Океан безмолвия - Миллэй Катя (книги серии онлайн TXT) 📗

Сара шумно выдохнула, и я увидела, как она копается в сумочке. Серьезно? Неужели даст? Выходит, я его недооценила. А ее, пожалуй, переоценила. Не скажу, что у меня особо развито чувство собственного достоинства, но у нее самоуважения вообще ни на грош. Она достала двадцатку и сунула ему.

– Держи. Только оставь меня в покое. – Дрю схватил деньги и пошел прочь. – Не вернешь, маме скажу! – крикнула она ему вслед.

Маме? О.

Это маленькое открытие меня развеселило, но заставило усомниться в своих наблюдательских способностях. Как же я так опростоволосилась? Мы с моим братом Ашером тоже были горазды пререкаться, но наш порог враждебности находился на три уровня ниже, чем их.

Я бросила последнюю газету на громоздившуюся у двери кипу и вернулась к своему компьютеру, пытаясь придумать, что бы такое еще посмотреть в Интернете, чтобы убить время. В социальных сетях я больше не зарегистрирована, поэтому входить в них нет смысла. Можно, конечно, помучить себя: под именем и паролем Ашера залезть в сеть и справиться о людях, с которыми я некогда дружила. Нет, пожалуй, не стоит. Ничего не хочу о них знать.

За окном беспрерывно сверкают молнии, каждая вспышка, озаряющая небо, словно дразнит меня. Мой телефон на кровати, шепчет мне на ухо, будто бутылка виски завязавшему алкоголику. А дождь через окно продолжает насмехаться надо мной. Меня душит отчаяние, я готова выскочить и под ливень. Мне просто необходимо пробежаться.

Снова прыжки на месте: ноги врозь, хлопки в ладоши над головой. Упражнения с гантелями. Отжимания. Снова подъем груза. Допустим, «беговую дорожку» я здесь и не поставлю, но что-нибудь вроде боксерской груши приобрести можно, пусть даже портативное. Вряд ли Марго позволит мне повесить в гостиной громоздкий мешок, но я не привередлива. Соглашусь на любой снаряд, по которому можно бить.

Печенье. Нужно испечь печенье. Это самое лучшее средство от безысходности, не считая бега. Не совсем, конечно, но я люблю печенье и ненавижу то дерьмо, что продается в пачках – как раз его покупает Марго. «Орео» [1] вполне подойдет. Потому что это – «Орео», и, как бы вы ни старались, воспроизвести его нельзя. Чистую правду говорю. Я не один день провела на кухне, пытаясь испечь «Орео». Ни разу не получилось. В общем, «Орео» в самый раз, а вот фабричное печенье с шоколадной крошкой со сроком хранения шесть месяцев – это совсем другая история. Жизнь и так слишком коротка. Поверьте, я знаю, о чем говорю.

Я роюсь на кухне Марго. Сама не понимаю, почему меня удивляет, что у нее нет ни муки, не пищевой соды, ни ванилина, ни вообще каких-либо ингредиентов, необходимых для печива. Правда, сахар и соль я нахожу, а также – о чудо из чудес! – набор мерных стаканов, но мне это мало что дает. В эти же выходные зайду в гастроном, решаю я. Без печенья – или без торта – я долго не протяну.

Смирившись, я съела полпакета «желейных бобов». Шоколадные оставила: они противные на вкус. Потом пошла в душ, чтобы смыть с себя дерьмо минувшего дня. Ожидая, когда кондиционер впитается в волосы, веду сама с собой увлекательную беседу. Делюсь впечатлениями о дурацком расписании уроков. О музыкальном классе, в который я угодила по жестокой иронии судьбы. Интересно, по нелепости он превосходит класс риторики? Вслух спрашиваю себя, есть ли в школе хоть одна особа женского пола, будь то школьница или преподаватель, невосприимчивая к чарам некоего блондина по имени Дрю. И отвечаю: Я. Ну и Сара, конечно, хотя ему, похоже, удается ею манипулировать.

Периодически я разговариваю сама с собой, дабы убедиться, что у меня все еще есть голос, – на тот случай, если захочу снова им воспользоваться. Я всегда планировала однажды вернуться в речевой мир, но порой сомневаюсь, что это когда-нибудь произойдет. Обычно у меня не бывает волнующих новостей, поэтому я просто повторяю имена или случайные слова, но сегодняшний день заслуживает внимания, и я прибегаю к полноценным предложениям. Иногда я даже пою, но это в те дни, когда особенно сильно ненавижу себя и хочу причинить себе боль.

Я залезаю в постель. Одеяло серовато-зеленое, с цветочным узором – точно такое, каким я укрывалась дома. Скорее всего, мама постаралась, а не Марго. Думаю, она никак не может понять, что я стремлюсь забыть ту свою комнату, а не таскать ее с собой. Я приподнимаю матрас, вытаскиваю спрятанную под ним толстую тетрадь. Скоро придется подыскать для нее более надежный тайник. Остальные тетради из этой серии лежат в глубине шкафа, в коробке, под потрепанными книжками в мягкой обложке и ежегодниками за предыдущие классы. У этой, что у меня в руках, черно-белая обложка, на которой красным маркером выведено: «Тригонометрия». Как и во всех остальных, первые несколько страниц – якобы школьные записи. Я беру ручку и начинаю писать. Заполнив три с половиной страницы, убираю тетрадь в тайник и выключаю свет. Интересно, какой новый ад готовит мне завтрашний день?

Глава 5

Я живу в мире, где нет ни магии, ни чудес. Где нет провидцев, оборотней, ангелов и суперменов, которые спасли бы тебя. Где люди умирают, музыка распадается на отдельные звуки и вообще все сплошь одно дерьмо. Я так сильно придавлена к земле грузом действительности, что порой и сама не понимаю, как мне еще удается переставлять ноги.

В пятницу утром я первым делом забираю из методкабинета свое подкорректированное расписание. Мисс Макаллистер назначила меня помощником учителя на пятый урок, и теперь я официально избавлена от посещения класса музыки. Это значит, что весь пятый урок я буду делать ксерокопии и раздавать учебные материалы, а не изнывать от отчаяния на ненавистном занятии, думая о том, что лучше б мне истечь кровью.

Я уже гораздо лучше хожу на своих шпильках, хотя туфли слишком тесны в носах, и, когда я надеваю их, мои пальцы на ногах разражаются несусветной бранью. Для сегодняшнего испытания выбираю очередной ужасающий наряд, жутко мрачный – страшнее остался только один. С другой стороны, это все, что у меня есть. Глаза подвожу черным, губы крашу алым, на ногтях – черный лак. Шпильки, как всегда, подчеркивают эксцентричную уродливость моего внешнего вида, отстукивают: «Отвратительно!» Я являю собой безобразное зрелище: мерзопакостная шлюха, да и только. Я думаю о перламутровых пуговицах и белых юбках с кружевными оборками. Интересно, что надела бы Эмилия, будь она сегодня жива?

Всю неделю во время обеденных перерывов мне удавалось благополучно прятаться в коридорах и туалетах. Взъерошенный парень-художник, которого, как я выяснила, – незаметно глянув на обложку его альбома, – зовут Клэй, по доброте душевной выдал мне целый список мест, где можно побыть в одиночестве, когда во второй учебный день увидел, что я вновь ломлюсь в дверь здания английского языка. Я проверила почти все. Дайте мне еще несколько дней, и я, пожалуй, сумею нарисовать карту лучших убежищ в школе. Потом смогу продавать ее таким же неудачникам, как я сама.

Ежедневно шагая через школьный двор, я вижу одну и ту же картину. Можно подумать, что за каждым здесь закреплено определенное место, потому что все сидят или стоят там же, где находились в обеденный перерыв предыдущим днем. Теперь я замечаю больше знакомых лиц, но даже те, кого узнаю, смотрят на меня как на пустое место. Я пребываю в благословенном одиночестве. Меня сторонятся, потому что своим внешним видом я отпугиваю, оскорбляю или внушаю чувство неловкости. Цель достигнута. Ради этого стоит потерпеть даже неудобство моих пыточных шпилек. Так будет и впредь, если правильно себя вести.

Размышляя, в какую сторону мне податься сегодня, я прохожу мимо парня внутри силового поля. Интересно, как ему это удается? Вот бы узнать его секрет, тогда, возможно, и я создам вокруг себя такое же. Порой мне кажется, что он невидим для всех, кроме меня, но, очевидно, это не так, иначе, я уверена, кто-нибудь уже пристроился бы на его скамейке. Не исключено, что этот парень – призрак, и никто не подходит к той скамье, потому что он на ней обитает.