Большая книга перемен - Слаповский Алексей Иванович (книги без регистрации TXT) 📗

– Вот тут, – дотронулся Коля до ложбинки, где золотился шелковый пушок.

– И большая?

– Ну… Как смородина.

– Ужас какой.

Лиля одернула кофточку и села на место.

– И что дальше? Она оказалась страшной?

Вообще-то в той истории, которую Коле рассказал сосед по подъезду, двадцатилетний бездельник Олег Морев, именно так все и заканчивалось: Морев, захлебываясь слюной, рассказывал, как на чужой свадьбе он в темноте кого-то поимел с большим аппетитом, весь день искал, нашел, посмотрел – уродина! Но Коле не хотелось так заканчивать.

– Нет, – печально сказал он. – Она оказалась красивой. Даже очень. Но она была моей двоюродной сестрой.

– Ничего себе! Да, влип ты.

– И она тоже. Нельзя же, потому что…

– Кровосмешение.

– Ну да. И матери наши не дружат. Даже ненавидят друг друга. Короче, помучились, расстались.

– Прямо трагедия, – сказала Лиля.

Коля посмотрел на нее, она неприятно усмехалась.

– Чего? – спросил он.

– Да того. Все вы одинаковые. Скачете друг перед другом и врете. Зачем?

– Ты что-то путаешь. Сама сказала, что мы врать не умеем.

– Не умеете, а все равно врете. Скучно с вами.

Тем и кончилась эта смешная история тройного жениховства.

После школы Коля Иванчук учился в местном театральном училище, догадываясь, что актером не станет, и дар предвидения не подвел, не стал, зато его пригласили диктором на местное телевидение с совмещением функций корреспондента. Коля был узнаваемым в городе человеком, жил весело, выпивал, гулял направо и налево. Но карьеру при этом строил, стал даже заместителем главного редактора редакции информации и скромно процветал. Пришли времена ломки, которую тогда называли перестройкой, Коля с горячностью, с удовольствием бросился делать новое вольное, демократичное телевидение. Но активность его не понравилась руководству, которое билось теперь не только за идеи, но за появившиеся живые деньги. Они опасались конкуренции и от Коли избавились примитивным образом: уволили. Коля решил, что больше не вернется в профессию, взял взаймы у знакомых кооператоров, занялся коммерцией, розничным спекуляжем: в одном месте купить, в другом продать. Предложили крупную выгодную сделку, наитие шепнуло: «Берегись, надуют!» – но Коля ответил наитию: «Ничего, не такой я дурак!» Наитие оказалось право: надули. Коля потерял вложенные деньги, да еще попал под следствие, получил три года условно. Единственное, что успел за годы коммерции, – купил трехкомнатную квартиру в новостройке, в центре. Оказавшись на мели, Иванчук сдавал квартиру жильцам, а сам ютился в комнатке старенькой своей тетки. А потом переехал к Лиле – и это уже другая история.

Все это время Иванчук старался держать Лилю в виду. Отец ее скоропостижно умер совсем еще молодым, мать, погоревав, вышла замуж за военного пенсионера. А в Лилю влюбился боевой товарищ этого пенсионера, гостивший в Сарынске москвич, генерал, руководитель какого-то материально-технического подразделения при Министерстве обороны. Лиля уехала с ним в Москву и зажила так, как хотела, то есть читала книги и задумчиво прогуливалась, дожидаясь мужа со службы. Обедов при этом не готовила и квартиру генеральскую не убирала – на то была домработница. А потом генерала оклеветали, обвинили в материально-технических злоупотреблениях и, невзирая на боевые заслуги, впаяли ему пять полновесных лет общего режима. Лиля еще несколько лет жила в Москве неизвестно как и неизвестно с кем, потерянная для всех бывших знакомых, а потом умерла ее мама, Лиля вернулась в Сарынск с дочкой Дашей, похоронила мать, продала ее квартиру, купила домик на Водокачке, куда и явился Коля, чтобы после долгих лет разлуки возобновить свою любовь и восторжествовать. Выяснилось, что Лиля больна – и довольно тяжело. Тем не менее Коля остался при ней. То есть в каком-то смысле достиг своего, в отличие от Ильи и Валеры, добился если не взаимности, то нахождения рядом.

И вот они живут уже довольно давно втроем, Лиля, Коля и выросшая дочь Даша, которая с подросткового возраста работает, а Коля является фактически сиделкой, но не ропщет, а посмеивается в своей обычной манере: «Любовь наказуема!»

Все это Илья Немчинов и Валера Сторожев знали от самого Коли, с которым пересекались раз в три-четыре года, а вот саму Лилю не видели даже страшно сказать как давно…

4. МЭН. Недоразвитость

__________

____ ____

____ ____

____ ____

__________

____ ____

Яна Немчинова лежала, слушала музыку, ждала отца, чтобы поговорить сразу и с ним, и с матерью.

Она очень хотела в Москву, куда позвали ее проветриться друзья Семен, Нина и Ростик.

Но нужны деньги, это первое. Конечно, надоело просить, но пока приходится. Даже на сигареты клянчишь. То есть она просит на другое – на сигареты не дают. С тем, что курит, смирились, уже не пилят, а на сигареты не дают. Где логика?

Нужно еще, чтобы элементарно разрешили. То есть первое на самом деле это.

Что бы им сказать, думала она.

Я им скажу: родители, меня друзья, очень приличные ребята, приглашают съездить в Москву, как вы на это смотрите?

Спросят: зачем?

Я скажу…

Что им сказать?

Отец уважает, когда у кого-то есть увлечения и интересы. Он знает, что Яна в последнее время увлекается ретроблюзом (это Ростик ее подсадил, он продвинутый). Надо сказать, что в Москве какой-нибудь сумасшедший концерт, который бывает раз в сто лет. Группа Efrat Gosh, кстати, как раз в Москву приезжает, на иврите блюз поет, смешно, но интересно: блюз на иврите!

Но мать иронично скажет: Девочка моя, мало тебе тут твоей бессмысленной музыки, ты за ней еще и в Москву потащишься?

Не годится.

Может, сказать совсем просто – поеду отдохнуть? Точно. Родители, можно я съезжу отдохнуть?

Мать: От чего отдохнуть, капелька моя?

Отец: Вот именно!

И разговор окончен.

Или сказать, что там есть интересные предложения насчет работы, надо посмотреть лично.

Не поверят.

Тьфу, блин.

Ладно, причину потом можно придумать. Но все равно ведь вопросы будут задавать.

Мать спросит: А где вы там остановитесь?

Я скажу: У тетки подруги Нины, родная тетка у Нины в Москве живет.

Потому что не скажешь же им, что на самом деле они остановятся у старшего брата Семена, в смысле у Семена старший брат в Москве, приличный человек, дилер, вроде того. Или мерчандайзер. Или брокер. Или девелопер. Каких только нет профессий с туманными названиями… Родители сразу подумают неизвестно что, а какое может быть неизвестно что? – брат живет в однокомнатной квартире, да не один, а с подругой. Нет, если у кого фантазия извращенная…

Яна отвлекается и с долей юмора предается извращенным фантазиям. Улыбается. Это все смешно, но не заводит. Нормальный секс – это да, учитывая, что с парнем, к которому хорошо относишься, то есть с Ростиком, а представить, что и еще кто-то рядом копошится, да ну на фиг. Противно даже.

Пожалуй, воспитание родителей все-таки сказалось, она слишком нормальная. Но это поправимо.

Так.

Остановимся у Нининой тетки. Едем завтра.

Тут же начнется: Почему раньше не могла предупредить?

Я: Потому что мне предложили только вчера.

Родители: Что это за молодые люди, которые вот так вот могут сорваться и поехать? Какой у них вообще моральный облик? Приведи их в гости немедленно, будем знакомиться!

Я: Вы мне не верите? Вы считаете, что я дружу с какими-то уродами, потому что я сама уродка?

Они: Кто тебе сказал, что ты уродка, Яночка, лапусик, опомнись, ты просто сама себя уродуешь, вся в пирсинге своем дурацком, в одежде своей дурацкой, нет бы юбочку надеть или хотя бы нормальные джинсы, не черные, почему у тебя все черное?

Я: Я же вам не указываю, как вам одеваться, отец вон бомжем ходит, я молчу.

Они: Как тебе не стыдно, отец тратит на тебя последнюю копейку!