Мы, Боги - Вербер Бернард (онлайн книга без .txt) 📗
1. Никогда не выходить за границы Олимпии после того, как часы пробьют десять ударов, отмечающих двадцать два часа.
2. Никогда не подвергать насилию никакого жителя острова, будь то бог, химера или другой ученик. Здесь мы находимся в оплоте мира, в святилище.
3. Никогда не пропускать занятий.
4. Никогда не расставаться со своим крестом, этим предметом в форме украшения, который был передан вам в футляре. Вы должны постоянно носить его на шее. Он будет служить вам удостоверением и окажется полезен в работе.
Снова гомон на трибунах, на который Афина, понимающая любопытство, вызванное ее словами, отвечает уточнением.
— Знайте, что вне стен Олимпии вы практически беззащитны. Остров полон опасностей, которые ваше воображение не в силах представить.
Шум не только не стихает, но еще больше усиливается.
— К тому же, — добавляет она, повысив голос, — здесь есть некто, могущий отбить у вас всякое желание попутешествовать. Дьявол собственной персоной.
Произнеся это слово, она сама содрогается от ужаса.
На этот раз она вызывает настоящий гвалт. Ее копье уже не способно утихомирить шум, и кентавры вынуждены бить в барабаны, чтобы заставить нас замолчать. У каждого свое представление о дьяволе. Барабанный бой прекращается. Афина заключает:
— Первое занятие завтра. Бог Кронос, отвечающий за время, будет ждать вас на вводную лекцию. Я настаиваю на том, чтобы занятия проходили спокойно, в ясности души и чистоте ума.
Именно в этот момент раздается ужасный предсмертный крик.
18. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: КРИК
Жизнь часто начинается и заканчивается криком. У древних греков солдаты во время атаки должны были кричать «А-ла-ла».чтобы подбадривать друг друга. Древние германцы вопили в щиты, чтобы вызвать эффект резонанса, который пугал лошадей противника. В кельтской мифологии упоминается Хопер Ноз, ночной крикун, который воплями загонял путешественников в ловушки. В Библии говорится про сына Иакова Рувима, который мог до смерти напугать криком любого, кто его слышал.
19. ПЕРВОЕ ОФИЦИАЛЬНОЕ УБИЙСТВО
Крик длится долго, а потом неожиданно прекращается.
Мы обеспокоенно переглядываемся. Кричали, кажется, где-то за амфитеатром. Сова Афины летит в этом направлении, а кентавры уже галопом скачут туда. Мы спешим за ними.
Кентавры, вскоре окруженные плотной толпой, уже обступили место, где я, с трудом протиснувшись, вижу лежащую на спине жертву с раскинутыми в стороны руками. На месте сердца огромная дыра, через которую видно землю. Как и у Жюля Верна, плоть вокруг раны обожжена.
Меня пробирает дрожь. Когда я был ангелом, мне казалось, что я навсегда избавлен от страха смерти. Оказавшись здесь во плоти, я вновь обрел этот древний страх. Значит, я снова стал в каком-то смысле смертным. Я могу не только страдать, но и умереть.
Почему боги отказались от привилегий ангелов?
Уже совсем стемнело, и один из учеников подносит к искаженному ужасом лицу жертвы факел, который освещает и потрясенных присутствующих. Я спрашиваю:
— Кто это?
— Его звали Дебюсси, Клод Дебюсси, — шепотом говорит какой-то меломан.
Автор «Послеполуденного отдыха фавна» был среди нас и исчез, а я его даже не узнал.
— Кто это сделал? — обеспокоенно спрашивает кто-то.
— Дьявол… — выдвигает предположение мистик Люсьен Дюпре.
— А почему бы не ваш «Великий Бог»? — иронизирует Прудон. — Поскольку предполагается, что он бог справедливости, почему бы ему время от времени не наказывать своих прихожан? Раз уж вы в него верите, принимайте и наказания.
Афина озабоченно качает головой. Ее сова летает вокруг, как бы пытаясь определить убийцу.
— Преступник один из вас, — заявляет богиня. — Один из богов-учеников… Богоубийца.
Богоубийца, впечатляющее слово.
— Кто видел жертву последним? — спрашивает она. Два кентавра уже укладывают тело музыканта на носилки. Они покрывают его тканью, под которой, как мне кажется, оно вдруг шевелится. Я протираю глаза. Это или рефлекторное движение, или у меня галлюцинации. Я бормочу:
— Это не первое преступление. Был еще Жюль Берн.
— Кто это сказал? — восклицает богиня.
Я и не предполагал, что у нее такой хороший слух.
Я прячусь за головами других учеников. Сова вновь начинает кружиться над нами, пристально вглядываясь в лица. Когда она пролетает надо мной, я чувствую колебание воздуха от крыльев.
— Кровь в королевстве богов… Богоубийца наверняка один из ста сорока четырех учеников этого курса.
Лицо богини становится очень жестким.
— Я сумею его найти и покарать. И, верьте мне, наказание будет образцовым. — 144 минус 1, нас теперь только 143, — замечает Прудон, настолько же мало впечатленный преступлением, как и угрозой кары.
Я же в волнении сжимаю рукой висящий на шее крест.
20. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ: КРЕСТ
Крест с дужкой был в Древнем Египте символом богов и царей. Он имеет форму буквы «Т», сверху которой находится дуга. Его также называют «Узлом Исиды», поскольку для египтян эта дуга является символом дерева жизненной энергии, ассоциируемым с Исидой. Кроме того, он напоминает, что достижение реальной или желаемой божественности осуществляется посредством развязывания узлов, имея в виду, что этот акт влечет за собой в прямом смысле слова «освобождение от узлов» души. Этот крест можно обнаружить в руках Ахенатона и большинства других служителей культа Солнца. Во время похоронных церемоний этот особенный крест держали за дужку. Его считали ключом, открывающим путь к вечной жизни и закрывающим зоны, запретные для непосвященных. Иногда его рисовали на лбу, между глаз у только что прошедшего обряд посвящения как обязательство хранить тайну. Тот, кто познал секреты потустороннего мира, не должен открывать их никому, иначе он их забудет.
Копты считали этот крест ключом к вечности.
Крест с дужкой можно встретить у индейцев, для которых он представляет союз активных и пассивных начал, или двух сексуальных символов, объединенных в некой однополой сущности.
21. ГОЛУБОЙ ЛЕС
— Вам не кажется, что мы совершаем огромную ошибку?
Мы с Эдмондом Уэллсом перебираемся через восточную стену Олимпии с помощью связанных простыней.
— Единственный способ узнать это — сделать это, — отвечает он.
Мы медленно спускаемся, а я продолжаю бормотать:
— Жюль Верн сказал мне: «Главное, не ходите туда».
Мои проволочки начинают раздражать учителя.
— Мишель, а чего ты хочешь? Чтобы мы продолжали сидеть на месте и гадать, что же находится на вершине этой горы?
В этом решительном человеке, подстрекающем меня к трансгрессии, я больше не узнаю того Эдмон-да Уэллса, который учил меня соблюдать правила Империи ангелов.
Когда мы наконец достигаем земли, мои ладони стерты до крови. Мы поспешно прячем простыни в зарослях акаций.
Отсюда видны только две луны, а гора еще более впечатляюща.
Олимп…
Мы идем в высокой траве на восток.
По мере того как мы продвигаемся вперед, местность становится все более пересеченной. Среди тра— вы все чаще и чаще появляются заросли кустов и деревьев, которые наконец переходят в сплошной густой лес. Затем наклон становится меньше, и наш путь среди деревьев ускоряется.
Закатное небо становится багрово-красным.
Внезапно раздается какой-то шум. Мы бросаемся на землю, чтобы спрятаться в папоротниках. Медленно приближается человек в белой тоге. Ученик. Я хочу встать и позвать его, но Уэллс удерживает меня за руку и делает знак молчать. Я не понимаю его предосторожности до того момента, как херувимка пролетает над незнакомцем, а потом удаляется в сторону города. Буквально через несколько секунд галопом прибегает кентавр и хватает безрассудного.
