот, Что Под Шапкой. Его разрезали на куски и съели. Никто не хотел назад.
«Я могу говорить с мертвыми» — ухмыльнулся тыльный шаман. Оставшиеся открыли рты поглубже, а глаза пошире. Стало тихо, пиявки перестали чавкать. Он сказал два длинных слова и все умерли.
«Так. Теперь будем говорить».
РОЖДЕНИЕ АКГВЕ
…поэтому мальчик отличался тихим нутром и женскими ноздрями. Не мог дышать воздухом охоты, плакал от крови. Кто-то наступил на его тень и теперь мальчика радовал только домашний дым и теплые вещи. Взрослые зубы уже заполнили его рот, но он сидел между матерями и боялся мужского. Даже слепой шаман отказался учить мальчика задним словам. Просто нарисовал ему на животе женские знаки. Мальчик умел петь тонким горлом, и охотники выжимали бороды, наслушавшись его издалека. Волосы у него выросли длинные и жирные, глаза смотрели большими черными мухами. Мужчины стали драться тяжелыми топорами, метать друг в друга копья, разглядев его ноги и грудь. Хотели украсть. Но унёс мальчика седой медведь из дальнего леса, оттуда, где грибы говорят со своими детьми тихими голосами, а солнце светит в сторону. Через три ночи мальчик вернулась исцарапанной и тихой. Осенью, когда все пахнет слезами, у нее родился Акгве.
МАЛЕНЬКИЙ АКГВЕ
Акгве родился, как все обычные дети: с волосами, заплетёнными в длинную косичку. Был таким же беспомощным — сосал палец и писал во все стороны, лежа на тёплой траве.
Звери сразу полюбили Акгве. Заменили ему отца и мать, которых у него никогда не было. Два старых дятла кормили младенца маленькими личинками, а волки приносили мясо и кости. Улитки сами заползали ему в рот. Старались стать мягкими и вкусными. Щуки мыли ноги, учили плавать.
Рос Акгве как гриб — быстро и напрямик.
Всё, что нужно воину, показали звери Акгве, но танцевать он научился сам.
Бесстрашный, как паук, Акгве бродил по лесу, совершал маленькие детские подвиги: убивал всех, кого надо, нюхал травы, делал людей.
Когда у Акгве появилась густая борода, а тело покрылось татуировками, он понял, что стал взрослым. Сел, закурил трубку, задумался.
охотник
Когда у Акгве немного подрос живот, он научился есть мясо и хорошо стоять на ногах. Души предков сразу догадались, кем он будет. Шаманы стали учить его задней хитрости и белым звукам. Подвернули жизнь. Кинули нужным словом. Много лет он жил один, смотрел только вверх, грел кровь хорошим временем. Люди удивлялись его колдовской силе и пели о нём тихими языками. Подошло время искать жену. Нашёл. Самую красивую — с круглыми коленями и ласковым затылком. Дети у нее рождались часто и считались мальчиками. Акгве радовался, пускал колечки доброго дыма. Он уже узнал всё о превращениях. Немного побыл кошкой, червем и луной. Потом стал женщиной с мягким животом. Когда хотел есть — превращался в комара. Метал икру. Шипел в кустах. Подросли дети, и Акгве затосковал. Хотелось побыть простым охотником с длинным копьём и твердыми ногами. Но звери не боялись его, а он любил их всех, даже клещей подмышкой. Акгве заснул за советом. Проснувшись весной, он уже ничего не знал о колдовстве, зато стал брать след и бить точно в печень.
ЧЕЛОВЕК АКГВЕ
Это было не так давно, не всё смыло временем. Кое-что можно вспомнить, поковыряв пальцами в ушах стариков. Они расскажут о задних людях с острой кровью, о быстрых какомицли, которых никто не видел. О рисунках на своих лицах. О старых богах, чьи глаза уже остановились, но жертвы ещё принимаются.
Акгве не был охотником, хоть так и рассказывают. Звери не умели умирать от его руки. Мясо оживало в нём и бежало наружу. Акгве делал многое — рисовал на коре живых людей, жил в другую сторону. Его называли колдуном. Разве это так? Духи боялись его, а предков у него не было. Утки летали лучше Акгве. Старики смеялись над его амулетами.
Плохим воином был Акгве. Так говорят. Слабые татуировки. Тяжёлые волосы, кривое копьё. Кто видел его мертвецов? Боевая пляска на красной траве, тетива у затылка — этого он не знал.
Акгве был человек. Дети ползали на его коленях, прятались подмышками. Он пел женщинам и понимал, зачем он это делает.
