Муля, кого ты привез? (сборник) - Токарева Виктория Самойловна (читать книги полностью TXT) 📗
Вместе с дежурным, в четыре руки, они работали не вслепую, а под контролем специальной телевизионной камеры, которая безошибочно показывала состояние сустава, место нахождения пули.
Все было сделано на самом высоком уровне. Главный оперировал мастерски и, что странно, с удовольствием. Операция прошла без осложнений.
Больного положили в лучшую палату. Возле палаты установили круглосуточную охрану: пацаны с автоматами.
Представители из другой группировки могли вернуться и добить.
На следующий день по коридору шла я и с любопытством смотрела на охранников. Это были тридцатилетние парни в тренировочных синих финских костюмах с красной полосой. Славяне. Русоволосые. Лица – бесстрастные, с оттенком высокомерия.
Я уже знала детективную историю, вся больница гудела, но гудела шепотом. Громко – боялись. Вдруг охрана рассердится и пальнет. Им не привыкать. Для них выстрелить как нам высморкаться.
Я подошла к палате и остановилась. Разглядывала пацанов.
Они недовольно на меня покосились. Перед ними стояла не телка, а тетка. Неинтересно. И чего стала?
– Простите, пожалуйста, можно задать вам вопрос? – обратилась я сразу к обоим.
Пацаны лениво подняли на меня глаза.
– Я писатель. Автор фильма «Джентльмены удачи», – представилась я.
– Ну… – отозвался один из них.
Я получила право на вопрос.
– Я коротко, – пообещала я.
– Ну давай, чего… – поторопил второй.
– Вы убиваете друг друга из-за денег. А главная ценность – это жизнь. Зачем же лишаться главной ценности из-за второстепенной? Деньги всегда можно заработать. А жизнь уже не восстановишь…
– Вы не поймете, – сказал левый.
– Почему?
– Потому что вы – из стада.
– А вы откуда? Тоже из стада. Только из другого.
– Ладно, иди… – потребовал левый.
Я отвлекала их от основного дела.
Я не стала задерживаться. Я могла их обидеть, вернее – они могли обидеться и нагрубить словом и делом.
Я сидела в очереди к врачу, потом пошла домой и все время продолжала думать о встрече.
Мое стадо: утром на работу, вечером домой.
Его стадо: «украл – выпил – в тюрьму».
Волки и овцы.
Но почему-то во всем мире, во всех самых благополучных странах есть определенный процент преступников. Природа так распорядилась. Зачем-то это надо.
У волков свой драйв и своя романтика, а овцы – покорны, законопослушны. Экстрим не для них. Они получают удовольствие от стабильности.
Пацанам, наверное, были смешны мои вопросы, все мои «скажите, пожалуйста».
О чем может спрашивать овца матерых волков? О чем они думали, глядя на меня?
Очень возможно, пацаны думали о том, что я – никакая не писательница, а подсадная утка, засланная противодействующей преступной группировкой. Сейчас я их отвлеку, и те, кто надо, прорвутся и постреляют всех, кого наметили.
Я не подсадная утка. Я – овца, при этом ведомая. Я могу только идти следом за бараном. И мне это нравится. Я таким образом могу планировать свою жизнь и знать, что будет завтра.
Справедливость
В начале девяностых я построила дачу – осуществила свою мечту. Я всегда, всю жизнь мечтала жить на земле, ходить босиком по траве, заземляться. Когда человек живет на этажах, он не заземляется, в нем скапливается дурная энергия, и в этом причина всех болезней. А когда человек заземляется, все плохое сбегает вниз, к стопам, и через стопы уходит в землю. И человек очищается, легче дышит, радостней смотрит, лучше видит хорошее. Заряжается космосом. А космос – это и есть главная батарейка.
Короче: дача построена. Из кирпича. Кирпич – это глина, экологически чистый материал, но холодный. Его надо обогревать.
Я купила стальной котел советского производства. Греет, конечно, но недостаточно. Я купила второй котел, такой же, советский. Они стояли как два дурака и загромождали всю котельную. Я догадывалась, что второй котел – ошибочное решение.
Я стала спрашивать местных специалистов, что делать в моем случае? Никто не знал. Пожимали плечами, говорили что-то невразумительное. Передо мной как бетонная стена стала неразрешимая проблема. И вдруг… я догадалась, что надо делать. Я даже помню этот момент, когда я догадалась. Я сидела в гостях у соседа Сережи Боброва, мы пили чай, я бороздила глазами по стенам и набрела на котел. Он стоял на кухне. Это было допотопное сооружение, может быть даже довоенное, сейчас таких не делают. И в этот момент меня озарило: надо выкинуть два моих котла и купить новый, более мощный. Шведский или американский.
Зачем два маломощных котла, когда можно купить один, способный отопить любое пространство? Это же элементарно. Почему я не догадалась раньше и почему мне никто этого не подсказал?
И я поняла: никто не хотел слушать и вникать, ибо это – усилие. Никто не хочет напрягать себя бесплатно. Вот что сделала перестройка. Она испортила целый народ. Мы именно тем и отличались, что были бескорыстны, душевны, наивны, как дети. А теперь на нашу русскую нищету опрокинули капиталистические возможности, и все захотели денег, потому что только на деньги можно обменять эти возможности.
Короче, я позвонила в газовое хозяйство и спросила: какие есть котлы? Мне перечислили. Я выбрала чешский котел «Протерм», потому что он был изготовлен из чугуна. Сорок килограммов чугунины плюс автоматика. Не машина – зверь. Остальные котлы, включая шведский и американский, были сделаны из стали. Сталь – уважаемый материал, но он легкий, такой котел можно поднять двумя руками. А сорок килограммов чугуна будут стоять на четырех точках, как танк.
Мне назвали цену: тысяча долларов. Цена по тем временам большая, но я решила: отопление – это такая серьезная позиция, на которой не надо экономить. В доме должно быть тепло и светло.
Я оплатила. Мне доставили. Еле дотащили.
Два советских котла были выдворены из котельной. На их месте стоял красавец «Протерм».
Надо было его подключить к отоплению.
Из газового хозяйства приехала начальница по имени Марта, довольно молодая, разворотистая. Она оглядела опытным глазом мой дом, участок. На вопрос «Сколько будет стоить установка котла?» легко ответила:
– Тысячу долларов.
Я оторопела. Я, конечно, не собиралась экономить, но не в такой же степени. Я спросила:
– Из чего складывается цена?
– Стоимость работы равна стоимости материала, – объяснила Марта.
– Но котел – это сорок килограммов чугуна, автоматика, это серьезная машина. А установка – час работы двух рукастых мужиков.
– Ну хорошо, если вы такая бедная, я пришлю к вам другую фирму, – обиделась Марта. Ушла.
Через несколько дней приехал начальник другой фирмы, мужик с немецкой фамилией Бауман. Он любезно объявил, что его семья меня знает, почитает и он сделает все от него зависящее, чтобы моя жизнь стала максимально комфортной. Еще он сказал, что пришлет специалиста, который все высчитает, нарисует схему.
Что именно надо высчитывать, я не поняла.
Через два дня явился специалист, одутловатый дядька. Время от времени он шумно вздыхал, и тогда от него тянуло водкой и луком. Я догадалась, что дядька – с похмелья. Но это не страшно. Как правило, алкоголики – талантливые люди.
Дядька ходил по дому, топотал по лестнице тяжелыми ботинками. Потом сел и сказал, вытирая пот со лба:
– Восемьсот долларов.
– Много. Мне за четыреста обещали, – соврала я.
– Ну четыреста, – легко согласился дядька.
– Вон, – спокойно сказала я. Без гнева и без патетики. – Ступайте вон.
Он спокойно встал и пошел вон. Видимо, внутренне согласился с таким ходом событий.
Мне стало ясно, что я попала в мясорубку монополистов. Они тут всем заправляют, контроля над ними никакого. Какой контроль, когда держава разваливается?
На другой день я повстречала на моей улице некоего Вальку Суркова. Это был скромный шабашник, который налаживал в поселке отопление.
