Дживз уходит на каникулы - Вудхаус Пэлем Грэнвил (книги серии онлайн txt) 📗
Тут мамаша Крим наморщила лоб в мысленном усилии, как будто не могла переварить подобного объяснения. Но я быстро понял, что ее озадачило не мое поведение, а Сордфиш. Пристально уставившись на удаляющуюся фигуру дворецкого, она произнесла:
— Этот дворецкий миссис Траверс… Мисс Уикам, вы не знаете, где она его заполучила такой экземпляр?
— Я не думаю, что в магазине рыбок.
— У него есть рекомендательное письмо?
— О да. Раньше он очень долго работал у известного психиатра, сэра Родерика Глоссопа. Помнится, миссис Траверс говорила мне, что в рекомендательном письме сэр Родерик очень, очень лестно отзывался о своем дворецком. Это решило ее выбор.
Мамаша Крим фыркнула.
— А письмо не было поддельным?
— Что вы, что вы, разве можно!
— Что-то мне не нравится этот человек. У него лицо преступника.
— Скорей уж у Берти лицо преступника.
— И все же миссис Траверс следует предостеречь. В моей книге «Темень Ночи» тоже есть один дворецкий, он потом оказывается бандитом: он нанимается в одну семью, чтобы потом их ограбить. Это называется подсадная утка. У меня есть сильное подозрение, что ваш Сордфиш здесь за тем же: вполне вероятно, что он работает один, без сообщников. Но только я абсолютно уверена, что это не настоящий дворецкий.
— С чего вы взяли, — сказал я, прикладывая платок ко лбу, который оросился нервным потом.
Что-то мне не нравились ее догадки. Уж если эта мамаша Крим вобьет себе в голову, что сэр Родерик Глоссоп не дворецкий, это уже катастрофа. Она начнет распутывать это как детективную историю, и мы глазом моргнуть не успеем, как правда выплывет наружу. А в таком случае прощай легкие денежки для дяди Тома. Уж я-то знаю: если от него уплывают денежки, он становится как в воду опущенный. Я не думаю, что он меркантильный человек. Просто он испытывает к деньгам высокое духовное чувство привязанности.
Заданный мной вопрос между тем только распалил детективный раж миссис Крим.
— Вы спрашиваете, с чего я взяла? Что он не профессионал — тому множество подтверждений. Например, сегодня утром, я застала его за проникновенной беседой с Уилбертом. Настоящий дворецкий не станет этого делать. Он посчитает это вольностью.
Я попытался ей возразить.
— Позвольте. Я бы с вами тут поспорил. Я проводил много радостных часов в беседах с дворецкими, и почти всегда инициаторами оказывались именно они. Бывало, подловят меня и давай рассказывать про свой ревматизм. Мне кажется, что Сордфиш тоже человек такого склада.
— В отличии от вас, я прекрасный знаток в криминалистике. У меня наметанный глаз, я никогда не ошибаюсь. Это человек здесь неспроста.
Я видел, что Бобби начинает потихоньку злиться. Пока ей удавалось сдерживаться. Она очень любит Ти Порталингтона Траверса: по ее словам, он очень напоминает ей кудрявого терьера, которого она тоже любила, но который издох, — и в честь памяти покойного песика она поклялась не гладить Кримов против шерсти.
«Не кажется ли вам, миссис Крим», — заворковала она, как голубка, — «что вы все это выдумали? Ведь у вас такое богатое воображение. Берти на днях как раз восхищался, как это вы здорово все сочиняете. У вас получаются такие захватывающие книжки. Правда ведь, Берти?»
— Точно.
— Ну а если у вас есть воображение, то оно у вас все время работает. Правда, Берти?
— Точно. Работает.
Но Бобби напрасно изливалась в комплиментах. Кримша продолжала бить копытом, как Валаамская ослица.
«То, что этот дворецкий что-то задумал, вовсе не плод моего воображения», — упрямо продолжала она. — «И я бы даже сказала, что знаю, что именно он замышляет. Вы разве забыли, что у мистера Траверса одна из лучших в Англии коллекций старинного серебра».
Я это подтверждаю. Здесь дядюшке Тому напрочь отказал врожденный вкус к деньгам. Сколько я себя помню, он действительно коллекционировал старинное серебро. Одна из его комнат на первом этаже буквально забита этой поистине царской коллекцией. Я знал о ней не только потому, что он часами мог рассказывать мне о серебряных канделябрах, о лиственном орнаменте, о завитках, выполненных горельефом, о романском орнаменте, но и потому, что я сам поставил в эту коллекцию один из экспонатов: однажды мне довелось случайно украсть серебряный кувшинчик для сливок восемнадцатого века (Сливки конечно не 18 века. Но это долгая история. Об этом вы потом как-нибудь почитаете)
— На днях миссис Траверс показывала эту коллекцию моему Вилли, он был просто потрясен, он ведь сам собирает старинное серебро.
Личность Уилберта Крима становилась для меня все более непонятной. Оказывается, он артист и снаружи, и внутри. Сначала его любовь к поэзии, теперь он еще и знаток серебра. Я-то раньше думал, что плейбоев не интересует ничего, кроме блондинок и хорошей бутылочки из дверцы холодильника. Вот так одна половина человечества не знает, как живут остальные две трети…
— Вилли сказал, что у мистера Траверса есть вещи, за которые он многое бы отдал. Например, кувшинчик для сливок восемнадцатого века [Сравни: фамилию Крим, от «cream», сливки, и «creamer» — сливочник.]. Так что не сводите с этого дворецкого глаз. Я же со своей стороны займусь им лично. Что ж, я пожалуй пойду еще поработаю. Я всегда набрасываю следующую главу, чтобы знать, над чем работать завтра.
На этом миссис Крим удалилась, а за столом воцарилось минутное молчание. Потом Бобби сказала: «Нда!» «Истинная правда — нда!» — согласился я.
— По-моему, нам лучше убрать отсюда Глоссопа.
— Но как? Это может решать только твоя тетушка, а она уехала.
— Тогда я сам отсюда убираюсь. Здесь могут произойти суровые события. Наш Бринкли, тихий милый загородный дом, грозится превратиться в место действия по Эдгару По, у меня прямо все внутри холодеет. Я уезжаю.
— Ты не можешь этого сделать до возвращения тетушки. Должен же здесь кто-то остаться за хозяина, а я не могу, а мне ведь нужно завтра съездить к маме. Так что стисни зубы и терпи.
— Тебе не кажется, что для меня это слишком сильная психическая нагрузка?
— Отнюдь. Тебе даже на пользу. Способствует хорошему обмену веществ.
Может быть я бы и сказал в ответ что-либо меткое, но я воздержался за отсутствием такового.
— Какой адрес у тетушки Далии?
— Отель «Ройал», Истбурн. А что?
— А ничего, — сказал я, протягивая руку к очередному сэндвичу с огурцом, — Просто я дам телеграмму, чтобы она мне позвонила завтра утром, а я ей расскажу, что тут происходит в ее доме…
ГЛАВА 6
Не помню, по какому поводу, но Дживз как-то говорил мне, что сон прядет паутину успокоения. Дживз считает, что сон — бальзам для утомленного сознания. То есть, я так понимаю, что если у тебя есть проблемы, то через восемь часов сна их у тебя не будет.
Какая чушь! Сон мне никогда не помогал, как это произошло и на этот раз. Я ложился спать в сумрачном расположении духа, и утренний свет следующего дня конечно же не развеял этого сумрака. Кто знает, думал я, отодвигая в сторону нетронутым утреннее яйцо вкрутую, — кто знает, как быстро сможет раскрутить эту историю мамаша Крим? И если я буду продолжать «пасти» Уилберта Крима, как скоро он набросится на меня с кулаками? Было ясно, что он УЖЕ сыт обществом Бертрама Вустера, и еще одно мое появление в поле его зрения могло подтолкнуть его к принятию соответствующих ко мне мер.
Так думал я. Потому и за ленчемаппетита у меня не было никакого, хотя яства Анатоля превосходили все ожидания. Я вздрагивал всякий раз, когда видел, с каким подозрением смотрит миссис Крим на Глоссопа, который старательно нас обслуживал. А долгие, влюбленные взгляды, что бросал Уилберт на Филлис Милз, приводили меня в полный ужас. Я знал, что после ленча он наверняка опять позовет девушку прогуляться на полянку, и у меня были все основания предполагать, что если он увидит там и меня, то будет… ну несколько раздосадован.
Но, слава богу, когда мы стали вставать из-за стола, Филлис сказала, что ей надо пойти к себе, чтобы перепечатать речь ее папочки, и я почувствовал некоторое облегчение. Я думаю, что даже у нью-йоркского плейбоя, что вечно волочится за блондинками, вряд ли хватит наглости зайти к девушке в комнату. Уразумев, что на настоящий момент ничего конструктивного в этом направлении он сделать не может, Вилли прогундосил, что пойдет пожалуй погуляет с Поппетом. Очевидно выгуливание собак вообще было его методом заглушения тоски, ну, и конечно, не лишенная приятности вещь для самой собачки. Так что эти двое устремились вдаль: такса резвилась, у Вилли сии симптомы отсутствовали, зато он размахивал палкой на ходу и был зол как собака. Вскоре они оба растаяли в дымке горизонта.
