Туманная мгла над приливом - Голестан Эбрахим (библиотека электронных книг TXT) 📗
– В основном рыба-меч заплывает.
– Дрянь рыба, грубая, – заметил я.
– Рыба как рыба, – не согласился полицейский.
– Да, рыба-то она рыба, но грубая и вонючая, – настаивал я. – А ты сам-то видел ее когда-нибудь?
– Ну, что ни говорите, она тоже рыба, – уклонился он от ответа.
– Так-то оно так. Но разве можно сравнить ее с красивыми и вкусными рыбами…
Полицейский прервал меня:
– Это вы говорите про рыбок, которые в стеклянных посудинах?
– Нет, больше про красную рыбу, – ответил я.
– Красная рыба в нашей реке не водится, она морская. К нам в реку только меч-рыба заплывает. Речная рыба всегда цвета речной воды. Вы, должно быть, недавно сюда приехали?
– Не очень давно.
– Из реки попадает рыба в море, а оттуда идет в реку только рыба-меч, да и то не крупная, а которая помельче, – заверил полицейский.
– И все же, рыба-меч грубая и вонючая, даже та, которая мельче, – настаивал я.
– Рыба разных сортов бывает. Рыба-меч тоже рыба. Рыбу не за красоту ценят.
– Ты, начальник, как я понимаю, стоишь за рыбу-меч?
Полицейский рассмеялся, смеялся он, как-то не открывая рта.
– Хорошо бы сейчас, вот прямо сейчас, одна из них выпрыгнула бы из реки сюда.
– Сейчас хоть всю реку облазь – ни одной не найдешь! Когда холодно, они уходят в море, а как потеплеет, тогда и они вернутся, – ответил полицейский.
– Они, значит, приспособленцы.
– Чего изволите? – не понял он.
– Да нет, я в порядке, не беспокойся.
– Я-то спокоен. А вот вы будьте осторожны – в реку свалитесь, – предупредил он.
– А главное, надо следить, чтобы не проник какой-нибудь контрабандист, – добавил я.
– Мы-то следим, – сказал полицейский и посмотрел на реку. И, желая подчеркнуть свою значимость, повторил: – Конечно, мы следим.
– Если кто и отважится нарушить границу, то едва ли одолеет эти скользкие камни, покрытые тиной. В два счета поскользнется и отправится к праотцам, – заметил я.
– Да нет, бывалый контрабандист знает, как идти. Я засмеялся:
– Ну, успокоил, начальник! Ведь как уверенно говоришь!
– Ясное дело, – ответил он.
– Ну а если набежит какой-нибудь здоровенный верзила, что тогда?
– Пока не набегал. А если появится, то велик Аллах, а мы-то зачем здесь? Найдем выход из положения, когда надо будет. Мы-то ведь тоже кое-чего умеем.
Говорил он это с улыбкой, дружелюбно и непринужденно.
– Стало быть, ты дорожишь своей должностью, а она-то ведь не очень о тебе печется, – заметил я.
– Каждый о своем заботится, верно?
Мне нечего было возразить, и я снова спросил его:
– Ну а если кто-нибудь захочет за границу перебежать?
– Перебежать, говорите? Ну, кто задумает не возвращаться… пускай идет, не беда. – Последние слова он сказал по-азербайджански, посмеялся в кулак и спросил: – Не слыхали, какой здесь случай вышел несколько недель назад?
– Какой?
– Только едва ли тот человек задумал бежать.
– Да кто это?
– Ну тот, который смастерил такой велосипед, чтобы по воде ходил.
– Я не слышал, – ответил я, хотя знал об этом. А произошло вот что.
Изобретатель, молодой еще человек, все лето трудился над водным велосипедом. Он взял два плоских бруска, пристроил к ним два больших колеса с легкими лопастями, а между колесами положил доску. Он так рассчитал: лопасти начнут вращаться, бить по воде, словно весла, и велосипед пойдет. Но, еще не проверив, как действует его машина, он решил ее усовершенствовать. Прикрепил к доскам резиновую камеру от десятитонного грузовика, чтобы придать своему детищу большую плавучесть. Затем приделал еще два колеса, поменьше лопастных, соединил их передачей. Когда он садился и начинал крутить педали, маленькие колеса приходили в движение и заставляли вертеться большие с лопастями. Все это неуклюжее сооружение с большой надутой камерой производило странное впечатление.
Но этот человек не решался днем спустить на воду свой велосипед – боялся молвы и насмешек.
Однажды, в конце лета, лунной ночью я шел медленно по берегу реки домой. Вижу, он несет свой велосипед. Тут я подумал: «Не спугнуть бы, ведь испугается и уйдет». Я знал, что он собирался глубокой ночью испробовать свое изобретение. Я свернул в сторону, присел за парапетом. Гляжу, он медленно и осторожно тащит велосипед к воде. Когда он спускал его с высокого берега, велосипед упал. Бедняга кое-как поднял его, с трудом поставил как нужно. Все это несуразное тяжелое сооружение оказалось на плаву. Потом он и сам осторожно залез туда и устроился на седле. Закрутил педалями, и велосипед, освещенный лунным светом, стал удаляться от берега. Сначала он вел его по мелководью, а потом медленно направился на середину реки. Поверхность реки была гладкой, спокойной. Небо чистое. А он уплывал на своем велосипеде все дальше и дальше по реке в лунном сиянии. И вдруг упал в воду. Издали мне было видно, как всколыхнулась поверхность воды. Велосипед перевернулся, колеса ушли под воду – и все. Водная гладь опять стала светлой и спокойной. Потом из-за поворота реки показался надутый ветром парус. Наутро между железными сваями причала обнаружили колеса велосипеда. Говорили, будто в камере был прокол. Наверное, когда он спускал велосипед на воду и тот упал, то ударился об острый камень, который оказался в тине. Понемногу воздух из камеры вышел. И когда велосипед был уже далеко от берега, он потерял равновесие и перевернулся. Наверное, так и было. А может быть, это изобретение было порочно в зародыше. Что касается трупа, его так и не нашли – ведь в реке много акул и рыбы-меч.
– Этот человек хотел прославиться, изобретать захотел. Его фото уже в газете напечатали, – сказал полицейский.
– Не читаю газет, – ответил я.
– Он хотел речной велосипед сделать.
– Ну и что, не вышло? – спросил я.
– Хотел сделать, да не успел, погиб.
– Тебе что же, жалко его?
– Конечно, жалко, молодой ведь.
– Чего же ты дал ему утонуть? – Вот такой вопрос я ему задал!
– Во-первых, он поплатился за свою глупость. Ну какой из него изобретатель? Во-вторых, я в ту ночь не дежурил. На следующий день только и узнал. Да и никто его не видел. Говорят, это все ночью было.
– Так-таки никто и не видел?
– А потом, если попадешь в такую реку, разве оттуда спасешься? – говорил полицейский.
– Случается, ты сам говорил, что случается, – возразил я.
– Да, конечно… Как же это вы не знали?
– Так вот и не знал.
– Он ведь был вашим соседом. В Компании работал и жил в этом квартале.
– Компания большая, служащих там много. Я не слыхал ничего.
– Да, бывает…
– Ну а Аббаса ты знал, начальник? Мальчонку Аббаса, что несколько дней назад попал под автомобиль?
– Это который боем был?
– «Бой» – это по-английски значит «мальчик», «слуга».
– Все оттого, что озорничал. Такой упрямый был – как осел, и шалун окаянный.
– Бедняжка Аббас…
– Да что там… Наверное, тот, что в реке утонул, тоже отчаянный был.
Я пожал плечами.
– Не думаю, чтобы он хотел уйти. Видно, просто хотел сделать велосипед, чтобы ходил и по суше, и по воде. Нет, не собирался уйти. – Потом я добавил: – Да никто не хочет умирать.
Полицейский рассмеялся и сказал:
– А вообще-то зачем бежать.
– Смотри, начальник, сам-то…
– Я не собираюсь, – улыбнулся он.
– Случается.
– Ничего, я присмотрю!
Я понял, что он хвастает. Но ведь все люди этой профессии любят прихвастнуть. Все-таки я сказал:
– Да если сейчас камушек из-под ног выскочит, ты струсишь!
– Говорите, камушек? Да я от пули ушел.
– В смысле ушел от страха, убежал или избежал пули? – спросил я.
– И то и другое, вот ей-Богу!
– С тобой не соскучишься, начальник.
Вдали, прорываясь сквозь туман, снова послышался гудок.
– Не верю я, что там никого нет, кроме рыбы!
– Что вы сказали? – переспросил полицейский.
– Я про реку говорю, про реку.
